— И я! — поддакивал Илья.
— Ну… — Наташа закатила глаза. — Все дело в психологии…
Все дружно засмеялись.
— Что вы ржете? — обиделась Наташа. — Не такая уж я тупая!
— Ты не тупая! — обняла ее Вера. — Просто мы все снобы с высшим образованием, понимаешь?
— У меня тоже высшее образование, — дулась Наташа. — Педагогическое, между прочим! А мужчины ничем не отличаются от школьников младших классов!
— Прекратите подкалывать Наташу! — закричала Даша. — Так мы ничего не узнаем!
— В общем, главное — понять, у кого какой комплекс, — продолжала Наташа. — И если мужчинка считает, например, что у него маленький член, нужно доказать ему, что для тебя он — самый большой. Не для всех большой, а именно для тебя. Ясно?
— А если правда маленький? — поинтересовалась Вера.
— Ну-у… В основном им всем кажется, что маленький, — Наташа пожала плечами. — Врубись, — разошлась она, ступив на знакомую стезю. — Вот если мужик шесть часов в день спит, четырнадцать работает, на все про все — помыться, пожрать, выйти в люди, поухаживать там за девушкой, спортом позаниматься, кино посмотреть — у него всего четыре часа. А у некоторых еще меньше. Времени размышлять о бренности бытия у него нет. Ему просто некогда задуматься: «А чего это я?» Так он и живет со всеми комплексами, которые приобрел в детстве. Ну и тут в игру вступаю я. Изучаю его проб — лемы и нахожу решение. Он меня за это любит и дарит квартиру.
— Все так просто? — оживилась Оля.
— Это тяжелый труд, — посмотрев на нее сверху вниз, заявила Наташа.
Все притихли.
— Да ты прямо-таки психоаналитик, — заявил наконец Илья.
— А ты думал! — довольная произведенным эффектом, Наташа лениво откинулась на спинку шезлонга.
«О чем они?» — удивлялась Оксана.
Взрослые, образованные люди на полном серьезе обсуждают, как содержанка раскручивает мужчин! То есть, конечно, это интересно, но интерес какой-то гнусный, низменный, неприличный!..
Наверное, она немного ханжа, но разудалая компания ее отпугивала. Был во всем этом… юмор ниже пояса, который, возможно, мог бы ее развеселить, если бы не отвращение. Поэтому Оксана и не любила разные там «Очень страшное кино». Не смотрела «Комеди Клаб». Ничего не могла с собой поделать — ее передергивало, когда она слышала пошлость, хоть все эти люди и называли пошлостью банальность.
Согласитесь, в мире так много вещей более интересных, чем гениталии!
Даже с любовниками Оксана ощущала эту скованность — для нее секс был апофеозом любви, в нем не было ничего порнографического, животного. Может, это проблема, но пока ведь она получает удовольствие? С теми, кого любит.
От этой мысли защемило сердце. Захар.
Он не звонил. А сама Оксана звонить не решалась. Не потому, что обычно девушки ждут звонка, а потому, что обстоятельства неоднозначные. Куда сегодня ездила Даша?
А та хоть и веселилась, но не могла выкинуть из головы сегодняшний бессмысленный разговор.
Было что-то в Захаре, было!
Ей хотелось, чтобы он был рядом. Хотелось встречаться взглядами. Время от времени ощущать его прикосновения.
Летний роман. С красивым бессмысленным мальчиком. Но роман не исчерпал себя.
Это как с коктейлем, который уносит официант, стоит лишь тебе отвернуться, — а там ведь был последний, самый желанный глоток! Мелочь, но между обменом призывными взглядами, между двумя сигаретными затяжками, между невольным касанием рук — так нужен был этот глоток, чтобы освежить и горло, и впечатления, и чувства!
Не хотелось ей сейчас поиска. Игры. Интриги. Нужен был санаторий, Захар.
Зачем она все испортила? Теперь нужно стараться, замаливать грехи… грех… А ей через две недели приступать к новой книге — и тогда уже не будет времени на всякие глупости.
Даша долго запрягала, но писала быстро — на одном дыхании. Она не умела отрываться, переосмысливать — теряла связь с книгой.
Всякие там нудные интеллектуалы считали ее ремесленницей, но разве эти угрюмые люди с плохими стрижками понимают что-то в чистом, детском восторге, который она испытывала, общаясь с собственным произведением. Разве их философские выкладки стоят той радости, восторга, предвкушения, практически плотского единения с воображением, которое она испытывала при этом общении?
Нет!
Она была уверена, что даже при том, что у всех этих бобриков имелось вдохновение, творчество было для них мукой, грузом пережитых чувств — и чувств нереализованных, а для нее в нем были задор, с которым серфингист взлетает на волну, оставляя позади алмазную пыль, ветер, ласкающий тело получше иного любовника, и упоение человека, влавствующего над стихией.
Раньше, когда Даша еще стояла одной ногой в предрассудках, она лазила по этим сборищам, но так ни разу и не поняла, о чем говорят люди, которые запросто могут пить отвратительную водку практически без закуски, эта закуска представляла собой либо жирную, с прожилками мяса, колбасу, либо заветренный сыр с тонким, как марля, кусочком хлеба.
Отчего-то интеллектуалов всегда окружала вот такая публика, начинающие гении представляли собой сборище юношей с немытыми волосами, в одежде, от которой отказались бомжи, и девушек в дешевых этнических тряпках — всякие там расписные платки, тюбетейки и прочая трехкопеечная сувенирка.
Бомонд тоже, если честно, Дашу не возбуждал. Были два-три человека, которых она уважала, но в основном писатели, а особенно писательницы представляли собой группу чудиков с обостренным самомнением.
Может, конечно, она тоже чудик, но не из разряда уродцев — это уж точно!
По крайней мере, она понимает, что, если в тебе росту метр с париком, а пузо у тебя, как у байкера на пенсии, не надо носить облегающие прозрачные вещи — это вредно для здоровья. И диадемы сейчас тоже никто не носит — особенно в связке с платьем а-ля Юдашкин эпохи 90-х.
Так сказать, конкурентки.
Нету у нее конкуренток. Есть либо те, кого она уважает, — а с такими лучше не соперничать, так как все соперничество сводится к примитивной грызне, либо те, кого она и в грош не ставит, — и какие бы у них ни были тиражи, это никого не волнует, так как у них там, в болоте, свои законы.
Глава 11
В окне показалась домработница.
— Даша, тебя к телефону! — властно произнесла она.
Домработницу Даша обожала.
Анастасия Владимировна, похоже, полагала, что делает Даше огромное одолжение тем, что получает хорошую зарплату, — и была совершенно права. Дашин дом она считала своим домом и следила за порядком с необыкновенным рвением. Она могла делать хозяйке замечания. Ругать ее. Выговаривать ей. Учить, как надо жить. Даша все терпела. Потому что Анастасия Владимировна была не только богиней домашнего очага, но и личностью.
А Даша повелевать не любила. Она предпочитала сотрудничать. Даже садовник, который приходил раз в неделю, и тот мог прикрикнуть на хозяйку, объяснив, что Даша, городская штучка, в газонах и клумбах ничего не смыслит, и ей бы лучше помолчать, пока сведущие люди занимаются своим делом.
Только у Оксаны не получалось покрикивать. Она откровенно побаивалась Дашу.
Не видела того, что замечали остальные, — простоты, дружелюбия, отзывчивости.
Конечно, Даша могла заявить Анастасии Владимировне, что суп — говно. Ну или почти в таких выражениях. Зато Анастасия Владимировна с внучкой отдыхали в Испании в особняке Дашиного друга каждый год. Бесплатно.
А водитель Валера летом с женой и сыном отправлялся на Валдай в санаторий «Ленгаза» за счет хозяйки.
Даша любила свою команду.
— Анастасивладимрна, меня нету! — прокричала она в ответ.
— Подойди к телефону! — рассердилась домработница, и Даша поднялась с газона.
Взяв трубку, она хищно улыбнулась. Захар.
— Что? — рявкнула она.
Пауза.
— Да-аш… — с укором протянул он. — Ты взяла неправильный тон.
— Ты меня сейчас будешь учить, правильный у меня тон или нет? — истерично расхохоталась Даша.
Стоп!
Это уже выяснение отношений. А выяснение отношений не подходит для развития летнего романа.
— Ладно, проехали, — смирилась Даша. — Ты что звонишь?
— Я хочу встретиться.
— Приезжай!
— А ты одна?
— У меня всегда толпа народу, ты же знаешь.
— Даша, у меня очень серьезный разговор…
— Прямо-таки серьезный-серьезный? — поддела его она.
Захар помолчал.
— Слушай, давай забудем весь этот бред, — выдал он. — Я приеду, и мы просто продолжим. Вот и весь разговор.
— Давай! — обрадовалась она. — Я соскучилась.
— И я.
Когда он вернулся, Оксана ощутила почти непреодолимое желание утопить Дашу, которая, как нарочно, плавала неподалеку.
Это был даже не удар, а ядерный взрыв.
Оксана судорожно добралась до бортика, вспрыгнула на него и схватила черные очки — чтобы никто не заметил ее вытаращенных от злости и обиды глаз.
Захар же, предатель, поздоровался и даже потрепал ее по плечу!
И, будто не замечая алчных взглядов, особенно со стороны Марата, нырнул в бассейн.
Из воды вышел Аполлоном — стройный, подтянутый, в мокрых боксерах, прилипших к ногам… Он просто светился — такой гладкой, блестящей была его кожа, такими яркими, сочными, как трава, глаза…
Он улыбался, и это была такая обаятельная, для всех и ни для кого, улыбка, что даже Наташа размякла.
Ну ничего… У нее, Оксаны, было два хороших дня. Хотя, возможно, когда он надоест Даше… Фу! Только не это! Она же не станет подбирать за ней объедки?
Хотя… Разве может живой человек считаться объедками?
Да и вообще… Ничего-то она об этом Захаре не знает.
Может, он жиголо или мошенник? Вор?
После ужина Захар утащил подвыпившую Дашу на прогулку.
— Ну куда мы идем? — ворчала Даша. — Там же комары!
— Везде комары, — Захар не обращал внимания на ее нытье.
Он принял решение.
Нельзя сказать, что он любил Дашу. Он восторгался ею. Она была сильной, умной, дерзкой.
Но дело не только в сексе или призрачных подростковых фантазиях.