Важно другое: на этом ковре наши недоброжелатели не отправятся в погоню. И Капитан не предстанет перед Оком.
Я вспомнил, как не хотелось ему умереть на севере.
Этот полет и гибель товарища надолго отвлекли нас от всего остального. Тем временем корабль не стоял на месте, и вскоре Можжевельник вместе с северным гребнем скрылись за мысом. Черный замок все еще пылал, адское зарево заслоняло звезды, но оно медленно оседало. Надвигающийся рассвет гасил это сияние. И когда над миром, возвещая чье-то поражение, разнесся чудовищный вопль, мы уже не смогли определить победителя.
Но для нас ответ на этот вопрос, в общем-то, не играл никакой роли. И Госпожа, и ее долго почивавший супруг все равно начнут за нами охоту.
Мы вышли в море и повернули на юг. Матросы, ругаясь, меняли порванный такелаж. Все братья Отряда, кто где, сидели наедине со своими мыслями. И только теперь меня охватила тревога за оставшихся в городе товарищей.
После долгой службы выдалось два дня безделья. Мы горевали по всем покинутым братьям и особенно по Капитану. Каждый из нас поминал его добрым словом. Он был главой семейства, патриархом, нашим общим отцом.
40Опушка. В поисках выхода
Хорошая погода и попутный ветер позволили нам быстро добраться до Опушки. Капитан корабля был доволен – за хлопоты ему было щедро заплачено вперед. Но он изо всех сил старался не выдавать прекрасного настроения. Мы были не лучшими пассажирами. Одноглазый ужасно боялся воды, его постоянно мучила морская болезнь. Судя по нытью, ему хотелось, чтобы всем вокруг было так же страшно и тошно. Они с Гоблином то и дело цапались, несмотря на угрозы Лейтенанта бросить обоих на съедение акулам. Но сам он пребывал в таком угнетенном состоянии, что эта парочка не принимала его слов всерьез.
В соответствии с волей Капитана мы избрали Лейтенанта командиром, а Леденца – его заместителем. Конечно, Леденцу я бы предпочел Эльмо…
Мы не называли Лейтенанта Капитаном. Для такой жалкой компании это бы звучало смешно. Нас было недостаточно даже для сносной уличной банды.
Последний из Вольных Отрядов Хатовара. Четырехвековое братство, древние традиции – где это все? Кучка разбойников в бегах. Как же это нелепо, неправильно… Великие деяния наших предшественников достойны лучших продолжателей.
Сундук с сокровищами потерян, но Анналы как-то сами собой оказались на корабле. Наверное, их прихватил Молчун. Для него они были почти столь же важны, как и для меня. В ночь перед нашим прибытием в Опушку я читал солдатам из Книги Вога, в которой описана история Черного Отряда после его разгрома в битве за Выпечку, что в Нортселе. В тот раз уцелело только сто четыре человека, но Отряд возродился.
Братья не были расположены слушать. Боль еще не утихла. Я не дочитал и до середины.
Опушка производила приятное впечатление. Настоящий город, а не убожество вроде Можжевельника. Мы сошли с корабля, не имея ничего, кроме своего оружия и тех денег, что оказались при нас в день бегства. Жители смотрели на пришельцев с тревогой и недовольством, но никто не боялся. Нам бы не хватило сил сопротивляться, если бы здешний князь захотел нас прогнать.
Главной нашей ценностью были трое колдунов. Лейтенант и Леденец надеялись, что с их помощью удастся провернуть какое-нибудь выгодное дельце и сесть на другой корабль в надежде вернуться на южное побережье Пыточного моря. Хотя тогда придется идти по землям, принадлежащим Госпоже. Я бы предпочел продвинуться дальше вдоль побережья, запутать следы и поступить к кому-нибудь на службу. Отсидеться хотя бы до тех пор, пока армия Госпожи не окажется слишком близко.
Госпожа… Я не переставал думать о ней. Скорее всего, ее войска сейчас принимают присягу на верность Властелину.
Через несколько часов после высадки мы обнаружили Ростовщика и Кеглю. Ростовщик прибыл всего за два дня до нас – в плавании ему не повезло с погодой: Лейтенант тут же набросился на Кеглю:
– Какого черта ты тут застрял?
Должно быть, Кегля превратил свою миссию в затянувшийся отпуск. Чего еще от него ждать?
– Ты должен был сразу отправиться назад…
– Никак нет, сударь. Являюсь свидетелем по делу об убийстве. До окончания судебного процесса не могу покинуть город.
– Убийство?
– Ну да. Ворон мертв. Ростик сказал, вам об этом известно. Ну, мы позаботились о том, чтобы все подозрения пали на этого парня, Вола. Осталось только дождаться, когда его вздернут.
– Где он? – спросил я.
– В кутузке.
Лейтенант хорошенько пропесочил Кеглю, осыпая угрозами и ругательствами. Случайные прохожие нервно поглядывали на крутых парней, оскорбляющих друг друга на всех существующих языках.
– Надо уйти с улицы, – сказал я. – И давайте потише. У нас хватает неприятностей, ни к чему привлекать лишнее внимание. Лейтенант, если не возражаете, я поболтаю с Кеглей. Может, мы что-нибудь придумаем. Кегля, пошли со мной. И вы тоже. – Я ткнул пальцем в Молчуна, Гоблина и Одноглазого.
– Куда идем? – спросил Кегля.
– На твое усмотрение. Туда, где можно поговорить спокойно и серьезно.
– Ладно. – Он повел нас, сразу задав хороший темп, – ему хотелось поскорее расстаться с Лейтенантом. – Это правда? Что Капитан погиб и все остальное?
– Еще какая правда, черт бы ее побрал!
Кегля покачал головой, пораженный известием о разгроме Черного Отряда.
– Что ты хочешь узнать, Костоправ? – наконец спросил он.
– Все, что ты здесь разнюхал. Особенно насчет Ворона. И об этом парне, Асе. И о тавернщике.
– Шед? Видел его на днях. Человек показался знакомым, но я только потом сообразил, что это он. Одет необычно. Ростик сказал, что он смотался, и второй тоже. Асу, я думаю, найти можно, а вот Шеда… Вот что, если он тебе и впрямь так нужен, начни искать там, где я его видел.
– Он тебя заметил?
Похоже, эта мысль еще ни разу не возникала у Кегли. Он вообще не слишком сообразителен.
– Вряд ли.
Мы пришли в таверну, полную иностранных матросов, оборванцев вроде нас. Здесь говорили на всех языках. Мы уселись за стол и перешли на язык Драгоценных городов. Кегля плохо говорил на нем, но все понимал. Вряд ли кто-то мог разобрать, о чем мы толковали.
– Ворон, – сказал я. – Вот о ком я хочу знать все, Кегля.
Он рассказал нам историю, которая почти соответствовала тому, что говорил Аса, только не такую гладкую, какую можно ожидать от очевидца.
– Ты все еще думаешь, он это подстроил? – спросил Одноглазый.
– Ага. Это наполовину догадка, и не исключено, что я изменю свое мнение, когда мы осмотрим место. Парни, а вы сейчас можете определить, в городе он или нет?
Колдуны склонили друг к другу головы и через секунду выдали отрицательный ответ.
– Чтобы определить, нужно что-нибудь из его вещей, – объяснил Гоблин. – А у нас ничего нет.
– Кегля, а что насчет Душечки? И корабля Ворона?
– Мм?
– Что стало с Душечкой после предположительной смерти Ворона? Что стало с его кораблем?
– Насчет Душечки не знаю, а корабль в порту.
Мы все переглянулись.
– Это судно нельзя оставлять просто так, если мы хотим убраться за границу. И бумаги, о которых я вам говорил. Аса ничего не смог о них сказать. Они должны быть найдены, это единственный шанс отделаться от Госпожи.
– А она еще жива? – хмыкнул Одноглазый. – Если Властелин вырвался на свободу, бумагам твоим грош цена.
– Даже не думай об этом. – Я был уверен, что победила Госпожа. Уверен без серьезных на то оснований, по той лишь простой причине, что мне так хотелось. – Кегля, сегодня наведаемся на корабль. Так что насчет Душечки?
– Сказал же – не знаю!
– Тебе поручали разыскать и ее.
– Да, но она исчезла.
– Исчезла? Как?
– Неправильный вопрос, Костоправ, – сказал Одноглазый, отвечая на энергичные жесты Молчуна. – Сейчас важно не «как», а «когда».
– Ладно. Так когда, Кегля?
– Не знаю. С вечера накануне гибели Ворона ее никто не видел.
– В яблочко! – с благоговением шепнул Гоблин. – Костоправ, интуиция тебя не подвела.
– Ты о чем? – встрепенулся Кегля.
– Она не могла смыться заранее. Если только не знала, что произойдет.
– Кегля, – сказал я, – ты был там, где они жили? Я имею в виду – внутри.
– Ага. Но кто-то забрался туда до меня.
– И?
– Все чисто. Никаких следов. Хозяин сказал, что они не выезжали и не собирались, даже заплатили за месяц вперед. Выглядит так, будто кто-то знал, что Ворон врезал дуба, и решил пошарить в его берлоге. Думаю, Аса. Он пропал сразу после этого.
– А ты что сделал?
– Что я сделал? Да прикинул, что вам, ребята, Вол в Можжевельнике совсем не нужен, и мы повесили на него убийство Ворона. Их драку видела куча людей. Надеюсь, этого достаточно, чтобы убедить суд.
– А что ты предпринял, чтобы найти Душечку?
Кегле нечего было сказать. Все остальные обменялись раздраженными взглядами.
– Говорил я Эльмо, – проворчал Гоблин, – не надо было его посылать.
– Но почему, Костоправ, тебя вообще все это волнует?! – воскликнул Кегля. – Такие дела творятся – при чем тут Ворон и Душечка?
– Вот что я тебе скажу, Кегля. С недавних пор Взятые – наши враги. Нас вытолкнули на другую сторону. Теперь мы с Белой Розой, нравится нам это или нет. И они погонятся за нами. Белая Роза – единственная надежда мятежников. Так или нет?
– Так. Если она вообще существует.
– Существует. Белая Роза – это Душечка.
– Да ну тебя, Костоправ! Она же глухонемая.
– И она же – источник безмагии, – вставил Одноглазый.
– Чего-чего?
– Колдовство вокруг нее не действует, мы это заметили еще в Чарах. И если ничто не помешает, с годами это свойство будет усиливаться.
Я не помнил ничего странного в поведении Душечки, но благоразумно решил не спорить.
– О чем ты?
– Я тебе уже говорил. Есть особенные колдуны, их талант, так сказать, отрицательного свойства. Никакие чары вблизи них не работают. Только при этом условии есть какой-то смысл в существовании Белой Розы. Как может глухой и немой ребенок победить Госпожу или Властелина на их собственной территории? Держу пари, что и первоначальная Белая Роза не могла этого сделать в одиночку.