Летальные стереотипы, или primum non nocere
Спросите у ста человек — что нужно делать для помощи эпилептику во время припадка? — и девяносто девять ответят: «Нужно вставить ему между зубами что-то твердое (как вариант — разжать челюсти), чтобы он не прикусил или не проглотил бы свой язык». Один человек скажет: «Нужно сильно-сильно ущипнуть его и дать понюхать нашатыря».
На самом же деле нужно подложить эпилептику под голову что-то мягкое и вызвать врача.
Лето, июль. Поезд Москва — Минеральные Воды подходит к Ростову-на-Дону. Пассажиры, притомившись от жары и долгого общения друг с другом, откровенно скучают.
Вдруг по вагону со скоростью болида, сметая всех стоящих в коридоре, проносится проводница.
— Врача! Врача! В СВ! Врача! Врача!
В первый момент я даже обрадовался — хоть какое-то дело, а то тоска смертная. Выскочил из купе и пошел в ту сторону, откуда прилетел болид. Вся нужная информация у меня имелась — в спальном вагоне кому-то нужен врач. Не было только ничего для оказания помощи, но я точно знал, что в поезде, в каждом вагоне, должна быть аптечка. И еще, кажется, своя аптечка есть у начальника поезда. Так что найдется чем полечить.
Коридор спального вагона удивил меня своей пустотой и закрытыми дверями купе. Обычно вокруг человека, которому стало плохо, сразу же собираются доброхоты-советчики или же просто наблюдатели. А тут — никого. И — тишина, относительная тишина, поездная. Только стук колес слышен. Нет — еще что-то стучит. Мелко и тихо. Т-т-т… Т-т-т… Т-т-т…
Единственное купе с открытой дверью было залито кровью. Залито в прямом смысле этого слова. Казалось, что какой-то безумный маляр решил полить купе красной краской прямо из банки…
…На очередное практическое занятие доцент Малофеев принес пакет с томатным соком. Мы, студенты четвертого курса, очень этому удивились, потому что знали о привычках Малофеева. Он пил только водку. И во время практических занятий тоже. У него на столе стоял графинчик якобы с водой, но, когда Малофеев наливал свою «воду» в стакан, по кабинету разносился спиртной дух. А тут вдруг — сок, причем накануне зачета. Студентов настораживают любые перемены, происходящие с преподавателями, а уж те, которые происходят накануне зачетов и экзаменов, настораживают втройне.
Малофеев взял стакан, налил в него сок из пакета и… выплеснул сок на пол. «Белая горячка, — дружно подумали мы. — Небось, огненных чертиков решил соком погасить…» Но мы ошиблись. Никакой белой горячки у Малофеева не было, она случилась двумя месяцами позже, но это уже совсем другая история.
— Обратите внимание! — Малофеев поднял кверху указательный палец. — Я вылил на пол всего двести миллилитров томатного сока. А лужа на полу получилась просто огромной. Спроси я кого-то из вас: «Сколько сока пролилось на пол?», так вы бы ответили: «литр или полтора». Если бы не видели, конечно, что я вылил всего лишь стакан. Ответили бы?
Мы закивали — да, ответили бы. Лужа и впрямь была впечатляющая — на полкабинета.
— А теперь я вылью весь пакет! — объявил Малофеев.
Он встал и начал ходить по кабинету, поливая пол соком.
— Это не «белка», а шиза! — прошептал мне сосед.
— Ну как? — спросил Малофеев, когда пакет опустел. — Впечатляет? А ведь это всего лишь литр. А кажется, будто пять. Вот вам домашнее задание. Берете литр томатного сока. Сначала выливаете на пол полстакана, то есть сто миллилитров. Смотрите на лужу, запоминаете ее размеры. Затем выливаете еще сто миллилитров. И продолжаете выливать по сто до тех пор, пока пакет не опустеет…
Я представил, что со мной сделает мама, если я попробую сделать дома нечто подобное. Даже с учетом того, что я ее единственный и любимый сын.
— И у вас больше никогда не будет проблем с определением объема кровопотери на глаз! — торжественно провозгласил Малофеев. — А теперь уходите, занятие окончено, надо пол вытереть…
Судя по всему, в купе пролилось не менее полутора, а то и двух литров. Смертельная кровопотеря. Потерявший кровь лежал на левой от двери полке. Я сразу понял, что он мертв. На правой полке, обхватив голову руками, сидел живой мужчина. Его зубы выбивали ту самую дробь «т-т-т…», которую я услышал из коридора. На полу в луже крови, которую не могла впитать ковровая дорожка, лежал раскрытый складной нож. Внушительных таких размеров, чуть ли не мачете.
Мне стало ясно, почему в коридоре никого не было. Картина не располагала к созерцанию, а уж к даче советов — тем более. Первой моей мыслью было бежать за помощью, пока этот маньяк не набросился на меня со своим замечательным ножом. Но тут мой взгляд вернулся к лицу покойника.
Мимические мышцы сведены судорогой, зубы оскалены, передние резцы обломаны едва ли не наполовину…
— Аптечку мне, срочно! — гаркнул я во все горло.
При помощи оплеухи и нашатырного спирта я быстро привел живого в чувство.
— Эпилептический приступ был у соседа? — спросил я.
— Д-д-да! — ответил он.
— Ножом пытались зубы разжать?
— Д-д-да! Я н-н-не п-п-понимаю, ч-ч-что п-п-произошло…
А что тут понимать? Все ясно. Разумеется, просовывать нож между сомкнутыми зубами удобнее и логичнее острым краем, то есть лезвием. Порезать при этом язык очень легко. Язык снабжается кровью очень щедро, и кровотечения при ранениях языка бывают очень опасными. Недаром же в Японии существовал такой способ самоубийства, как откусывание собственного языка. Гарантия смертельного исхода при этом была стопроцентной — человек или захлебывался собственной кровью, или умирал от кровопотери.
Сосед по купе неожиданно выдает эпилептический припадок. Попутчик решает помочь. Достает нож и пытается разжать стиснутые челюсти. Челюсти стиснуты как следует, эпилептик трясется, попутчик нервничает, прилагает больше усилий… Зубы крошатся, лезвие ножа проникает в ротовую полость и разрезает язык. Изо рта ударяет фонтан крови… Убийство по неосторожности, пускай и из благих побуждений. Классический пример медвежьей услуги.
Я долго объяснял сотрудникам полиции в Ростове, как было дело. Убийца к тому времени снова впал в прострацию и на контакт не шел. Сотрудники не верили. Удивлялись: ну разве ж такое может быть?
Может!
Вот другой случай. На этот раз стереотип был отчасти верным, но его исполнение оказалось неправильным.
Три закадычных друга отмечали развод одного из них. Сидели дома у разведшегося и сидели очень хорошо, поскольку жена, теперь уже бывшая, съехала и не могла испортить праздника.
Праздновали день, другой, третий… Только в магазин за добавкой выходили. Короче говоря, все было так хорошо, что просто замечательно. Только вот на третий день одного из собутыльников начало подташнивать. Вполне закономерное явление после столь продолжительного употребления спиртных напитков. Но мужики решили, что во всем виновата селедка, которой они вчера закусывали. Или — позавчера? Неважно, важно то, что они знали, как нужно лечить отравления. Промыванием желудка!
Промывание организовали там же, где и пили, — на кухне. Усадили страдальца возле раковины, взяли резиновый шланг, один конец надели на кран и обмотали проволокой, чтобы не сорвало напором воды, а другой попытались пропихнуть страдальцу в желудок.
О том, что промывание желудка делается не из крана, а через воронку, они не знали. Из крана уже получается не медицинская процедура, а средневековая пытка водой.
Ладно бы это. Пережить пытку водой еще как-то можно. Но все получилось гораздо хуже.
Страдалец, несмотря на то что был согласен на промывание, никак не давал пропихнуть шланг себе в желудок. Хватал руками и выдергивал. Тогда один из собутыльников, наиболее крепкий, схватил его за руки и держал так, пока другой пропихивал шланг.
Получилось! Когда шланг во что-то уперся, тот, кто производил процедуру, поспешил открыть воду. Спешка была вызвана тем, что страдалец жутко пучил глаза и раздувал щеки. Было видно, что процедура переносится им очень болезненно, поэтому друзьям страдальца хотелось покончить с ней как можно скорее. В том, что они делают все правильно, никаких сомнений не возникало. О том, что шланг может попасть не только в желудок, но и в трахею, они не думали. В результате утопили насмерть своего друга, залили ему легкие водой по самые гланды. Из самых что ни на есть лучших побуждений.
Вот так.
Если вы специально не обучались какому-то способу медицинской помощи, то есть если вы не имеете о нем полного и исчерпывающего представления, то лучше не помогайте.
Недаром же еще древние римляне говорили: «Primum non nocere». Прежде всего — не навреди.
Фантазеры
Все люди врут, тут доктор Хаус абсолютно прав.
А пациенты врут вдвойне.
Но есть одна категория пациентов, фантазия которых поистине безгранична и беспредельна. Их фантазия на порядок превосходит фантазию сценаристов сериалов, а уж больших выдумщиков и представить трудно.
Эта категория — обладатели инородных тел в прямой кишке.
Вопрос «Как оно там оказалось?» врачи задают не праздного любопытства ради, а для того, чтобы оценить психическое состояние пациента. Люди с психическими нарушениями способны затолкать себе в задний проход напильник для того, чтобы наказать себя за какой-то проступок, реальный или мнимый. Они обычно не скрывают своих намерений и обещают придерживаться подобной линии поведения и впредь. «Если достанете напильник, так я туда молоток засуну, потому что без наказания мне оставаться никак нельзя».
Люди, не имеющие психических нарушений, преимущественно мужчины, засовывают в задний проход различные предметы с определенной целью, которая медикам хорошо известна. Пациенты знают, что врачи знают, а врачи знают, что пациенты знают, что они знают… (ужасно несуразное предложение получилось). Но тем не менее пациенты врут.
И как врут! Заслушаться можно! Сценаристы сериалов, эти несравненные выдумщики, умеющие выдать сто историй на сто серий с семью героями, сдохнут от зависти, услышав объяснения по поводу того, как инородное тело попало в прямую кишку.