— Кипятком из душа так обжечься невозможно, — сказал я, глядя пациенту в глаза. — Как только пойдет кипяток, так сразу же душ отшвырнете и выскочите из ванной. Вы, чай, не Муций Сцевола и не легендарный революционер Камо, чтобы стоически терпеть длительное воздействие высоких температур. Говорите правду. Докторам вообще нельзя врать — себе дороже выйдет.
— Я, может, и не легендарный революционер, но ради любимой женщины готов на многое! — обиженно и с вызовом сказал пациент.
Жена пациента зарыдала в голос и выбежала из комнаты.
«Ой, — думаю я, — какие мавританские страсти! Жена его, что ли, наказала таким образом за супружескую неверность? Или у них ролевые игры так далеко зашли?»
Оказалось, что это пациент сам себя «наказал». Есть такой народный сермяжно-посконный метод предохранения, который называется «яйца парить». Метод этот научно обоснован.
Вы никогда не задумывались, почему у женщины яичники находятся в брюшной полости, а яички у мужчин — снаружи?
Все дело в том, что сперматозоиды плохо переносят высокие и даже повышенные температуры. Теряют активность и приказывают долго жить. Поэтому природа и вывела у всех самцов млекопитающих яички из «теплой» брюшной полости на свежий воздух. Чтобы, значит, сперматозоиды не страдали и бодро исполняли бы свое предназначение. А если перед любовным актом хорошенько попариться в баньке или же, скажем, минут десять подержать яички в тазике с горячей водой, то о последствиях можно не беспокоиться.
Просто! Удобно! Безопасно! Презервативы имеют свойство лопаться в самый неподходящий момент, спирали врастают в матку и далеко не всегда являются препятствием для беременности, колпачки соскакивают, от противозачаточных таблеток вреда больше, чем пользы, прерванный акт требует большой самоконцентрации и хорош только для «однопалчан», то есть для тех, кто не больше раза зараз… Ну, в общем, супругам казалось, что парить яйца — самый действенный и удобный способ. Опять же, за время этой процедуры мужчина успевает настроиться на соответствующий лад…
Эх, все бы хорошо, да что-то нехорошо, как писал Гайдар (талантливый, кстати говоря, писатель). В любой бочке с медом непременно найдется своя ложка дегтя, а то и не одна. Парка яиц — метод простой и удобный, но не очень-то действенный. Какая-нибудь группа сперматозоидов может сохранить свою активность и тогда… Ну, вы понимаете.
Жене пациента недавно пришлось сделать аборт, и она по этому поводу очень страдала.
— Ну не можем мы сейчас себе позволить ребенка, — объяснял пациент. — Живем на съемной квартире, денег в обрез, зарабатываем не так уж чтобы… Никак не вариант. А Танечка очень расстраивалась по поводу залета и аборта. Просила, чтобы я поответственнее отнесся к делу. Я ее очень люблю, и вообще, жалко ее было, она так убивалась, так убивалась… Раньше я горячую воду из крана наливал, а на этот раз решил чайник вскипятить. С полминуты терпел, а потом невмоготу стало. Жуткая боль…
От госпитализации он отказался. Наотрез.
— А я однажды на вызове был у девчонки, которая в целях предохранения уксусной эссенцией проспринцеваться решила, — сказал мой фельдшер, когда мы вышли из подъезда. — Чтобы уж наверняка подействовало.
— Ну ты сравнил! — ответил я. — То была глупость, а сейчас мы с тобой видели человека, сознательно совершившего героический поступок ради любимой женщины.
True love waits…
Романы на вызовах между врачами и пациентами в реальной жизни, в отличие от сериалов, завязываются нечасто. «Фишка» «Скорой помощи» — романы между сотрудниками. Каждая подстанция по сути представляет собой одну большую семью, скрепленную (опутанную?) множеством романтических или же просто физиологических связей. Суточная работа она, знаете ли, способствует… Да и контингент в подавляющем большинстве не старый еще, бодрый, любвеобильный.
Но сейчас я хочу рассказать о романе, вспыхнувшем на вызове, в результате которого доктор Морозов нашел любовь и жену в придачу, а одна московская подстанция потеряла хорошего, опытного выездного врача.
Так и хочется написать, что дело было майской ночью, когда все цвело и благоухало, а в садах заливались соловьи, перепела, глухари и прочие пернатые певцы. Но на самом деле это случилось в ненастную ноябрьскую ночь, когда хляби небесные проводили очередную тренировку под названием «Начало потопа».
В третьем часу ночи поступил вызов из гостиницы, которая пользовалась в округе недоброй славой. Бывшее общежитие Академии наук одной бывшей союзной республики заняли разномастные «коммерсанты», половина из которых были отъявленными бандитами.
— Женщина, двадцать семь лет, плохо с сердцем?! — возмутился доктор Морозов, когда диспетчер по рации передала ему вызов. — Люся, имей совесть! Я с утра на подстанции не был! Ящик почти пустой! Чистых шприцев — две «пятерки» осталось! И к тому же я один работаю, а ты меня отправляешь ночью в этот шалман!
— Сходи с водителем, если один боишься! — отрезала диспетчер. — А претензии утром выскажешь. Все равно у меня другой свободной бригады нет!
Диспетчер, если кто не знает, в отсутствие заведующего подстанцией — самый главный. Официально, по инструкции. Распоряжения диспетчера обязаны выполнять все сотрудники, и фельдшеры, и врачи.
Морозов хотел сказать, что если водитель ночью около этой гостиницы оставит машину без присмотра, то по возвращении сильно рискует не найти ее на месте. Но тут в разговор вмешалась диспетчер Центра, которая напомнила, что «отсебятину» по рации нести нельзя. Получили вызов — действуйте.
Спустя два часа Морозов отзвонился диспетчеру и сказал, что внезапно заболел — поднялось давление, и работать дальше не может. Снимается с линии и будет брать больничный. Диспетчер сильно удивилась, потому что тридцатипятилетний Морозов никогда не жаловался на здоровье. Да и до конца смены осталось всего-ничего… Хотя все когда-то случается в первый раз.
Когда на подстанцию вернулся водитель Юра, работавший в ту смену с Морозовым, и рассказал подробности, удивление диспетчера Люси переросло в ярость.
— Забрали мы из гостиницы девку, — рассказывал Юра, — отвезли в «кузницу» («кузницей здоровья» в девяностые называлась одна из самых поганых московских больниц), Морозов проторчал полчаса в приемнике, а потом вернулся вместе с девкой и попросил отвезти их к нему домой. Все равно, мол, по пути на подстанцию. Сказал, что заболел и снимается с линии. Все имущество меня попросил передать…
По правилам Морозов, пускай и заболевший, должен был лично вернуться на подстанцию и «сдаться», то есть отдать диспетчеру ящик с медикаментами, пенальчик с наркотическими препаратами и кардиограф. И расписаться где надо. А он все скинул на водителя — непорядок. За это его и двинули по статье, несмотря на правильно оформленный больничный лист.
Это была суровая проза жизни. А теперь переходим к поэзии…
Она приехала в Москву из Саратова в командировку. Привезла в министерство какие-то отчеты. Рассчитывала в тот же день уехать обратно, но со сдачей отчетов вышла большая задержка, и она опоздала на поезд. Кто-то посоветовал ей ту самую гостиницу. Сказал, что недорогая, места всегда есть и расположена удобно — прямо у станции метро.
Так все и было… Однако ей не сказали самого главного — про контингент. Молодая красивая женщина была сразу же замечена и «оценена». В том смысле, что раз одинокая дама снимает номер в таком месте, то вопросов тут быть не может — приехала работать. Ну, вы понимаете…
Желающие шли косяком. Стучали, спрашивали цену, скандалили: «Почему не открываешь?! Почему через дверь разговариваешь?!» — а один самый рьяный выбил дверь пинком, после чего у бедной женщины началась истерика по типу панической атаки. Прибежавшая дежурная разогнала публику и вызвала «Скорую».
Приехавшему Морозову пациентка заявила, что ни за что не останется в этой гостинице, и попросила отвезти ее «куда-нибудь». Искра между ними проскочила сразу. Морозов решил помочь неформальным способом — отвезти девушку в приемное отделение «кузницы здоровья» и устроить там до утра в палате, предназначенной для изоляции инфекционных больных. А что? В приемном работают свои, хорошо знакомые люди — помогут без вопросов.
Но надо же было случиться такому, что именно в эту ночь «кузницу здоровья» тряс линейный контроль Департамента здравоохранения. Причем тряс очень усердно, сверху донизу, поскольку была установка на снятие главного врача, чем-то не угодившего директору департамента. Разумеется, ни о каком «оставить девушку до утра» и речи быть не могло.
Что делать? Ей даже посидеть в приемном отделении не разрешили. Сказали, что могут официально положить в терапию, если Морозов оставит сопроводительный лист[10] с соответствующим диагнозом. Ага, в терапию — в коридор, набитый стонущими, писающими-какающими, вопящими и т. п. Опять же, верхнюю одежду и сумку придется сдать, а получить обратно удастся только после врачебного обхода и оформления выписки, то есть не ранее двух часов дня. С какой стороны ни взгляни — не вариант.
— А поехали ко мне домой! — предложил Морозов. — Я один живу, вы никого не стесните. А утром после смены я провожу вас до вокзала…
— Спасибо, но я не останусь одна в чужой квартире! — наотрез отказалась девушка. — Возьму такси и поеду на вокзал…
1995-й год, самый разгул криминала. Такси в пятом часу утра… Сидение одной на вокзале… То, что сейчас кажется простым, тогда таковым не являлось.
— А если я останусь с вами? — предложил Морозов.
— Тогда я согласна, — ответила она.
В феврале они поженились. Морозов сдал свою квартиру и уехал к жене в Саратов, где продолжил работать на «Скорой помощи». Хочется верить, что все у них сложилось хорошо.
50 оттенков пульса
Повару положено быть корпулентным, офицеру — бравым, а врачу — добрым и сострадательным…
Стереотипы, такие стереотипы.
Поваров и офицеров касаться не буду, а вот про врачей пару слов скажу.