Потом мысли стали вертеться вокруг того, что где-то там, на тонком плане, погибшие родственники Коляна раз за разом проживают один и тот же день. И как трудно, наверное, ему жить с таким грузом. Я бы с ума сошёл, но он как-то держится. Получается, вот это его разгильдяйство и веселость — как противовес, оборотная сторона, своего рода сталкинг.
От таких мыслей сон у меня окончательно пропал. Не помогло даже то, что на работе крутился весь день. На пенке затекли шея и спина, очень хотелось повернуться. Но пошевелиться я тоже боялся — так и вовсе весь сон согнать можно. А ещё сразу спалюсь перед этой девицей Хельгой, что не в состоянии даже уснуть, не то что выйти в ОС.
По мерному посапыванию Коляна я понял, что он уже спит. Со стороны Алекса ничего слышно не было, но кто знает, он же некромант, может, вообще не дышит.
Я улыбнулся нелепости своих мыслей и прикрыл глаза. Надо попытаться уснуть. Начал слушать своё дыхание, не обращая внимания на затекшую шею и желание пошевелить всеми конечностями. Стало даже получаться, и вдруг что-то тяжёлое упало мне на руку. И тут же резко спрыгнуло.
— Ой, я, кажется, на дядю наступил, — раздался прямо над ухом детский голос. — А что он тут делает?
Я тут же открыл глаза. Картинка появилась не сразу: надо мной стоял мальчик лет десяти весь в мутных разводах. Пацанёнок удивлённо смотрел большими голубыми глазами. Они были единственным, что осталось цельным и живым на этом лице. Позади мальчика появилась худая и бледная женщина. Сквозь неё просвечивала обстановка кухни: я отчётливо видел часы и драную занавеску.
Неужели получилось?! И что мне теперь делать?
Вдруг пол подо мной завибрировал, стал мягким, и я не успел открыть рот, как провалился туда, как в вязкую трясину. Пару раз бултыхнул ногами в тягучей темноте и почувствовал, как чьи-то руки тянут меня к себе.
— Какого хрена ты прям туда сунулся? — зашипело над ухом, чуть только ко мне вернулось восприятие.
Я стоял в комнате, заполненной дымчатым полумраком, а на потолке разворачивался экран, где женщина на кухне Коляна что-то объясняла маленькому мальчику.
— Ты меня слышишь? — передо мной появился Алекс. Рыжие его волосы здесь приобрели пепельный оттенок. Лицо стало худым и покрылось зловещими тенями, да и сам он стал выше и массивнее.
— Да, — я покивал, разглядывая некроманта.
— Давай, активируй мандалы! Видишь, их нет на стенах в том слое, а должны появиться.
— Но как? Что мне делать? — я развёл руками.
— Визуализируй, представляй, — снова зашипел Алекс. — Иди на тот слой, где они есть.
Он толкнул меня в стену, и я кубарем вывалился в кухню Коляна. Без мальчика и мамы, более чёткую, но в то же время старую и обшарпанную. На стенах была наклеена полупрозрачная плитка.
Другой слой сна, близкий к физическому миру. Теперь что, призывать эгрегор?
Я подошёл к стене и положил руку на плитку:
— Мандалы — автономный режим! Мандалы — автономный режим.
Команда пришла сама по себе, и я откуда-то знал, что она правильная.
Сначала ничего не происходило, а потом в руку ударил горячий импульс. На миг я оказался в своей спальне. Происходило что-то невероятное. Линии пульсировали и кружились, смешивая узоры. Цвета били в глаза яркими вспышками.
Я зажмурился и снова очутился на кухне. По руке, всё еще касавшейся плитки, заструился цветной узор, он перетёк на стену, закручиваясь и переплетаясь. Немногочисленные плиточки на кухне вспыхнули. Узор, расползаясь, стремительно покрывал всю поверхность: стены, пол, потолок. Значит, Рома и вправду всё хорошо рассчитал. И плиточки наклеил совсем не рандомно.
И у меня получилось. Получилось!
Мир стал плыть, и я спохватился, что нельзя радоваться. Выкинет же.
Потёр руки, похлопал себя по бёдрам. Пространство стало чётче, а потом вдруг схлопнулось под чей-то крик.
— Андрей! Андрей проснись!
Я открыл глаза и увидел Рому. Чего он такой взлохмаченный и тревожный? Получилось же!
— Ром, я же почти всё сделал, надо проверить тот слой.
— На тот слой всё пошло. Димка осознался! Останови это! — Рома потряс меня за плечи, на миг увёл глаза в потолок и снова уставился на меня. — Отключись!
— Да как… — начал я.
— Из квартиры, бегом! Быстро! — взвизгнула над ухом Хельга и впилась в меня острыми ногтями.
Я подскочил с пола и вырвал у истерички руку. Она и правду решила меня выкинуть на улицу?
— Ром?
— Да, выходи. Наверное поможет. Я — туда, — произнес Рома, закрывая глаза, и буквально свалился на мою лежанку.
— Да быстрее же! — заорала Хельга.
Ну и ногти у неё!
— Дай хоть обуться! — закричал я, выбегая в коридор.
Девица вытолкала меня на лестничную клетку и кинула вслед обувь.
— И отойди подальше от квартиры! Быстрее!
Я натянул туфли, сбежал вниз по лестнице и выскочил из подъезда.
Темно ещё, чёрт подери, темно на улице и холодно!
Я выскочил из дома и пробежался до соседнего двора. Остановился посреди детской площадки, щедро освещённой фонарями. У нас в районе тоже Поповкин выбил из каких-то инстанций такую иллюминацию, чтобы ночью наблюдать в окно и вызвать полицию, если кто-то из соседей задумает там хлебнуть пивка. Мода такая, что ли, у них, у пенсионеров. Надеюсь, здешний Поповкин уже спит.
Интересно, достаточно далеко ли я отбежал? Что у них там пошло не так? Дима какой-то осознался. Не Дима, а Димка. Это важно. Значит, ребёнок, тот пацан. Вот жесть! Неужели он понял, что умер? Что там теперь творится?
Да, комната помогала мне осознаваться, и этого мы не учли…
Я сел на качели, задумавшись. Но долго переживать не получилось, холод потихоньку пробрался под рубашку и мешал сосредоточиться на поиске решения. На часах была половина пятого, самое холодное время — перед рассветом. Стало совсем зябко, а пиджак остался у Коляна.
Я оттолкнулся от асфальта, и качели недовольно скрипнули. Вспомнилась похожая ситуация три месяца назад, когда отец под внушением бросил меня без денег в ресторане. И я вот так же сидел на площадке, не зная, куда податься: то ли в лапы к ведьмам, то ли к эзотерикам. А теперь вот и эзотерики меня выперли. Не так всё, конечно, но холодно и совершенно непонятно, куда идти ночью без денег и телефона. Всё в карманах этого чёртова пиджака осталось.
Я пробежался по периметру площадки, присел, отжался. На покрытии оказалось полно песка. Конечно, из песочницы дети его растащили повсюду. Отряхнул ладони, уселся на качели и стал раскачивать их взад-вперед. Движения выходили короткими, пришлось сильно подогнуть колени, да и механизм скрипел от моего веса. Какая-то дискриминация, почему не сделать качели для взрослых? Что мы, не люди, что ли?
Тут же вспомнились слова отца: «Здоровенный лось ты, Андрюха. Тридцатник скоро, а ведёшь себя как ребёнок». Но что я, по его мнению, должен делать? Носить морду кирпичом и интересоваться только «серьёзными» вещами, бизнесом, семьей, наверное. Как ни странно, по мнению отца, фехтование туда входило. А вот мои ночёвки на кухонном полу в компании эзотериков — вряд ли.
Хах! Знал бы отец, чем я с ними занимаюсь, упёк бы нас всех в психушку. Клиника какая-то «своя» у него есть, всё схвачено.
Качели одобрительно скрипнули, подтверждая. Конечно, они ждут-не дождутся, когда я с них слезу. И сам бы рад, да непонятно, можно ли подходить к квартире Коляна. И когда?
— Андрей! Вот ты где! — раздался звонкий голос, и я завертел головой. На краю площадки стоял Рыжий и держал в руках мой пиджак.
— Как ты меня нашёл?
— Ну, это было совсем не сложно, — улыбнулся Алекс и подошёл ближе. — Шлейф у тебя специфический, а ушёл ты совсем недавно.
— Шлейф?
— Ну да, энергетический след. После всех людей остаётся. Если знаешь человека, можно настроиться, отследить, какие вещи он брал или где был. Смотря сколько времени прошло. А если есть какой-то предмет, принадлежащий этому человеку, можно, и не зная его, настроиться по энергетике и найти, — улыбнулся Алекс, и в глазах его заплясали золотистые искорки. Или это в свете фонарей так показалось.
И что я на него взъелся? Нормальный открытый для общения человек, вон как подробно мне всё рассказывает.
Стоп! Что-то такое уже было. Похожее ощущение.
— А у тебя шлейф ещё очень особенный, — продолжал Алекс. — Сильно изменился после первой нашей встречи.
Ага! А ты хочешь, чтобы я тебе рассказал, почему и как именно работает защита. Эта улыбка — какой-то хитрый трюк, воздействие.
Рыжий смотрел на меня, не отрываясь, и ждал ответной реплики. Само дружелюбие прямо. Но что-то явно происходило на энергетическом уровне — я почти физически ощущал, как воздух между нами дрожал.
Я несколько раз мысленно повторил про себя «ты мне не нравишься» и ответил, изобразив на лице крайнее беспокойство.
— А что там с Коляном произошло?
По лицу Рыжего пробежала тень. Он замялся на секунду, а потом ответил:
— Система сработала не так, как мы ожидали — осознался брат Коляна. Прямо кричать стал, что они все умерли. Кухня эта рушиться начала. Мы защиту поставили, родственников усыпили. Еле сохранили… хотя от них и так мало что осталось. Да ты и сам видел.
— Да вообще жесть, — я вспомнил полупрозрачную женщину. — Как такое вообще могло случиться?! Что ж за тварь был тот некромант, который делал ритуал?
Теперь особо притворяться не пришлось, потому что это и вправду меня волновало. Стоило избавиться от наваждения, и я стал переживать по-настоящему.
— Так тебе Колян рассказал всё? Мы, когда узнали, сами в шоке были! — Рыжий посмурнел лицом. — Голубые глаза чуть дрогнули и на миг ушли вправо.
Вправо? То есть не шибко вы за Коляна переживали. Или это всё не было неожиданностью.
— Не поверили сначала, что такое могло случиться, что это как-то связано, — продолжил Рыжий. — А потом попытались проводить семью Коляна в последний путь, и не вышло! Как будто барьер какой стоит. Тут мы заподозрили неладное.