.
Только на второй день наступления прошли ливни и осел туман, что дало советским войскам кратковременную передышку от воздушных атак люфтваффе. А лейтенант Самочкин отправился на разведку. Опытный летчик решил идти по самой кромке облаков на высоте 50—100 метров. Вскоре он наглядно убедился в масштабах начавшегося наступления. По всем дорогам двигались бесконечные колонны танков, бронетранспортеров и грузовиков, а также маршировали колонны пехотинцев. И никаких «всадников» и «повозок»!
Командир полка майор Кульбак, учитывая сложную обстановку, приказал отныне действовать с особой осторожностью, нанося удары по движущимся на восток колоннам противника. Су-2 атаковали с бреющего полета, неожиданно появляясь из-за деревьев, и сбрасывали бомбы со взрывателями замедленного действия. Чтобы машины успели уйти из зоны поражения.
«1.5.42 г. водил 5 самолетов бомбить скопление танков и автомашин с пехотой и грузами в Евланово, – сообщалось в наградных документах Самочкина. – Группа уничтожила до 30 автомашин, 6 танков и разрушила 8 домов.
2.7.42 г. водил пятерку самолетов под сильным огнем ЗА бомбить скопление автомашин с пехотой и грузом в Долгое. Уничтожено до 30 автомашин. Возникло 7 больших очагов пожара.
4.7.42 г. В очень сложных метеоусловиях произвел разведку в районах: Знаменское, Турчаново, Ломочары, Волово, Нижнее Ольшаное и Юрское. Одновременно бомбил скопление танков и автомашин в Заморайка. Привез очень ценные сведения о движении мотоколонн противника. По данным его разведки в этот день производили боевую работу бомбардировочные полки армии. По всему маршруту был обстрелян сильным огнем ЗА»[179].
За первые пять дней немецкого наступления 209-й ББАП потерял убитыми четырех летчиков, а количество самолетов в полку сократилось к 2 июля до 22, из которых 14 находились в исправном состоянии.
А уже вскоре и сам Самочкин чудом избежал встречи с «Мессершмиттами». Получив задание в одиночку провести разведку, он шел к самолету, споткнулся об пень и упал. У летчиков это считалось плохой приметой, вроде как к падению в бою. А потом и штурман признался, что ему в землянке приснился сон, будто его преследуют «мессеры». Однако отменить вылет на таком основании даже доброе командование конечно же не могло, посему экипажу пришлось лететь.
«Взлетели, прошли Чернаву, идем заданным курсом, – продолжал свой рассказ Самочкин. – Внизу болтается пара истребителей. Показываю Ивану.
– Это наши, – говорит он.
Прошли Ливны, идем по кромке облачности. Справа, пересекающим курсом идет пара. Говорю Ивану:
– Смотри, справа, два.
– Да это тоже, поди, наши, – предположил он.
Наши так наши, но продолжаю не упускать их из поля зрения. Приближаясь, они быстро промелькнули мимо нас, кресты, кресты черно-желтые. Вот так наши. Недолго думая – в облака. В облачности разворачиваюсь и обратным курсом выхожу из облаков. Истребители потеряли нас. Легли снова на курс, через некоторое время снова «мессеры», теперь уже тройка. Опять нырнули в облака, но ненадолго. Облачность стала редеть, поднимаюсь выше. Здесь ярко светит солнце. Осмотрелись, никого. Завершив разведывательный полет по заданному маршруту, вернулись домой. Говорю штурману:
– Вот тебе, Иван, и сон в руку».
В следующем полете 9 Су-2 снова чудом избежали встречи с группой Bf-109, поскольку тех отвлекли на себя истребители прикрытия.
Во время этих вылетов экипажи «сушек» не раз встречали в небе штурмовики Ил-2 из соседнего полка и с завистью смотрели на эти бронированные самолеты.
«Замечательная прогулка после долгого безделья»
Тем временем 4 июля 24-я танковая дивизия немцев захватила мост через Дон и создала плацдарм на восточном берегу. Южнее через реку переправилась моторизованная пехотная дивизия «Гроссдойчланд». Начались бои за Воронеж. Аэродром Круглое, на котором базировался 209-й ББАП, оказался в прифронтовой полосе. Если раньше, начиная с сентября 1941 года, летчики всегда летали бомбить немцев на запад, а возвращались «домой» на восток, то теперь вылеты проходили в юго-западном и южном направлении. Сам аэродром, несмотря на тщательную маскировку, стал периодически подвергаться налетам.
«Вспоминаю день, когда истребители противника или их разведчики обнаружили наш аэродром, – вспоминал Самочкин. – Утром сбросили четыре бомбы, но абсолютно безрезультатно. Опытные люди говорили, что через некоторое время опять придут. И действительно, сначала раздалcя резкий свист, затем стали взрываться бомбы. Три пары истребителей тоже прикрывали своих бомбовозов. Истребители кружатся над аэродромом, а две группы немецких бомбардировщиков по девять штук, с разным интервалом и разных направлений, стали пикировать и сбрасывать бомбы.
Со всех сторон открыла огонь зенитная артиллерия, которая охраняла нашу точку. Огонь был массированный и достаточно плотный, потому что мы почувствовали, что бомбардировщики перестали прицельно бросать бомбы, сбрасывали куда попало, не причиняя большого вреда нашей технике. Но воронок от бомб было очень много. Нам говорили, что немцы плохо бомбят, если им что-то мешает, а им действительно очень помешали наши зенитки. Надо отметить и то, что сколько я перевозил бомб, сколько сбрасывал их на головы врага, а не видел и не ощущал на земле их действия. А сегодня сам почувствовал и услышал свист при падении, сильные взрывы от бомбардировок, содрогание земли и вообще всю эту обстановку»[180].
После этого полк получил приказ перебазироваться на другие площадки. Два звена перелетели в Лебедянь, остальные самолеты в Рассказово для ремонта материальной части. Правда, пробыли в Лебедяни летчики недолго, всего одни сутки. Но время провели неплохо. «Малость расслабились, выпили, познакомились с хорошими девчатами, потанцевали», – писал в дневнике Анатолий Самочкин. А уже на следующее утро 209-й ББАП получил приказ привести в порядок всю имеющуюся материальную часть и перебазироваться в Угольное, к юго-востоку от Воронежа. Но и там, как оказалось, полк обосновался вовсе не для того, чтобы сдерживать стремительно развивавшееся немецкое наступление! «Вот здесь и начался наш отдых, – вспоминал Самочкин. – Вставали в 8 часов утра, купались, загорали, играли в волейбол, иногда ходили в деревню на «матаню». И так почти неделю, все из-за того, что материальная часть у нас старенькая, вся истрепанная, быстро выходила из строя. Очень досадно, такое напряженное положение на фронте, а мы прохлаждаемся, лежим и животы греем».
Курортные условия боевой работы, диссонировавшие с тяжелым положением на фронте, имели и оборотную сторону. Летчиков 209-го полка перестали награждать и повышать в званиях. Тот же Самочкин после присвоения звания Героя Советского Союза совершил уже 54 боевых вылета (общее число достигло 169), но до сих пор ходил в лейтенантах, а его бывший напарник Иван Кобылянский – в старших сержантах. В аналогичном положении были и другие летчики. Кроме того, по утверждению Самочкина, в полку наблюдалось много случаев уклонения от боевых заданий под предлогом неисправности самолетов. Часть заданий выполнялась не полностью, с наименьшим риском. А добрый комиссар Павлов не обращал на это никакого внимания! Ну и нечего, мол, понапрасну рисковать.
«Cегодня приезжал в полк командир дивизии полковник Юзеев[181], – писал Анатолий Самочкин в дневнике. – Познакомился с нашим личным составом. Меня он знает достаточно хорошо, а я его вижу в первый раз. Он сделал доклад об обстановке на фронте, сказал, чтобы мы отдыхали, набирались сил для дальнейшей работы…
В выходной день ездили всем полком на речку Воронеж в Крутогорье. Отлично провели время, купались, загорали. Прекрасная чистая вода, наловили рыбы, капитан Королев[182]сварил замечательную уху. Катались с лесником на лодке и распевали песни на всю реку. Нарвали огромный букет белых лилий. Здесь же на берегу играли в волейбол, читали новости с фронта из газет. Подошли к нам деревенские девчата, теперь уже в прекрасном обществе купались, танцевали, слушали разные рассказы. Великолепный день!»
Стоит отметить, что все эти песнопения и катания на лодках происходили в то время, когда немцы уже захватили большую часть Воронежа, а их танки стремительно продвигались вдоль Дона на юго-восток, нацелившись на Сталинград. Впрочем, отчасти логику командования ВВС можно было понять. Как ударный самолет Су-2 к этому времени сильно устарел, к тому же материальная часть сильно износилась, запчастей не хватало. Смысла бросать подразделение с опытными экипажами (особенно учитывая численность) в мясорубку не было никакого. Гораздо лучше было подыскать для «сушек» и летчиков новое применение. А пока просто поберечь.
10 июля Самочкину наконец было присвоено очередное воинское звание старший лейтенант. Повышение получили и другие летчики полка. Однако приказов на вылет по-прежнему не было, и личный состав 209-го ББАП продолжал играть в волейбол, купаться и гулять с деревенскими девчатами. Только 29-го числа Самочкин в качестве ведущего звена отправился в полет в район Воронежа. По всей вероятности, командование просто дождалось, когда бои в этом районе стихнут, а немецкая авиация перебазируется далеко на юг.
И действительно, 21 июля командующий 4-м воздушным флотом генерал-оберст Рихтхофен для поддержки занявшей оборону в районе Воронежа 2-й армии приказал сформировать тактическую авиационную команду «Норд» под командованием оберста Альфреда Бюловиуса. В нее вошли две бомбардировочные группы (I. и II./KG27), одна разведывательная (Aufkl.Gr.10), а также временная истребительная авиагруппа. Понятно, что эта группировка могла выполнять лишь мелкие тактические задачи, и в этом секторе фронта вновь возобновилась «позиционная» воздушная война. То есть снова настало время для бомбардировщиков Су-2