Выговор ему тем не менее дали. Раз вышел такой шухер, то без выговора никак нельзя. И премии, разумеется, лишили, потому что тем, у кого есть выговоры и замечания, премии не полагаются. Заведующей и старшему врачу тоже дали по выговору и тоже с лишением премий. А заведующей еще и главный врач с глазу на глаз сказал:
— Спасибо вам огромное, Анна Петровна! Мне в департаменте этот случай то и дело припоминают. И в газете, между прочим, ославили не вас, а меня!
Статья в газете с семисоттысячным тиражом называлась длинно и ехидно: «Наше дело — не рожать! Привез, скинул и бежать!» И в адрес московской «Скорой помощи» в этой статье не было сказано ни одного доброго слова. Только плохие. Ничем, мол, скоропомощники заниматься не хотят, думать не хотят, лечить не хотят, а только отвозят пациентов в больницы, причем не куда надо, а как придется. Так, может, пора убрать со «Скорой» врачей с фельдшерами, оставить одних водителей и переименовать «Скорую помощь» в «медицинское такси»? Короче говоря, автор статьи изгалялся как мог. И в каждом абзаце упоминал фамилию главного врача. Ну кому такое может понравиться?
Вот после этого случая заведующая подстанцией и решила избавиться от Сарычева, а заодно и от Вяткина. Видеть она их больше не могла. Как видела, так сразу аппетит теряла. Да и повторения чего-то в том же духе тоже боялась. Главный недвусмысленно дал понять, что следующее ЧП на подстанции поставит жирную точку в карьере заведующей. А ей было всего сорок лет, и она считала заведование подстанцией всего лишь ступенькой в своей карьере.
От придирок Сарычев с Вяткиным легко отбивались. Или просто отмалчивались. Увидев к себе такое предвзятое отношение, они подтянулись, начали предельно ответственно относиться к работе и перестали шутить на вызовах. Зато на подстанции отрывались на всю катушку. Заведующая очень скоро поняла, что, придираясь к ним, она рушит свой авторитет, выставляет себя на посмешище. Им-то что? Им как с гуся вода, но каждая новая придирка рождает очередную историю, в которой заведующая предстает дурой.
— Надеюсь, вы понимаете, что нам с вами трудно ужиться на одной подстанции, — сказала заведующая Сарычеву в качестве ultima ratio regum[25].
— Мне вы не мешаете, — улыбнулся Сарычев, — но если вам хочется уйти на другую подстанцию, то дело ваше.
Разумеется, этот разговор мгновенно стал очередной историей из цикла «Кардинал против мушкетеров», то есть «Заведующая против хороших ребят».
В результате заведующая оставила Сарычева и Вяткина в покое, но всячески демонстрировала им свое высочайшее неодобрение. Не то, чтобы надеялась выжить, надежды давно погибли, а просто не могла переступить через свою неприязнь. От всей этой истории заведующей была только одна прибыль — ввиду постоянного угнетения аппетита при виде довольных физиономий Сарычева и Вяткина она похудела на восемнадцать килограммов, которые были явно лишними. Подстанционные дамы завидовали и вымаливали рецепт чудодейственной диеты. Заведующая уклончиво отвечала:
— Никакой диеты, я просто ем мало.
О истинной причине своего похудания она благоразумно никому не рассказывала. Проболтаешься, а потом этот придурок Сарычев станет говорить, что ты по нему сохнешь. Вот уж будет позор так позор!
В один прекрасный (а если честно, то не очень) день у регионального объединения, в которое входила подстанция, сменился директор. Новый директор по каким-то непонятным или, скорее, неизвестным общественности причинам невзлюбил заведующую подстанцией и начал под нее подкапываться. Можно было бы сказать, что это сработали кармические законы, обернув против заведующей то, что она пыталась сделать Сарычеву и Вяткину. Но если кто в карму не верит, то может просто считать, что произошло такое вот поучительное совпадение.
Директор подстанции перетянул на свою сторону старшего врача, которому пообещал место заведующей, и нескольких сотрудников подстанции. Сотрудникам за содействие в свержении заведующей тоже были обещаны какие-то плюшки-пряники, кому перевод на специализированную бригаду, кому — должность старшего врача, кому — направление на вожделенную переквалификацию.
Тучи вокруг заведующей все сгущались и сгущались, то есть кляузы на нее писались все чаще и чаще. Кляузы писались на имя главного врача «Скорой». Директор регионального объединения, запустивший этот процесс, предпочитал оставаться в белых одеждах и при чистых руках. Пускай уж главный врач примет решение снять заведующую без его непосредственного участия.
Заведующая уже потеряла было надежду и сопротивлялась из последних сил, по инерции, примерно так, как сопротивлялись в мае сорок пятого года недобитые фашисты. Перспектив у нее не было никаких. Она даже уже начала вести переговоры о месте врача приемного покоя в одной из ведомственных больниц. Ведомственная больница была выбрана с умыслом. В ведомственную больницу преимущественно возила пациентов ведомственная «Скорая», и это было заведующей на руку. Ей хотелось свести общение с бывшими подчиненными к минимальному минимуму. А то начнут злорадно сплетничать: «Анечка-то наша теперь в приемном покое пашет…» Тьфу на них! Сколько добра людям сделала, в том числе и старшему врачу, гаду подколодному, но никто этого добра не помнит.
И вдруг — тучи рассеялись!
Старший врач ни с того ни с сего написал заявление об увольнении по собственному желанию. Когда заведующая спросила о причинах, промямлил что-то невразумительное, вроде бы как получше работу нашел, а где — не сказал.
Двое из врачей-стукачей перешли на другие подстанции, а один уволился. Якобы на платную «Скорую», а на самом деле непонятно куда. И все это произошло в течение одной недели! Впору было поверить в чудо.
С крепкими тылами любой начальник чувствует себя уверенно. В ходе приватной беседы с директором регионального объединения заведующая напомнила, что любая палка имеет два конца. То есть дала ему понять, что если он не уймется, то сильно пожалеет. Директор был крайне удивлен и сильно угнетен потерей всей своей агентуры на подстанции. Ему стало ясно, что враждовать с таким опасным противником, как заведующая, очень непросто. Лучше поладить. Худой мир, как известно, предпочтительнее доброй ссоры.
— Больше никогда-никогда… — заверил директор.
— Бывает, — снисходительно ответила заведующая.
На том они и поладили. Директор изменил свое поведение не только на словах, но и на деле. Когда на подстанции что-то происходило (а на любой подстанции всегда что-то да происходит), не спешил с оргвыводами, а звонил и мягко интересовался, не нужна ли помощь. Короче говоря, из грозного тирана превратился в такую пусечку-дусечку, что хоть замуж за него выходи.
Тучи рассеялись, но недоумение у заведующей осталось. «Что же все-таки произошло? — думала она. — Или же это просто совпадение?»
Тайну двух океанов, то есть двух сотрудников, выдал водитель Агеев. Поддал по своему обыкновению после суток прямо на подстанции, вышел покурить на улицу и сказал доктору Петрову:
— Ты вот, Саша, тюфяк-тюфяком, а Колька (Сарычев) и Сережка (Вяткин) — орлы!
Петрова на подстанции не любили — подлый, скупой, все мысли только о карьере.
— С чего же это они такие орлы? — обиженно спросил Петров.
— А хотя бы с того, что Аньпетровну нам уберегли, — ляпнул Агеев. — А то бы, чего гляди, тебя бы заведующим назначили, правильный ты наш. Тогда бы половина народу повесилась, а другая половина уволилась.
Петров скользкую тему дальше развивать не стал. Обозвал Агеева «старым дураком» и ушел на кухню пить чай. Тему развила диспетчер Сироткина, услышавшая этот разговор. Вцепившись в Агеева клещом безжалостным, она быстро вытянула из него всю правду. Оказалось, что Сарычев с Вяткиным провели тайную работу с каждым из директорских агентов. Работа проводилась по простой и доходчивой схеме: «Уймись и вали на хрен с подстанции, а то все твои грехи разом всплывут, мы уж постараемся». А кто же из сотрудников без грехов? И кто лучше знает эти грехи, чем коллеги с подстанции? Разве что сам грешник.
Агенты пробовали удивляться:
— А вам-то какое дело? Она же вас самих выжить хотела!
— Какое наше дело — это наше дело, — отвечали борцы за справедливость. — Вы лучше о своих делах думайте. И помните, что на подстанции вам покоя не будет.
Первым капитулировал старший врач. После того, как он подал заявление, слиняли и остальные агенты. Директору никто из них своих мотивов объяснять не стал. Не нужен был им уже директор. Те, кто остался на «Скорой», перевелись на подстанции другого региона.
— Зачем вы это сделали? — спросила заведующая. — Я вам, конечно, очень благодарна, но характер наших отношений не позволял ожидать чего-то подобного. Так зачем же?
— Да просто мы к вам привыкли, Анна Петровна, — ответил Вяткин. — Сработались, притерлись. Неохота было к новому начальству привыкать. А уж если бы Гаврилу вместо вас назначили бы, то на подстанции вообще невозможно бы стало работать. У вас тоже характер не сахар, но вы умная. А Гаврила был вредный дурак.
Гаврилой на подстанции прозвали бывшего старшего врача Евгения Гавриловича.
После этих слов заведующая даже прослезилась.
Все трое до сих пор работают на той же подстанции. Сарычев стал старшим врачом, а Вяткин — старшим фельдшером. Оба они не хотели уходить с линии на более спокойную и более скучную работу. Даже с учетом выигрыша в зарплате (у начальства нет надбавок за работу в ночное время и возможности работать на полторы ставки, но зато сами ставки выше, а уж премии не идут ни в какое сравнение с «рядовыми»). Но заведующая уговорила. Главным ее аргументом был такой: «Я же только вам могу доверять».
А коварного директора региональной зоны вскоре сняли за развал работы на своей подстанции. Даже года он в директорах не проходил. И поделом ему. Как говорится: «Не все коту творог, бывает, и мордой об порог».
Таинственное исчезновение
История эта произошла в далеком 1994 году, когда у сотрудников «Скорой помощи» не было «ведомственной» формы. Работали в белых халатах, которые к обеду обычно становились серыми в горошек — капли крови и прочих жидкостей на фоне грязи. А что вы хотите при такой работе? Ничего? Тогда слушайте дальше.