– Он был у раскопа. И нашел амулет. Перепугался до смерти. Увидел, что я иду, и припустил по склону. Когда он добежал до того места, где должен был находиться ров, выскочил откуда-то Бесанд, крича и размахивая мечом. Мен-Фу дал деру, Бесанд – за ним. Луна светит ярко, но, когда они забежали за курган Ревуна, я потерял их из виду. Должно быть, Бесанд его поймал. Я слышал, как они орут и возятся в кустах. А потом раздались вопли.
Камень замолк. Боманц ждал.
– Не знаю, как описать… Не слышал прежде ни о чем подобном. Все духи собрались на кургане Ревуна. И это длилось долго. Потом вопли начали приближаться.
Боманцу показалось, что Камень потрясен. Выбит из колеи, как человек, чья вера разрушена. Странно.
– Что дальше?
– Я увидел Бесанда. Он отобрал амулет, но это не помогло. Он не перешел рва. Уронил амулет, и духи на него набросились. Все стражники были там… И ничего не могли сделать, только смотрели. Надсмотрщик не дал им амулетов, чтобы они могли его вытащить.
Боманц сложил руки на столе, глянул на сына:
– Теперь у нас два трупа. Три, если считать того типа, убитого прошлой ночью. Сколько их будет завтра? Может, мне придется отбиваться от полка новых призраков?
– Ты готов к завтрашнему вечеру?
– Да. Теперь Бесанда нет, нет и причин откладывать.
– Папа… может быть, не стоит? Может, оставим это знание в земле?
– Что-о? Мой сын повторяет мои сомнения?
– Пап, давай не будем цапаться. Допустим, я и вправду перегнул палку. Допустим, я был не прав. Ты лучше меня знаешь Курганье.
Боманц посмотрел на сына.
– Я это сделаю, – произнес он, вложив в слова больше отваги, чем чувствовал. – Пора отбросить сомнения и покончить с этим делом. Вот список. Просмотри и скажи, не забыл ли я чего.
– Пап…
– Не спорь со мной, мальчик.
Он угробил весь вечер, чтобы сбросить личину Боманца и вывести на поверхность так давно и тщательно скрываемого колдуна. Теперь колдун вырвался.
Боманц отошел в угол, где валялось несколько невинных на первый взгляд вещиц. Он стал выше ростом, двигался точнее, быстрее. Принялся громоздить вещи на стол.
– Когда вернешься в Весло, расскажешь моим однокашникам, что со мной стало.
Он слабо улыбнулся. Еще и сейчас он мог припомнить кое-кого, кто содрогнется от ужаса, узнав, что Боманц учился на лоне Госпожи. Он ничего не забывал и не прощал. И это знали.
С лица Камня сошла бледность. Теперь он казался неуверенным. Этой стороны своей натуры отец не проявлял с тех пор, как родился сын. Камню такого видеть не доводилось.
– Хочешь сходить туда, папа?
– Главное ты рассказал. Бесанд мертв. Мен-Фу мертв. Стража не забеспокоится.
– Я думал, он был твоим другом.
– Бесанд? – У него не было друзей. У него было дело… – На что ты там пялишься?
– Человек с миссией?
– Возможно. Что-то же его здесь держало. Отнеси все это вниз. Работать будем в лавке.
– Куда положить?
– Куда хочешь. Бесанд единственный смог бы отличить это от мусора.
Камень вышел. Закончив серию мысленных упражнений, Боманц чуть удивился: где же мальчик? Камень так и не вернулся. Он пожал плечами и продолжил умственную гимнастику.
И улыбнулся. Он готов. Все будет просто.
Город бурлил. Стражники пытались убить нового надсмотрщика. Тот, изумленный и перепуганный, заперся у себя. Множились безумные слухи.
Боманц шел по городу с таким спокойным достоинством, что люди, знавшие его годами, поражались перемене. Он достиг окраины Курганья, посмотрел на своего давнего противника. Бесанд лежал на том же месте, где и умер. Над ним клубились мухи. Боманц бросил горсть земли, и насекомые разлетелись. Колдун задумчиво кивнул. Амулет Бесанда снова исчез.
Боманц отыскал капрала Детину.
– Если не сможете его вытащить, забросайте землей.
– Слушаюсь, – ответил капрал и только потом запоздало удивился собственной покорности.
Боманц обошел границы Курганья. Солнечный свет странно пробивался сквозь хвост кометы. Цвета менялись. Но духов колдун не заметил. Нет причин откладывать попытку связи. Он вернулся в деревню.
Перед лавкой стояли фургоны. Грузчики проворно кидали туда товар. В доме верещала Жасмин, проклиная кого-то, ухватившегося за не подлежащую продаже вещь. «Будь ты проклят, Токар, – пробормотал Боманц. – Ну почему именно сегодня? Почему ты не мог до завтра подождать?» На минуту это озаботило его. Нельзя полагаться на Камня, когда у того мысли блуждают боги знают где. Боманц вошел в лавку.
– Великолепно! – Токар ткнул пальцем в коня. – Поистине удивительно! Бо, ты гений.
– А ты заноза в заднице. Что тут творится? И кто, мать твою, эти люди?
– Мои возницы. Мой брат Ждан. Моя сестра Слава. Камнева Слава. И наша младшая сестренка Проныра. Мы ее так зовем, потому что она за нами всегда подглядывает.
– Рад познакомиться. Где Камень?
– Я его послала купить что-нибудь на ужин, – ответила Жасмин. – На такую ораву готовить нужно долго, лучше начать пораньше.
Боманц вздохнул. Полный дом гостей. Только этого нынче и не хватало!
– Ты, положи откуда взял! Ты… Проныра?.. Не трогай руками.
– Что с тобой, Бо? – спросил Токар. Боманц поднял бровь, посмотрел торговцу в глаза и не ответил.
– Где тот широкоплечий возница?
– Он у меня больше не работает. – Токар нахмурился.
– Я так и думал. Если что-то случится – зовите меня, я наверху.
Боманц протопал через лавку, взобрался по лестнице, устроился в кресле и заставил себя заснуть. Сон был неровен. Боманцу казалось, что наконец звучит голос, но, проснувшись, он забыл все, что слышал.
На чердак поднялся Камень.
– Ну и что нам делать? – осведомился Боманц. – Эта толпа нам все испортит.
– Много тебе понадобится времени, папа?
– Если получится один раз – пусть хоть каждую ночь тут шляются, из недели в неделю. – Боманца обрадовало, что к Камню вернулась смелость.
– Не можем же мы их выгнать!
– И сами уйти не можем.
Стражники нынче не в настроении, подумал Боманц.
– Шуметь ты сильно будешь, пап? Нельзя ли нам все тут и сделать?
– Думаю, стоит попробовать. Тесно только. Принеси вещи из лавки. А я приберусь.
Когда Камень вышел, у Боманца опустились плечи. Он нервничал. Не из-за того, что́ собирался сделать, а из-за собственного предвидения. Постоянно казалось, будто он что-то забыл. Но он просмотрел записи, сделанные за сорок лет, и не нашел изъянов в выбранном подходе. В его формулах разберется любой мало-мальски способный ученик.
Боманц сплюнул в угол.
– Трусость антиквара, – пробормотал он. – Вечный страх перед неизвестным.
Вернулся Камень:
– Мама заняла их игрой в металки.
– А я-то думал, почему Проныра так визжит. Все принес?
– Да.
– Отлично. Спускайся вниз и веселись. Я тут все подготовлю и тоже приду. Начнем, когда они улягутся.
– Ладно.
– Камень! Ты готов?
– Вполне, пап. Вчера вечером у меня просто истерика была. Не каждый день видишь, как человека убивают призраки.
– Привыкай к подобным зрелищам. Чего только не бывает на свете.
Лицо Камня потеряло всякое выражение.
– Учился ведь украдкой в Черной Школе?
Черной Школой называли подпольное отделение, где постигали свое ремесло колдуны. С точки зрения закона она была невозможна. И тем не менее существовала. Боманц окончил ее с отличием.
Камень коротко кивнул и вышел.
– Так я и думал, – прошептал Боманц и мысленно спросил: «И насколько же тебя зачернили, сынок?» Он возился до тех пор, пока не перепроверил все трижды и не понял, что просто ищет предлог не выходить к гостям.
– Ну ты даешь!.. – пробормотал он.
Последний взгляд. Карта развернута. Свечи. Чаша ртути. Серебряные ножи. Травы. Курильницы… Неуверенность все еще мучила его. «Что, черт побери, мог я пропустить?»
Металки – это, по сути, шашки на четверых. Доска тоже вчетверо больше обычной. Каждый играет сам за себя. Элемент случайности заключается в том, что перед каждым ходом игрок бросает кость. Если выпадает шесть очков, то можно передвинуть любую свою шашку на шесть клеток. В остальном действуют правила обычных шашек, если не считать того, что шашку противника можно не брать.
– Они меня бьют вместе! – воззвала к Боманцу Проныра в тот миг, когда колдун спустился с чердака.
Она сидела напротив Жасмин, между Славой и Токаром. Боманц последил немного за игрой. Токар и старшая сестра явно играли на пару. Обычная тактика выживания.
Поддавшись порыву, Боманц заставил игральную кость лечь для Проныры шестеркой кверху. Девочка радостно взвизгнула и принялась двигать шашку. Боманц попытался вспомнить, было ли когда-то в нем самом столько же энтузиазма и оптимизма. Он искоса посмотрел на девчонку. Сколько ей лет? Четырнадцать?
Он заставил Токара выбросить единицу, позволил Жасмин и Славе взять то, что подала удача, потом опять подсунул Проныре шестерку, а Токару – опять единицу. На третий раз Токар буркнул:
– Это уже смешно.
Равновесие игры нарушилось. Слава была готова оставить Токара и объединиться с сестрой против Жасмин.
Когда Проныра выбросила еще одну шестерку, Жасмин косо посмотрела на мужа. Боманц моргнул и оставил Токара в покое. Выпала двойка.
– Удача возвращается, – проворчал Токар.
Боманц зашел на кухню, нацедил себе кружку пива. Вернувшись, он вновь обнаружил Проныру на грани поражения. Играла она так отчаянно, что для выживания ей требовалось выбрасывать всякий раз не меньше четверки.
Токар же был игроком консервативным, наступал только колоннами, пытаясь занять центральные ряды клеток соседних игроков. Боманцу почудилось сходство с самим собой – сначала удостовериться, что не проиграешь, а потом уже пытаться выиграть.
Токар выбросил шесть очков и пустил шашки гулять замысловатыми кренделями, оттяпав по дороге три шашки у Славы, своего номинального союзника.
«Склонен к предательству, – подумал Боманц. – Это тоже стоит иметь в виду».