ь: выше нельзя. Но оказалось - можно.
– В этом зале,- начал он,- никто не усомнится, что наша партия необходима!
Население России ждет этой партии! Но стоит открыть любую… из сегодняшних газет… дышащих ненавистью… и выяснится… что наша партия… не нужна никому!!!
Зал беспокойно зашевелился.
Из своей начальной констатации Исаев сделал довольно неожиданные выводы. По всей логике событий, он должен был бы доказать враждебной прессе насущную необходимость своей партии. Однако вместо этого он призвал разобраться с враждебной прессой и ушел на свое место в президиуме под неутихающий аплодисмент.
Соотечественники, страшно. И хотя у журналистов есть все основания пороптать - сперва их час морили холодом на входе в Кремль, потом еще час душили жаром в крошечном предбаннике Кремлевского дворца съездов,- отчет о III съезде «Единства и Отечества» хочется выдержать в восторженных или по крайней мере нейтральных тонах. Тем более что стилистика мероприятия, на котором все голосовали единогласно и выступали в унисон, более чем располагает к такому советскому стилю. Никогда еще я не видел в одном месте столько начальства с бирками. Все покорно нацепили депутатские бейджики с синей полосой и ходили группами, держась земляков. Это были родные начальственные лица - набрякшие, значительные, с маленькими глазками; такие люди обращаются друг к другу по имени-отчеству и на ты, умеют приказывать челяди и в любой момент готовы взорваться начальственным же криком. С ними были женщины секретарского вида - такие мгновенно сервируют скромный фуршет подручными средствами и поют после этого фуршета «Каким ты был, таким остался»: о, эти верные спутницы региональных боссов! Присутствовала и комсомольского типа молодежь. Раньше «Отечественников» еще можно было как-то отличить от «Единщиков»: к примеру, осенью 1999 года на лицах членов ОБР читалась нескрываемая, несколько даже глумливая победительная радость, а на лицах «медвежатников» - тоска и недоумение людей, которых с выкрученными руками срочно рекрутировали в непонятную партию власти. Весной 2000 года из отечественников словно выпустили весь воздух, а у медведей появилась невнятная бодрость людей, в трудной борьбе неизвестно за что победивших непонятно кого.
Сегодня «ОВР» и «Медведь» практически неотличимы. Программа у них одна и называется «Наш любимый». Клятвами на верность нашему любимому и его политике, которая за два года чудесно изменила страну, были полны практически все выступления.
Александр Житинский советовал из каждой речи выписывать только глаголы - тогда понятнее, что на самом деле имеет в виду докладчик. Я пошел дальше: из речи Шойгу, открывшего съезд своим докладом, выписал в порядке их появления глаголы, из речи Шаймиева («Вся Россия») - прилагательные, а из речи Лужкова - существительные. Получилось вот что.
ШОЙГУ: Собрались, принять, осознавать, значит, забыть, перестать делить, перестать подсчитывать, стоит, объединить, сплотить, работать, берем, взяли, будем, понимаем. Пытаются сыграть, посеять, расколоть, не суждено сбыться.
Объединить, состоять, обеспечивать, не хотим разъединять, прошло, настало, справиться, гордиться.
ШАЙМИЕВ: Уважаемые, новую, основные, главное, многие, очередной, долговременную, серьезную, реальный, назревшая, важнейшая, огромная, громадная, адекватный, необходимый, повседневная, рутинная, разъяснительная, региональный, местная, неуместная, центристский, конструктивный, правый.
ЛУЖКОВ: Этап, судьбы, энергия, деловитость, самоотдача, груз, ответственность, усилия, программа, платформа, выбор, курс, документ, концентрация, принципы, приоритеты, идеология, организация, свобода, анархия, вседозволенность, верность, жажда, корни.
Из местоимений чаще всего упоминались загадочные «кое-кто». Эти кое-кто не понимают, не ценят, пытаются расколоть и посеять, не хотят мириться с новой реальностью и вообще ведут себя отвратительно. На месте кое-кого я бы уже паковал чемоданы.
Перлов вообще было много. Так, руководитель госдумской фракции «Единства» Пехтин порадовал собравшихся сообщением, что в зале присутствует примерно одна пятая часть женщин. Какая именно часть, он не уточнил, но у тех, кто явственно чувствовал, как этой самой частью накрываются в этом зале остатки российской демократии, сомнений не возникло. Последние надежды увяли после того, как народный артист России, член думского комитета по культуре и туризму Николай Сорокин позволил себе публично помечтать с трибуны о том, чтобы цензуры в России не было, но думские комитеты защиты нравственности с правом запрета безнравственных телепрограмм - были. Он еще посетовал на дефицит современных положительных героев в литературе и кино, а также обилие сцен жестокости и насилия на телеэкране.
Главные разногласия между превшими (разногласия, впрочем, вполне в рамках основополагающего единогласия) возникали по единственному поводу. Одни полагали, что «Единство и Отечество» - партия власти. Другие - что еще нет, но будет обязательно. Задача партии власти, как полагали все выступавшие, заключалась в том, чтобы помогать власти на местах. При таких добровольных помощниках с их энтузиазмом, страхом и административным ресурсом власть обречена переродиться еще до ближайших президентских выборов.
После перерыва приехал Путин. О том, захочет ли он освятить своим присутствием это сборище, в основном и спорила пресса в предбаннике. Впрочем, как мне показалось, прибыл он не столько для того, чтобы освятить, сколько для того, чтобы дистанцироваться. Речь его была больше всего похожа на беседу учителя с первоклассниками, притащившими в качестве металлолома угнанный ими асфальтовый каток. То есть вы неплохие ребята, но, ради Бога, меньше энтузиазма.
– Вы не должны быть партией центра,- вдруг сказал он.
Зал встрепенулся, президиум вздрогнул. Никакой позиции, кроме вполне абстрактных разговоров о политическом центре, у «Единства и Отечества», да и у всей России, нет и быть не может.
– Настоящая жизнь России происходит не в центре, а в регионах,- пояснил Путин.
Зал облегченно выдохнул.
Лично я тоже почувствовал большое облегчение. Значит, в регионах они могут лютовать как хотят, но в Москве, витрине нашей Родины, кое-какая вольность останется.
После выступления Путина приступили к выборам выборных органов. Их у потенциальной партии власти оказалось чрезвычайно много: политический совет, генеральный совет, высший совет, еще какой-то совет… Органы выбирались в гербовом фойе, тайным электронным голосованием. Гербы бывших республик, выложенные из уральских самоцветов, с надеждой взирали на голосующих. Путин, Шойгу и Лужков о чем-то беседовали на сцене под восторженными взглядами собравшихся. Несмотря на объявленный для голосования перерыв, никто не расходился. «Разговаривают! разговаривают!» - перешептывались в зале. То есть и на вас, Юрий Михайлович, и на вас, Сергей Кожугетович, зла не держу и демонстрирую благоволение. Судя по округлым движениям рук собеседников, заговорили о женщинах. Впрочем, возможно, Лужков просто показывал размеры третьего кольца.
После беседы Путин - неожиданно для охраны, цепью стоявшей у сцены КДС,- решил спуститься в толпу. Вокруг него тут же возник народоворот, регулируемый несколькими мордоворотами. Все торопились потереться, потрогать, сфотографироваться с. Путин пожал множество рук, поулыбался в объективы и унес ноги. Присутствующие цепочкой бежали за ним, пока не уперлись в захлопнувшуюся дверь. Но и после этого они долго еще с благоговением нюхали воздух, только что соприкасавшийся с первым лицом.
Итак, преобразование союза «Единства и Отечества» в политическую партию совершилось. Членские билеты утверждены, цели ясны, задачи определены. Разговоры о том, кто возобладает в получившемся тройственном гибриде, уже бессмысленны: ясно, что победил лужковский дух - дух мощной организации «на местах», подобострастия и единогласия. Если у «Отечества» была хоть какая-то идеология, пусть и реваншистско-жэковского толка,- у «Единства» сроду не было никакой, кроме Путина. Идеологией новой партии естественным образом стал Путин в реваншистско-жэковской аранжировке. Демократы, конечно, стонут. А меньше надо было воровать. В конце концов, «Единство»-то создали не обкомовцы - у истоков его стоял олигарх Березовский. Власть поступила хитро, но предсказуемо: сатрапов не допустили до верховной власти, до внешней политики и самых больших денег, но дальновидно отдали им власть над регионами и над партийной жизнью. То есть в конечном итоге над народом, который - в отличие от денег и внешних связей - между выборами никому не нужен.
Кажется, сатрапы этим разделением очень довольны. Что бы они с нами ни делали, государство их окорачивать не намерено: лишь бы не претендовали на Кремль. Они и не претендуют. У них теперь есть мы, а это гораздо интереснее. 2002 год Как я брал интервью у Тото Кутуньо В начале февраля этого года, приехав в Ростов по совершенно другому делу, я обнаружил на нескольких окраинных заборах довольно скромную афишу с анонсом концерта Тото Кутуньо.
Честно говоря, о существовании Тото Кутуньо я вспоминал лишь в тех редких случаях, когда моя жена, родом из Новосибирска, в приступе ностальгии затягивала гимн местной КВНовской команды - песню «Коренной сибиряк» на мотив кутуньовского хита «Истинный итальянец»: «Потомок Чингисхана, праправнук декабриста, живет в тайге суровой над берлогой прямо-прямо»,- это «прямо-прямо» на месте кутуньовского «пьяно-пьяно» умиляло меня особенно. Я и думать забыл о том, что во времена нашей ранней юности была в России мода на итальянцев,- в самом деле, столько других мод пережили мы за это время, такой культурный - и не только культурный - шок огревал нас по башке чуть ли не ежегодно… и тут вдруг Кутуньо - и где? В Ростове! Что он забыл в Ростове? Или, как тот итальянец-футболист Гаринча из анекдота, что соглашается теперь уж играть за стакан семечек,- готов выезжать по первому приглашению и еще приплачивать? В конце концов, Ростов чудесный город, но из Милана, где обитает Тото, его вряд ли видно…