шахтеры приехали в Киев отстаивать своего Януковича - вопрос о добровольности этой акции тоже дискутируется,- но перекрывать железные дороги хотят как раз сторонники Ющенко; российские ноу-хау растаскиваются обеими конфликтующими сторонами. Правда, с переговорами у Немцова всегда выходит как-то туманно, загадочно: в 2002 году он не попал в захваченный «Норд-Ост» (то ли Путин не пустил, то ли захватчики) - а в 2004 году переговорил с российским спецназом, который то ли прибыл в Киев, то ли нет. Или это он переговорил с украинским спецназом? В общем, темно и неясно. Но гастроль прошла успешно: в России он таких аудиторий давно не собирал.
Особенно противно, конечно, читать Панюшкина. Стиль - поразительно точный критерий: когда человек теряет чувство меры, можно сколько угодно сочувствовать его благородным целям или по крайней мере спорить о них, но вот средства уже явно вышли из-под контроля. «Видели вы, как взмывают в воздух тысячи оранжевых ленточек?» Видели, и не только оранжевых; уж такие чепчики перед нами летали… дальше что? А эта умилительная подробность - из захваченной Рады Панюшкин передает репортаж, сидя в кабинете Ющенко, самом спокойном на тот момент месте!
«Вы из «Коммерсанта»? Конечно можно!» Любопытно, что секретарша, указавшая Панюшкину на этот кабинет, названа сначала девушкой, а в следующем абзаце - уже молодой женщиной; бывают странные сближения, особенно в революционном чаду… И это умиление от близости к власти, хотя бы и будущей: этот восторг от пребывания в начальственном кабинете - его не спрячешь! Я не говорю уже о прочих розовых соплях, типа еще одного лейтмотива - хватания за руки: Панюшкина берет за руку то киевская студентка, намереваясь проделать с ним «волну», то Юлия Тимошенко, намереваясь ему внушить мужество… Что поделаешь, Колесников в это время мучился с президентом. Краснел перед португальцами за гаранта, который в эти дни уж подлинно опозорился по самые свои небольшие, крепкие уши. Теперь Панюшкину наверняка вручат какую-нибудь европейскую премию, которую прежде вручали Политковской. Само собой, я пишу это из зависти. Я вообще все пишу из зависти.
Не завидую я только Глебу Павловскому, который в последнее время действительно выглядит не ахти. А что вы хотите, Глеб Олегович? Вы сами в интервью автору этих строк как-то заметили, что если партнер в покере жестоко жульничает - надо играть на повышение, то есть начинать прыгать через стол. В девяносто девятом через стол прыгали мы, а бледный вид имели Лужков с Примаковым; сегодня через стол прыгают другие люди. Нечего подсказывать проигрывающей стороне, которая вдобавок самым позорным образом сжульничала.
К вопросу о стиле: он все-таки выдает. Сегодня высказать сомнение в святости майданного дела, в безупречности оранжевой революции - значит навлечь на себя такие обвинения и таким тоном высказываемые, что как-то укрепишься в собственных подозрениях. Тут тебе и «имперская гнида», и «ФСБшный подпевала» - цитирую комментарии со сравнительно невинных форумов. О да, все мы здесь, конечно, рабы, которым комфортно под путинским каблучком, все мы быдло, мучительно завидующее НАРОДУ! Я готов вести любую дискуссию, убеждая и оппонента, и, если угодно, себя самого,- поскольку лично мне ясны далеко не все акценты,- но это тон, который делает музыку… Особенно ярятся, конечно, польские коллеги, которых в Киеве в это время жутко много. Злорадство их понятно - Польша натерпелась от России побольше, чем Украина. Отчетливо помню, как во время Варшавской книжной ярмарки некоторые критики и публицисты с такой яростью обличали Отчизну перед польской аудиторией, что становилось неловко: ведь не Штаты все-таки, преподавать не позовут, гранта не дадут… для кого стараетесь? От одной польской гостьи я услышал недвусмысленное: у вас и не было настоящей свободы, и не могло ее быть. У вас государство не ушло с рынка.
– Да если бы оно вовсе ушло с рынка, от реформ вымерло бы и лишилось работы вдвое больше народу…
– И правильно! Если люди не умеют ничего делать и голосуют за Путина, пусть вымирают!
Это было откровенно, спасибо. Это было сказано при свидетелях. Я не выдумал ни эту женщину, ни этот разговор. И он у меня был не один такой. От многих украинских друзей на скромное замечание насчет того, что все это у нас уже было,- я слышал: «Вы нация рабов! А мы Европа, и у нас получится!»
Да, конечно, мы нация рабов. И лучше бы, чтобы нас вообще не было. Потому что всякая наша попытка защитить себя - хотя бы в дискуссии - есть уже ностальгия по величию и проявление имперских амбиций. Мы хотим присоединить Украину, поэтому посадили на нее уголовника. Приличный человек за нас никогда бы не вписался. А теперь мы прислали в Киев свой спецназ, переодели его в гражданское и ждем только команды, чтобы начать стрелять по мирно ликующему народу, который («с любовью!» - Юлия Тимошенко) блокирует президентскую администрацию. У нас не вышло, а в Украине выйдет, потому что в свободной стране дважды два никогда не равняется четырем…
Можно я не буду на это отвечать? Потому что эти люди сами себе отвечают, выбалтываясь таким манером. Необходимо, чтобы и они, и Грузия, и сколько там еще будет потенциальных жертв бархатных революций по одному и тому же сценарию - прошли весь путь, который с 1991 года прошли мы. Русская вина перед Украиной, вероятно, действительно есть. Мы в девяносто первом всем подали пример. В свое оправдание могу сказать только, что у нас ГКЧП случилось само - никто его не провоцировал, и люди на улицу вышли потому, что законного способа оспорить происходящее у них не было. Не было ни Верховного суда, ни международных наблюдателей, да и европейская общественность мало что могла. Тогда мы победили - спасибо ГКЧП, отказавшемуся от применения силы. Скольких малых сих соблазнила Россия - считайте.
2
У происходящего в Киеве есть два аспекта - политический и моральный; это вещи разные, не пересекающиеся. Самое трудное - усвоить не толстовский даже, а более радикальный, пастернаковский взгляд на политику. У нас плохо читали «Доктора Живаго», время было такое - не располагающее к вдумчивому чтению,- а ведь именно там содержится сравнение истории с растительным царством. Мы застаем его в определенный момент и не можем на нее повлиять, можем лишь сохранить лицо - и только об этом должны думать. Роли расписаны заранее, вопрос лишь в том, соглашаетесь ли вы их играть или возвращаете тетрадку. История - во всяком случае, русская - циклический процесс, и удаются тут только те затеи, которые совпадают с духом очередного сезона. В четырехтактном цикле, который я неоднократно уже описывал, есть время для революций и время для реакций, и спрашивать сегодня «Почему у нас нет оппозиции?!» так же наивно, как интересоваться, почему нынче нет грибов. Не сезон. Зато есть масса других прелестей - самообразование в заваленной снегом избушке, катание с гор, подледный лов рыбы… Кому нравятся летние виды спорта - едет в Киев. Любовь к теплу ничуть не нравственнее любви к холоду.
Если же отбросить все моральные оценки, взаимные обвинения и прочие глупости, мешающие серьезному анализу,- в Киеве произошло вот что. Борьба за власть между двумя премьерами сначала была превращена в борьбу народа и власти, а потом - в противостояние Востока и Запада. Это было сделано потому, что другого шанса выиграть выборы у олигархической оппозиции не было. Есть такое ноу-хау, я предложил бы назвать его силовым приемом Ельцина, поскольку Ельцин это умел лучше других: сначала ситуация доводится до крайности,- ибо некоторые люди умеют выигрывать только в кризисах,- а потом побеждает тот, кто раньше успеет сделать противника ответственным за кровопролитие. Погибшие или раненые канонизируются, и от их имени (их именем) начинает твориться что душе угодно.
Игра на обострение - нормальный тактический прием. Если оппозиция не может победить в нормальной борьбе,- или если власть сама ей подыгрывает, лишая возможностей для такой борьбы, блокируя доступ на телевидение, вбрасывая клевету, а возможно, что и подсыпая диоксину в суши лидеру,- надо идти на превышение, то есть всю борьбу переводить в иной регистр. Тут надо постулировать один важный психополитологический закон, и его я предложил бы назвать законом Ющенко, поскольку он это доказал лучше других. Внимание, формулировка: любое, даже самое стабильное, общество может быть расшатано за двухнедельный срок, если вогнать нож в главную трещину, а именно в раскол между «либералами» и «консерваторами».
Это не столько политология, сколько антропология: Бог создал примерно поровну демократов и республиканцев. Для половины населения личность выше общества, для другой половины общество и государство превыше всего. Это не значит, что одни хороши, а другие плохи: просто придумано такое бинарное деление как вечный двигатель человеческой истории. Делимся же мы на мужчин и женщин, евреев и неевреев - и ничего! Дьявол воспользовался этой возможностью и стал загонять колун именно в эту роковую трещину, позволяющую расшатать любую систему,- и именно поэтому сегодня бессмысленно делить Украину на Запад и Восток, да и Россию, как я предлагал когда-то, по Уральскому хребту. Запад тут же разделится на свой западный запад и западный восток, и деление пойдет дальше, пока не дойдет до каждой ячейки общества: отлично помню, как в России на рубеже восьмидесятых-девяностых семьи распадались из-за этого же спора. Ты либерал или космополит? За демократию или за вертикаль? За твердые ценности или за релятивизм? Грубо говоря - за порядок или свободу? (Добавлю год спустя, что даже монолитный в главных вопросах Израиль раскололся по вопросу о «размежевании» глубже, чем когда-либо; многие злорадствуют - евреи всегда умудрялись разделять чужие социумы по этому же принципу, теперь пусть сами делятся на либералов и фундаменталистов! Увы, от дьявола защиты нет даже от тех, кто считает себя богоизбранным народом.) На самом деле уловка дьявола в том и состоит, чтобы противопоставлять друг другу вещи взаимообусловленные и друг без друга невозможные. Мужчин и женщин, день и ночь, свободу и порядок, большинство и меньшинство, закон и благодать.