– Согласен, – ответил я. – Но…
– Что «но»?
– Я вот что думаю: Ворон и Душечка… Чего-то мы не понимаем. Ну, вы знаете его, верно? Так почему он сбежал тайком и явился сюда? Якобы хотел обойти Госпожу и ее банду с тылу. Но почему оставил Душечку в неведении? Понимаете намек? Может, она не так уж сильно разволнуется. Или у Ворона могли быть какие-то другие причины.
На лице Одноглазого отразилось сомнение. Гоблин кивнул. Следопыт, как всегда, ничего не понял.
– Что с телом? – спросил я.
– Сущее бремя, – ответил Одноглазый. – Я, конечно, не уверен, но, если потащим его на равнину, связь тела и души может порваться.
– Стой!
Я посмотрел на Горшка. Тот глянул на меня. Вот и еще одна двойная связь.
Есть радикальный способ решить проблему с телом Ворона. И с его вывозом. Выдать тело Госпоже. Это решит сразу несколько проблем. В том числе проблему той беглой твари и попыток Властелина освободиться. И даст Душечке время, пока внимание Госпожи отвлечено.
Но что тогда станет с Вороном?
Он может быть ключом к нашему успеху… или провалу.
Выдать или спасти. Сыграть в расчете на тот невероятный случай, что мы сможем заполучить его назад, прежде чем его знания окажутся применены против нас.
Опять сложности. Вечно сложности.
– Давайте попробуем еще раз, – предложил Гоблин. – Теперь я пойду вперед, а Одноглазый меня прикроет.
По кислой роже Одноглазого я понял, что этот спор у них уже возникал. Я не вмешивался. Они знатоки, им и решать.
– Ну? – потребовал ответа Гоблин.
– Если думаешь, что тебе удастся…
– Думаю. И терять нам нечего. Может, следует посмотреть на всю проблему с новой точки зрения? Вдруг Одноглазый чего-то не заметил.
– Я одноглазый, а не слепой! – рявкнул второй колдун.
Гоблин скривился. Этот спор тоже возникал не раз.
– Не тратьте времени, – приказал я. – Мы не можем торчать здесь вечно.
Иногда решения принимают за тебя. Глухая ночь. Ветер в ветвях. Холод просачивался в палатку, я просыпался, дрожа, и засыпал снова. Мерно барабанил по крыше дождь, но его шум не успокаивал. Боги, до чего же я устал от дождя! Как только стражникам удается не свихнуться окончательно?
Кто-то потряс меня за плечо. Следопыт.
– У нас гости, – прошептал он. – Неприятные.
Пес Жабодав стоял у входа, вздыбив шерсть. Я прислушался. Ничего. Но я предпочел поверить Следопыту. Лучше быть трусом, чем трупом.
– Как Гоблин с Одноглазым?
– Еще не закончили.
– Ох-хо. – Я нашарил одежду, оружие.
– Пойду разыщу их, – пробормотал Следопыт, – попытаюсь сбить со следа или увести подальше. А ты предупреди остальных. И готовьтесь бежать.
Он выскользнул из палатки вслед за дворнягой. Вот теперь эта псина зашевелилась!
Наш шепот разбудил Горшка. Мы оба молчали. Интересно, на что он отважится? Я набросил одеяло на голову и вышел. Каждому дню хватает своих забот.
В соседней палатке колдуны еще не вышли из транса.
Проклятье! И что теперь? Рискнуть и разбудить Одноглазого?
Очень тихо:
– Одноглазый, это Костоправ. Плохи наши дела.
Ага. Здоровый глаз открылся. Мгновение колдун не мог прийти в себя, потом шепотом гаркнул:
– Ты о чем?
– Следопыт говорит, в лесу кто-то есть.
Сквозь пелену дождя донесся вопль. Одноглазый взвился.
– О боги! – рявкнул он. – Какого дьявола?!
– Что такое?
– Кто-то только что метнул заклятие, достойное Взятого.
– Сможешь вытащить Гоблина? Срочно?
– Могу…
Очередной вопль длился, как мне почудилось, целую вечность и нес боль и отчаяние.
– Вытащить.
Казалось, Одноглазый потерял всякую надежду.
Взятые. Несомненно. Напали на наш след. И приближаются. Но крики… Первый – кого Следопыт застал врасплох. А второй? Застали врасплох Следопыта? Нет, не его это голос.
Одноглазый лег, прикрыл глаз и через несколько секунд вновь погрузился в транс, несмотря на отражавшийся на его лице ужас. А он силен – войти в транс при таком нервном напряжении.
Донесся третий вопль. Я высунулся под дождь и растерянно огляделся. Ничего не видно. Через несколько секунд зашевелился Гоблин.
Он был жутко вымотан, но Одноглазый уже просветил его, и маленький колдун упорно пытался встать, хотя ясно было, что ему это еще не по силам. Гоблин открывал и закрывал рот, будто пытался что-то мне сказать.
Одноглазый вышел из транса вслед за ним, но оправился намного быстрее.
– Что нового? – спросил он.
Еще один вопль.
– Бросаем все и уносим ноги?
– Мы не можем. Кое-что необходимо доставить на равнину. Иначе можно уже сдаваться прямо здесь.
– Ты прав. Собирайся. А я займусь вещами. Собраться-то несложно, я ведь и мешков не разбирал…
Кто-то взревел в лесу. Я замер.
– Что за дьявол?
Казалось, эта тварь больше четырех львов.
А мгновением позже послышались крики.
Бессмыслица. Полный бред. Я мог представить, как Следопыт отвлекает стражников шумом, – но не в том случае, когда со стражниками идет Взятый.
Колдуны выбрались наружу, я начал сворачивать палатку. Гоблин выглядел как восставший мертвец, и половину его барахла волок Одноглазый.
– Где мальчишка? – спросил он.
Я не обратил внимания на отсутствие Горшка – оно меня не слишком удивило.
– Удрал. Как мы Ворона понесем?
Ответ явился из леса. Следопыт. Несколько потрепанный, но живой. Пес Жабодав был в крови по самый хвост и казался небывало деятельным.
– Сматываемся, – сказал Следопыт и взялся за носилки.
– А твои вещи?
– Времени нет.
– А фургон? – Я взялся за носилки с другой стороны.
– Забудь. Его наверняка нашли. Вперед.
Мы двинулись. Следопыт показывал путь.
– Что это был за шум? – спросил я.
– Я застал их врасплох.
– Но…
– Врасплох можно застать даже Взятого. Побереги дыхание. Он еще жив.
Несколько часов мы, не оборачиваясь, месили грязь. Следопыт гнал нас нещадно. Надсмотрщик в дальнем уголке моего рассудка отметил, что пес Жабодав с легкостью держится наравне с ним.
Первым рухнул Гоблин. Пару раз он пытался догнать меня и сказать что-то, но у него просто не хватало сил. Когда колдун упал, Следопыт остановился, оглянулся раздраженно. Пес Жабодав, ворча, улегся на мокрые листья. Следопыт пожал плечами и опустил свой конец носилок.
Для меня это послужило сигналом. Я рухнул. Как подпиленный столб. И плевать на дождь и грязь – мокрее, чем есть, я уже не стану.
Боги, как болели мои руки и плечи! Уколы раскаленных иголок в мышцы подбирались к шее.
– Так не пойдет, – пробормотал я чуть отдышавшись. – Слишком мы стары и слабы.
Следопыт вглядывался в лес. Пес Жабодав поднялся, понюхал ветер. Я нашел в себе силы привстать и глянуть вдоль тропы, по которой мы шли, чтобы прикинуть, куда же нам бежать теперь.
На юг, конечно. На север – бессмысленно, на западе или востоке мы упремся либо в реку, либо в курганы. Но, направляясь на юг, выйдем на старый Весельный тракт там, где он сворачивает к Великой Скорби. И этот участок непременно будет под наблюдением.
Немного придя в себя – дыхание уже не отдавалось в ушах громом, – я услышал, как булькает и плещется река. До нее было не больше сотни ярдов.
– Хитрость, Костоправ. – Следопыт встряхнулся. – Хитрость.
– Жрать хочу, – сообщил Одноглазый, и я был вполне с ним солидарен. – И скоро захочу еще больше. – Он слабо улыбнулся. У него хватило сил осмотреть Гоблина. – Костоправ, иди сюда. С ним все в порядке?
Интересно, как они забывают свою вражду, стоит запахнуть жареным.
37Лес и за лесом
Прежде чем мы смогли поесть (Следопыт добыл дичи), прошло два дня. Два дня мы бегали от патрулей. Следопыт знал эти леса превосходно. Мы исчезли в чаще и уже менее торопливо двинулись на юг. Через два дня Следопыт почувствовал себя достаточно уверенно и позволил нам разжечь костер. Тот получился совсем невеличка – найти способное гореть дерево удалось с трудом. Костер грел не столько наши тела, сколько души.
Теперь, когда появилась надежда, неудобства переносились легче. По Древнему лесу мы топали две недели. Будь я проклят, если по пересеченной местности двигались не быстрее, чем, направляясь сюда, – по дороге. Достигнув южной опушки, мы испытывали без преувеличения оптимизм.
Мне, однако, хотелось остаться в болоте. Мы спорили о Вороне. И Гоблин, и Одноглазый утверждали, что мы только вредим ему, но не могли предложить ничего иного, кроме как нести Ворона с собой.
И еще один холодный комок поселился у меня в брюхе.
Той второй ночью, пока Следопыт и пес Жабодав охотились, ко мне подполз Гоблин.
– Я забрался дальше, чем Одноглазый, – прошептал он. – Почти к самому центру. Знаю, почему Ворон остался там.
– Ну?
– Слишком много увидел. Наверное, именно за этим он и отправился. Властелин не спит. Я… – Его передернуло, и он помолчал секунду, приходя в себя. – Я видел его, Костоправ. И он видел меня. И смеялся. Если бы не Одноглазый, я попался бы, как Ворон.
– О боги! – прошептал я едва слышно. Выводы зудели в мозгу. – Жив? И действует?
– Да. И молчи об этом. Никому не говори, пока мы не сообщим Душечке.
Я ощутил в нем некий фатализм. Гоблин сомневался, что проживет долго. Это меня испугало.
– Одноглазый знает?
– Я ему скажу. Надо, чтобы эту весть кто-то принес домой.
– Почему не сообщить всем?
– Только не Следопыту. Что-то в нем не то… И еще, Костоправ. Этот древний колдун – он еще там!
– Боманц?
– Да. И он жив. Словно заморожен. Не мертв, но бессилен. Дракон… – Колдун замолк.
Из кустов вышел Следопыт с охапкой белок. Мы сожрали их почти сырыми.
Прежде чем пересекать границу освоенных земель, мы день отдыхали. Отныне придется перебежками кидаться от одного жалкого убежища к другому, ночами, по-мышиному.
«Какого дьявола мы суетимся?» – подумал я. Равнина Страха с тем же успехом могла бы находиться в другой вселенной.