После ката мы снова ритуально поклонились друг другу и я, отдышавшись, стал оглядываться по сторонам, к кому бы ещё пристать.
— Что, её ищешь? — Василий легонько толкнул меня в бок и встал рядом. — Которое занятие грустным взглядом по залу бродишь.
— Кого её? — притворился я, хотя понял сразу, о ком речь.
— Аржану, тувинку нашу, — улыбнулся Василий. — Не переживай. К родителям она уехала, навестить. Скоро вернётся.
Он хлопнул меня по плечу и, не дожидаясь ответа, пошёл по залу к стойке с длинным оружием.
Вот ведь! У меня как камень с души упал. Уехала в отпуск, август же. Самый сезон. А я уже напридумывал всякого, ведьму хотел трясти.
— Почему не работаете? Уже устали? — Сенсей вырос словно из-под земли. — До конца тренировки ещё двадцать минут.
— Да я вот сейчас, пару найду! — спохватился я.
Но сенсей остановил меня, коснувшись рукава кимоно.
— Я наблюдал за вами. Хорошо отработали с Василием. Стали понемногу чувствовать центр.
— Да это он как-то мягче работал в этот раз, — ответил я.
Сенсей улыбнулся.
— Иногда нам только кажется, что изменилось что-то внешнее. Иногда на самом деле меняемся мы, внутри, — он наклонил голову и посмотрел на меня. — Вы думаете, что просто тренируетесь, осваиваете боевое искусство. Но на самом деле сейчас вы учитесь по-новому взаимодействовать с миром. Находить свой центр и работать из него. Воин должен отслеживать не только обстановку, но и себя. Так что вот вам практика на каждый день в дополнение к занятиям — старайтесь действовать из центра и оставаться в нём в любой ситуации. Не позволяйте событиям или другим людям вывести вас из него. Понятно?
— Ну-у-у, — протянул я, — если честно, не совсем.
— Что значит держать центр в ката, вы уже знаете, — прищурился сенсей. — Представьте, что фехтуете с другими людьми, с окружающим миром, с обстоятельствами. Не давайте вывести вас из равновесия.
— Теперь понял, — кивнул я.
— Хорошо, — сенсей указал на противоположный конец зала. — Вот Олег освободился. Поработайте с ним.
Я не выполнил указания сенсея, не смог сохранить свой центр даже до конца сегодняшнего дня. Отца дома не было. Вспомнился сегодняшний неприятный разговор. И ни звонка, ни традиционного сообщения во сколько и в какую переговорную приходить на работу. Кажется, завтра у нас встреча с партнёрами в десять.
Завёл будильник, немного помедитировал, созерцая аметист, и улёгся спать пораньше. Нужно использовать комнату, пока есть возможность, и встретиться с неорганами. Если останусь без поддержки мандал, то вряд ли получится осознаваться так часто.
Глава 11
Конечно, нужно во всём стараться получить лучший результат. Но на деле выйти может совсем по-другому. И это тоже надо учитывать.
Ночь выдалась просто кошмарной. Началось с того, что я зачем-то уже в кровати стал раздумывать о своём разговоре с отцом, о том, как мог задеть его. Что отчасти он был прав, работал не покладая рук, теперь стар, надеется на сына. А сын вот так вот. Не даёт поддержки. Потом перед глазами встала та самая Нина Санна, в честь которой я читал стишок на детском утреннике. Усталая и злая, она кричала на меня во сне. Потом крюк каким-то образом снова оказался в горле, и я пытался его вытянуть, а Верочка из бухгалтерии смеялась. Кот из сна обзывал меня дурнем и пытался напрудить мне в ботинки. Когда перед глазами появилась заплаканная Катька и стала меня душить, я проснулся в холодном поту.
Вот чёрт!
Я выдохнул, дотянулся до смартфона и посмотрел на часы — до будильника оставалось всего сорок минут. Можно было либо повторить вчерашний опыт, либо даже не пытаться заснуть снова. Я выбрал последнее и решительно откинул одеяло. Сел, опустив ноги на прохладную плитку, потряс головой, чтобы окончательно отогнать остатки кошмаров.
Сходил с неорганами в библиотеку, блин! Даже в дневник-то записать особо нечего.
Я подошёл к окну, распахнул блэкаут-шторы и посмотрел на пробуждающийся город. Вспомнил указания сенсея о центре. Что ж, надо постараться. Это лучшее, что можно сделать после такого провала.
Открыв дневник, я обнаружил, что не записал вчерашний сон. Конечно, проспал же. Пулей из квартиры пришлось бежать, а дневник нетронутый остался. Надо исправлять это упущение!
Записывание сна напомнило мне школьные годы. «Нина Ссаная»! Это ж надо было прям со сцены так её окрестить! А она у меня потом до одиннадцатого класса математику вела, так дрючила, что вступительные влёгкую сдал. Эх, если бы Нина Санна ещё по физике у меня была, поступил бы в обожаемый отцом физтех. Но физике нас учила противная Лапша.
Хм. Получается, эта вот математичка сыграла важную роль в моей судьбе. И ведь она не гнобила меня, а именно дрючила, если было за что. Оценки не занижала, даже пятёрку однажды в четверти поставила.
Я потянулся к смартфону и загуглил свою родную 301-ю школу. Нашёл сайт и открыл вкладку «Наши учителя». Надо же, Нина Санна работает ещё! Заслуженный учитель. Пост завуча оставила по возрасту. Н-да, с высоты прожитых лет эта выходка теперь предстаёт в другом свете. Я встал и поплёлся в ванную. Поздоровался с японской душевой кабиной, залез под тёплую водичку, но мысли не отступали.
Если до того, как вытащил крюк, этот стишок вспоминался мне как минута личного позора, когда все смеются, то теперь пошли другие ассоциации. Конечно, училке не привыкать к подколам школоты. Работа такая. Может, Нина Санна давно уже и забыла про этот случай, но лучше бы уж я тогда Лапшу отчитал. Та и как учитель, и как человек была так себе.
Я вылез из кабины и принялся вытирать голову мягким зелёным полотенцем.
Вообще, учитель — работа собачья. Я на релаксе у Данилыча в конторе зад просиживал, а как попал к отцу — сразу взвыл. Без выходных почти, постоянное бла-бла с клиентами, надо держать хорошую мину и себя в руках. Но при этом и бабки хорошие. А учитель — урок подготовь, расскажи тридцати засранцам, да так, чтобы самые тупые тебя поняли. И ещё после работы тетрадки наши таскала проверять домой. А зарплата? Копейки!
Конечно, это глобальный вопрос, почему деньги в нашем мире распределяются таким странным образом. Скажем, учитель или шахтёр, да даже продавец в супермаркете приносит куда больше пользы, чем какие-нибудь зажравшиеся чиновники. Непонятно, чем они вообще там занимаются кроме откатов, откровенного воровства и регулирования денежных потоков. Я вспомнил индюков и бросил полотенце на стиралку — будто одному из них в рожу. Бесит вся эта шайка, вот что! Холёные менеджеры, жирные толстосумы, дельцы. Жадные, расчётливые, циничные. Как отец такое выдерживает? Если бы не эта его отдушина — тир, давно бы стал таким же. Хотя он сильно изменился, и не сказать что в лучшую сторону.
Я собрался и отправился в пещеру со змеями и хищниками — в офис.
— О, Андрей! — Отец удивленно изогнул бровь и нарочито размашистым жестом поднял левую руку, посмотрел на часы. — Не рановато ли?
Я пропустил его замечание мимо ушей и сел рядом.
— Что-то помято выглядишь, — уже без деланого удивления заметил отец.
— Не спалось, — ответил я и махнул рукой, типа проехали. — Что там у нас?
Весь день я пробегал как белка в колесе, пару раз зависая с обсуждениями в кабинете отца. От рабочего процесса он, кажется, оттаял, и вёл себя так, словно и не было вчерашнего разговора. Правда, времени, к которому мне нужно было явиться завтра, не обозначил. Сам, значит, решай. Я решил, что приду к девяти, как и весь отдел, и с чистым сердцем вышел из офиса в конце рабочего дня. Мы с эзотериками собирались встретиться ненадолго после работы, обсудить планы по плитке.
— Какие люди! Привет! — Лея открыла передо мной дверь. — Не разувайся!
Я пожал плечами, кивнул и прошёл в кухню. Тут стало ясно, что к чему.
На кухне шла подготовка к ремонту: видавшие виды обои ободраны до голого бетона, плитка местами сбита, на полу крошево из кусков кафеля, бумаги и серой пыли.
— Понедельник — день тяжелый, — Лея взяла брошенные посреди кухни совок и веник и стала подметать всё это безобразие. Пылесоса у Коляна, видно, не водилось.
— Да уж, — я зевнул и уселся на стул. Бессонная ночь сказывалась.
— Обои, наверное, ещё Сталина помнят, а тут Колян посягнул на святое, — улыбнулась Лея.
Я улыбнулся в ответ, наблюдая за движением обгрызенного веника и совочка. Совочек был металлический, зелёный с деревянной ручкой. Бог знает сколько ему лет, у нас на даче такой был, мама убиралась и тоже вот так низко наклонялась, держась за ручку.
— Строительный мусор утилизирован! — раздалось над ухом. Я обернулся. В дверях стояли усталые Колян с Ромой в какой-то застиранной линялой одёже.
— Привет, Андрюха, — Колян пожал мне руку пыльной ладонью и засмеялся: — Ну вот, и ты приобщился! Пока будешь мыть руки в раковине, воды в фильтр набери. Хоть чаю попьём.
Я сразу уловил интонацию разочарования и поспешил внести ясность:
— По дороге в метро заказал нам пиццу, чтобы время не терять.
— Вот это дело! Живём, Ромка! — обрадовался Колян и хлопнул Рому по спине, да так смачно, что из рваной толстовки поднялось облачко пыли.
— Идите переодевайтесь! — грозно приказала Лея. — А я пока пол протру.
Колян с Ромой удалились в бывшую Жорину комнату, а девушка принесла из ванной швабру. Я помог притащить ведро воды и вышел к ребятам, чтобы не мешать, а на самом деле и обсудить наши планы.
— Как плитка? — тихо спросил я.
— Пока всё по плану, — пробубнил Колян, запутавшись в свитере. — Высохла уже, сегодня поверхность подготовим, завтра поклеим. В выходные тестить будем.
— Ну, надеюсь, сработает, — вздохнул я.
— Должна, — ответил Колян и взглянул на Рому. — Правда же, Ром?
Тот молча посмотрел куда-то сквозь потолок и не ответил.
— Ладно, пойдемте, что ли, — махнул рукой Колян.
В кухне нас ждал ещё мокрый от воды пол и Лея, расставляющая чашки на столе.
— Садитесь, труженики, отдохните, — засмеялась девушка. — Чай я уже заварила.