Снова долгое молчание.
– У меня никогда не было друзей.
Снова долгая пауза.
– Мне страшно, Костоправ. И одиноко.
– Нет. Мы все с тобой.
– Но не все по одной причине.
Она замолчала совсем. Я долго держал ее в объятиях. Поленья в камине прогорели, свет померк. За окнами завыл ветер.
Когда я, решив, что она наконец заснула, попытался отпустить ее. Госпожа только вцепилась в меня еще крепче. Я замер, продолжая обнимать ее и стараясь не обращать внимания на боль во всем теле.
В конце концов она все же отстранилась от меня, встала, вновь разожгла камин. Я сидел. Она постояла немного за моей спиной, глядя на огонь, потом положила мне руку на плечо и отрешенно пробормотала:
– Доброй ночи.
Госпожа вышла в соседнюю комнату. А я еще минут десять-пятнадцать посидел, прежде чем кинуть в огонь последнее полено и вернуться в реальный мир.
Наверное, у меня было очень странное выражение лица, потому что ни Гоблин, ни Одноглазый ко мне не приставали. Я расстелил скатку, улегся, повернулся к ним спиной и долго еще ворочался, прежде чем заснуть.
55Первый раунд
Проснулся я как от толчка. Безмагия! Я так давно не заходил в нее, что ее присутствие меня тревожило. Я поспешно свернул мешок, обнаружил, что в комнате один. Потом оказалось, что не только в комнате. Барак почти опустел. Только несколько стражников сидели в общем зале. Солнце еще не встало. За стенами завывал ветер. Несмотря на бушевавшее в печах пламя, в воздухе попахивало морозом. Я глотал овсянку и раздумывал, что же успел пропустить.
Я уже покончил с завтраком, когда явилась Госпожа.
– А вот и ты. Я уж думала, что придется лететь без тебя.
Что бы ни случилось прошлой ночью, сейчас Госпожа выглядела уверенной, сильной, готовой ко всему. Пока я натягивал плащ, безмагия схлынула. У дверей своей комнаты я задержался. Хромой был там. Я задумчиво нахмурился.
Сегодня каждый ковер был полностью оснащен и экипажи укомплектованы. Но меня больше заинтересовало полное отсутствие снега между городом и Курганьем. Воющий ветер унес его. Мы взлетели, как только достаточно рассвело. Госпожа поднимала ковер, пока Курганье уподоблялось карте, проявляющейся по мере того, как отступали сумерки. Мы облетали могильники кругом. Ветер, как я заметил, стих.
Великий курган готов был обрушиться в реку.
– Сто часов, – произнесла Госпожа, словно отвечая моим мыслям.
Вот как. Теперь мы считаем часы. Я провел взглядом по горизонту. Вон там!
– Комета.
– С земли ее не видно. Но ночью… придется нагнать облаков.
Внизу крохотные фигурки копошились на расчищенном участке. Госпожа развернула копию с карты Боманца.
– Ворон, – напомнил я.
– Сегодня. Если повезет.
– Что они там делают?
– Обследуют.
И не только. На Курганье дугой наступали стражники в полных доспехах. За ними двигались легкие осадные машины. Но некоторые и впрямь что-то обследовали, оставляя за собой вонзенные в землю копья. На копьях развевались разноцветные вымпелы. Я не просил объяснений. Все равно бы не получил.
На востоке за рекой парили киты, с дюжину. Я-то думал, что они давно улетели.
Небо за ними полыхало зарей.
– Первая проверка, – сказала Госпожа. – Мелкая тварь.
Она сосредоточенно нахмурилась, и наш ковер засветился.
Из города выехала белая всадница на белом коне. Душечка. В сопровождении Молчуна и Лейтенанта. Душечка продвигалась по проходу, отмеченному вымпелами. У последнего копья она остановилась.
Лопнула земля. На свет божий вырвалась тварь явно из числа родственников осьминога с одной стороны и пса Жабодава – с другой. Тварь промчалась по Курганью к реке, подальше от безмагии.
Душечка поскакала к городу.
Ковры плеснули колдовской злобой. Через секунду от твари только пепел остался.
– Один есть, – заметила Госпожа.
Внизу разведчики уже устанавливали следующий проход из вымпелов. Так продолжалось весь день – медленная и неотвратимая охота. Бо́льшая часть тварей Властелина прорывалась к реке. Те немногие, что кидались в противоположную сторону, наталкивались на стену стрел, прежде чем погибнуть от рук Взятых.
– Хватит ли времени уничтожить всех? – спросил я, когда солнце уже опускалось.
От сидения на одном месте у меня затекла каждая мышца.
– С избытком. Но не все будет так просто.
Я попросил объяснить, но Госпожа не ответила.
Мне все казалось не слишком сложным. Уделать монстров по одному, а когда они кончатся, взяться за главного злодея. Как он ни силен, но что сможет сделать в безмагии?
Проковыляв по бараку в свою комнату, я обнаружил, что Хромой еще корпит над бумагами. Взятым требуется меньше отдыха, чем смертным, но этот скоро рухнет. Какого беса он копается?
И еще Боманц. Нынче о нем ни слуху ни духу. Он-то что пытается провернуть втихаря?
Я уминал ужин, ничем не отличающийся от завтрака, когда рядом возник Молчун и устроился напротив, сжимая миску с овсянкой, точно нищий – шапку. Он был бледен.
– Как Душечка? – спросил я.
– Ей почти понравилось, – показал он. – Рисковала без нужды. Одна из тварей едва не добралась до нее. Пока тварь отгоняли, ранили Масло.
– Ему нужна моя помощь?
– Одноглазый справился.
– А ты что тут делаешь?
– Сегодня ночью возвращаем Ворона.
– Ох!
Я снова забыл про Ворона. Как я могу считать себя его другом, проявляя к его судьбе такое безразличие?
Молчун проводил меня до комнаты, где я поселился с Гоблином и Одноглазым. Те вскоре подошли.
Вид у обоих был мрачный. В воскрешении нашего старого друга им отводились главные роли.
Молчун беспокоил меня больше. Его осенила Тень. Он боролся с ней. Но хватит ли у него сил победить?
Часть его души не желает возвращения Ворона.
Как и часть моей.
Ко мне заглянула очень усталая Госпожа:
– Ты примешь участие?
Я покачал головой:
– Только под ногами буду путаться. Лучше поднимите меня, когда все кончится.
Госпожа сурово посмотрела на меня, потом пожала плечами и ушла.
Поздно вечером меня разбудил Одноглазый. Он еле стоял на ногах. Я подскочил на кровати:
– Ну?
– Мы справились. Не знаю, насколько удачно. Но он вернулся.
– Как все прошло?
– Тяжело.
Одноглазый заполз в спальный мешок. Гоблин уже храпел в своем. Пришедший с ними Молчун сидел у стены, завернувшись в одолженное одеяло, и издавал лесопильные звуки. К тому времени как я проснулся окончательно, Одноглазый дрыхнул вместе с остальными.
В комнате Ворона не было никого, кроме храпящего Ворона и взволнованного Горшка. От толпы колдунов осталась только вонь.
– Он в порядке? – спросил я.
– Я же не лекарь. – Горшок пожал плечами.
– Зато я лекарь. Дай осмотреть его.
Пульс достаточно сильный. Дыхание слишком частое для спящего, но не настолько, чтобы беспокоиться по этому поводу. Зрачки расширены. Мышцы в тонусе. Кожа влажная.
– Особых поводов для беспокойства не вижу. Продолжай кормить его бульоном. Как только заговорит, немедля зови меня. Вставать не позволяй. У него мышцы как глина, упадет еще ненароком.
Горшок послушно кивал.
Я вернулся в свою кровать, долго лежал, с тревогой думая попеременно о Вороне и о Хромом. В моей бывшей комнате все еще горела лампа. Последний из прежних Взятых продолжал свои маниакальные поиски.
Но больше я беспокоился из-за Ворона. Тот потребует от нас отчета, как мы заботились о Душечке. А я был настроен оспорить его право на это.
56Время истекает
Когда хочешь, чтобы ночь длилась вечно, заря наступает на глазах. Когда хочешь, чтобы часы тянулись, они летят.
Следующий день – опять истребление чудовищ. Только одно было необычно – Хромой вышел посмотреть. Кажется, наши успехи его удовлетворили. Он вернулся в мою комнату и задрых – на моей койке, к слову. Состояние Ворона не менялось. Вечером я пришел его проведать, и Горшок сообщил, что его подопечный несколько раз был на грани пробуждения и бормотал во сне.
– Продолжай накачивать его похлебкой, – посоветовал я. – Если я понадоблюсь – кричи, не бойся.
Заснуть я не мог. Пытался бродить по казармам, но там царила тишина. В общем зале маялись бессонницей несколько стражников, но при моем приближении замолкли. Я подумал было пойти в «Синий хрен», но знал, что лучшего приема не дождусь и там. Я уже меченый.
И будет только хуже.
Я понимал, что Госпожа подразумевала под словом «одиночество».
Если бы только хватило храбрости прийти к ней, когда мне требовалось дружеское объятие…
Но я вернулся в постель.
И заснул, да так, что поутру меня подняли только угрозой физической расправы.
К полудню мы разделались с последними из зверюшек Властелина. Госпожа объявила отдых до вечера. На следующее утро нам предстояла репетиция главного представления. По оценке Госпожи, река вскроет Великий курган через сорок восемь часов. Времени хватает, чтобы отдохнуть, попрактиковаться и нанести упреждающий удар.
После обеда Хромой решил полетать. Он был в отменном настроении. Я воспользовался случаем посетить свою комнату и поискать улики, но обнаружил только пару стружек эбенового дерева и серебряную пыль – и того и другого едва хватало, чтобы я вообще что-то заметил. Хромой успел второпях прибраться. Я ничего не тронул – мало ли что случится – и больше ничего не выяснил.
Подготовка к сражению проходила в весьма напряженной обстановке. Явились все, даже Хромой и Боманц, который держался так незаметно, что про него все забыли. Над рекой висели летучие киты, вокруг них кружили и парили скаты. Душечка ринулась на Великий курган по заранее подготовленному проходу, остановилась на самой границе безопасной зоны. Взятые и стражники держали оружие на изготовку.
Выглядело все превосходно. Должно сработать. Так отчего же мне кажется, что нас ждут серьезные неприятности?