сколько вагонов трофейных вещей. Поскольку Василий был равнодушен ко всем этим шмоткам, Полянский (порученец В. Сталина. — С.Г.) и отобрал для него лишь кое-что из письменных принадлежностей да кабинетных украшений. А все остальное из предназначенного семье велел отвезти Екатерине на дачу. Но предупредил, чтоб хозяину я не проговорился, иначе он обязательно все это раздарит, и жена останется ни с чем…
Ну, я сопроводил этот грузовик до дачи, помог солдатам его разгрузить и стал с Екатериной разбирать вещи. Уж насколько она была привычна ко всей этой роскоши, но и то глаз оторвать не могла. Действительно, чего там только не было! Каракулевые и котиковые шубы, песцовые и лисьи горжетки, ковры, фарфор, золотые украшения с бриллиантами и изумрудами, всякое разное женское белье, одежда, обувь… Из всего этого богатства Екатерина оставила себе только золото, а остальное велела продать. Через комиссионки действовать было нельзя — там требовался паспорт, вот я и решил сдать кое-что в скупку. Деньги получил сразу же. Привожу их Екатерине, а она и спрашивает: “Это много или мало?” То есть никакого понятия о ценах вообще не имела, на всем готовом жила».
«В это время в поселке Усово, неподалеку от Зубалово и от полюбившейся советским вождям Барвихи, завершил строительство роскошного особняка герой только что отгремевшей войны Главный маршал авиации Александр Новиков. Место он выбрал для себя как нельзя более подходящее — на берегу Москвы-реки, в окружении дач друзей-товарищей: Молотова, Микояна и других крупных тузов.
Новостройка выделялась своим великолепием даже на фоне окружавших ее элитных строений — маршал вывез из Германии все необходимое для дома, начиная с отделочных материалов, добротной немецкой мебели и кончая изысканным фарфором.
Уже близилось новоселье, когда маршал внезапно был арестован… В результате дача Новикова перешла к сыну Сталина.
Новому хозяину счастья она тоже не принесла. Здесь жестокая Екатерина морила голодом детей Василия… Горести преследовали и будущих владельцев дачи. После Василия Сталина в нее вселилась семья еще одной Екатерины — Фурцевой, первой женщины — секретаря ЦК и министра культуры СССР. Бывшая ткачиха, говорят, была не чужда радостей жизни. Она энергично взялась усовершенствовать и без того роскошный по тем временам особняк — там появилась мраморная ванна, сауна, бассейн… Проверка установила, что Екатерина Алексеевна сорила казенными деньгами. С этого момента ее карьера была окончена. Как утверждают, именно в усовской мраморной ванне Фурцева дважды пыталась перерезать себе вены…»
«Я был у Василия Сталина на даче в Горках-4. По-моему, это 1949 год. Только началось освоение бомбардировщика Ил-28, и произошла катастрофа. Экипаж погиб. Василий позвонил отцу. Сталин ответил: “То, что произошла катастрофа, вы не забудете. Но не забудьте, что там был экипаж, а у экипажа остались семьи. Вот это не забудьте!”»
«А потом у отца появилась третья жена — Капитолина Георгиевна Васильева, известная в то время пловчиха. Я ее вспоминаю с благодарностью, да и теперь мы поддерживаем связи. Она была единственной в то время, кто по-человечески пытался помочь отцу».
«Случилось это у деревни Петрово-Дальнее. Как-то Василий Иосифович пригласил меня на охоту. Перед этим он подарил мне отличное ружье французской фирмы. Ну вот, отправились сначала на дачу. Там, по дороге, «топтуны» в гражданском, автоинспекторы с телефонами. Особисты мне ценное указание заранее дали: “Когда Василий Сталин на коне — головой отвечаешь!” Ну хорошо.
Утром я поднялся, смотрю — а Василия Иосифовича нет нигде. Тогда я беру «Шайтана», на коня — ив поиски. Собака по следу привела к реке. Гляжу, точно: следы от копыт «Ледка» на берегу обрываются. Значит, переплыл на другой берег. Я решил в объезд, через мост переправиться. И вот в деревне. Спрашиваю у ребят: “Не проезжал здесь дядя на коне?” — “Проезжал! Конь красивый такой!” Показали, куда поехал. Я, как старый разведчик, туда — без особого шума. Но в избе, видно, заметили меня, дверь распахнулась и вышел Василий.
— Нашел и здесь! — смеется.
— Я же отвечаю за вас… — говорю и вижу, как на крыльце появляется красивейшая женщина…»
«В октябре или ноябре 1950-го мы с Василием поехали в санаторий в Сочи. Иосиф Виссарионович в это время отдыхал в Рице и пригласил нас к себе. Я думала, что едем на день-другой, села в одном платьице в машину, и мы покатили.
Со Сталиным отдыхали некоторые члены правительства, и утром, когда все собрались на завтрак, Иосиф Виссарионович представил меня им, начиная с Молотова:
— Вот моя невестка. — Эти слова он произнес так, будто мы были давным-давно знакомы.
Потом Сталин спросил:
— Что будем пить? Я вдруг как сказану:
— Коньяк!
Он взял маленькую рюмочку и налил. Рюмочка та, конечно, так и простояла. Все пили грузинские вина Цинандали, Цоликаури. Помню, у Сталина был узенький длинный бокальчик — этого ему хватало на весь завтрак или обед».
«О Василии сейчас пишут много неправды. Образ жизни у него был такой, что в доме часто было просто нечего поесть. Только несколько дней после получки — выпивка и закуска, полно друзей, а потом — шаром покати, надо приходить со своей буханкой хлеба».
«Раз Василий звонит:
— Ты не против — я получку отдам взаймы? Протянешь месяц?
— Протяну, — отвечаю. — Если цепочку не будешь водить.
— Какую цепочку?
— Из генералов! — Как завалятся — тут по тревоге собирай, накрывай. А ведь все это что-то стоило…
Иосиф Виссарионович как-то поинтересовался:
— Какие у вас доходы? Сколько человек семья?
Я стала перечислять: мы с Васей, Саша, Надя, Лина — моя дочка. У Василия оклад 5 тысяч рублей, у меня — 2,5 тысячи. Василий платит алименты 1,5 тысячи, потом взносы, займ. Остается на семью тысячи четыре.
— Это сколько же получается в день? — спросил Сталин.
Я попыталась сосчитать: выходило что-то около 25 рублей на человека.
— Маловато, — заметил Иосиф Виссарионович. — Вот когда будет сотня в день, да еще бутылка вина сухого к обеду, вот тогда жизнь можно будет назвать нормальной. А сейчас — неважная жизнь…
На этом разговор закончился. Вдруг через месяц в наш дом на Гоголевском бульваре приезжает водитель от Сталина. Василий выскочил, а водитель говорит:
— Нет, мне Капитолину Георгиевну. Пакет приказано передать ей.
Там была вся месячная зарплата генералиссимуса — 10 тысяч рублей. И стояла надпись: «Зарплата И.В. Сталина за декабрь 1950 года».
Василий, конечно, обрадовался:
— Слушай, мне нужно купить кобылу!
— Знаешь что, у тебя нет костюма, даже штанов гражданских. У Саши руки вылезают из рукавов. Не говорю уж о себе. Так что эти деньги на семью! — возразила я.
А вечером позвонила Светлане:
— Света, отец дал нам десять тысяч. Прислал свою зарплату. Я поделюсь с тобой.
— Ни в коем случае! Не смей! И не придумывай! У тебя семья… — заволновалась Светлана.
А через месяц звонит мне:
— Слушай, отец мне тоже прислал!..
Светлана не знала: когда Сталин подсчитывал наш доход, я сказала:
— У нас плоховато, а у Светланы еще хуже.
Она развелась тогда со вторым своим мужем Юрой Ждановым и осталась с двумя детьми… Так Иосиф Виссарионович и рассылал нам свою зарплату до конца 1952 года».
«10 февраля 1952 г.
Дорогой папочка!
Мне очень хочется тебя видеть, чтобы поставить тебя в известность о том, как я живу сейчас. Мне хочется самой тебе обо всем рассказать с глазу на глаз. Я пыталась было несколько раз, но не хотела приставать к тебе, когда ты был нездоров, а также сильно занят.
Прежде всего, я очень довольна занятиями в Академии общественных наук, там у меня идут дела неплохо и, кажется, мною там тоже довольны. Это большая радость для меня, потому что при всех моих домашних неурядицах занятия любимым и интересным делом заслоняют собой все остальное.
Что касается Юрия Андреича Жданова, то мы с ним еще накануне Нового года решили окончательно расстаться. Это было вполне закономерным завершением, после того как мы почти полгода были друг другу ни муж, ни жена, а неизвестно кто, после того как он вполне ясно доказал мне — не словами, а на деле — что я ему ничуть не дорога и не нужна, и после того как он мне вторично повторил, чтобы я оставила ему дочку. Нет уж, довольно с меня этого сушеного профессора, бессердечного «эрудита», пусть закопается с головой в свои книжки, а семья и жена ему вообще не нужны…
Так что, папочка, я все-таки очень надеюсь тебя увидеть, и ты, пожалуйста, на меня не сердись, что я тебя оповещаю о событиях post faktim, ты ведь был в курсе дел и раньше.
Целую тебя крепко-крепко.
Твоя беспокойная дочь».
«Раз Вася пришел с Сережей Берией, закрылись в комнате и долго разговаривали. Вдруг Вася выходит и говорит:
— Дай часы «ланжевон». Надо Сергею подарить — он на Светлане женится.
— Это же политика! Не вмешивайся… Но Василий не слушал.
Тогда я позвонила Светлане, и мы встретились на Гоголевском бульваре. Я знала жену Сергея Марфу Пешкову — внучку Горького. Это была красивая стройная женщина. Вместе с Сергеем бывала у нас, в их отношениях не было заметно ничего плохого. И вот я говорю: