Мрак. И пробуждение.
Она стоит в Башне и смотрит на север… На нежной щеке искрится слезинка-бриллиант.
Какая-то частичка прежнего Костоправа сумела не поддаться страху.
– В этот момент я вошел сюда.
Она взглянула на меня, улыбнулась. Приблизилась, коснулась пальцами, нежнее которых нет ни у одной женщины в мире.
Все страхи сгинули.
И мрак сомкнулся вновь.
Когда я очнулся в том же кресле на колесах, мимо проплывали стены коридоров. Кресло катил знакомый гвардейский капитан.
– Как самочувствие? – поинтересовался он.
Я прислушался к ощущениям.
– Вполне сносно. Куда ты меня везешь?
– К выходу. Она велела тебя выпустить.
Вот даже как? Гм… Ощупал рану: уже зажила. Покачал головой: такого со мной еще не бывало.
Я задержался на том месте, где сорвалась баллиста. Смотреть здесь было не на что, а спрашивать некого. Я спустился на средний ярус и подошел к работавшим там землекопам. Им было приказано сделать квадратную в плане полость двенадцать футов шириной и восемнадцать глубиной. Они понятия не имели, для чего она потребовалась.
Я обвел взглядом частокол. По всей его протяженности копали дюжину таких ям.
Когда я, прихрамывая от усталости, вошел в наш лагерь, на меня устремились любопытные взгляды. Естественно, на языке у братьев вертятся вопросы, которых сейчас не зададут. И хотя мне сочувствуют, никто этого не выразит.
Одна лишь Душечка не пожелала играть в нашу традиционную игру. Она подскочила, сжала мне руку, широко улыбнулась. Детские пальцы заплясали. Она задавала мне те самые вопросы, которые мужчинам не позволяет задавать самолюбие.
– Не торопись, – попросил я ее.
Я все еще недостаточно быстро улавливал изображаемые девочкой знаки, однако ее радость говорила сама за себя. Но внезапно кто-то встал между нами. Я поднял голову. Ворон.
– Тебя ждет Капитан. – Держался он холодно.
– Догадываюсь.
Я знаками попрощался с Душечкой и побрел к штабной палатке. Торопиться нет нужды, теперь никто из смертных не сможет меня запугать.
Я обернулся. Ворон стоял, с видом собственника опустив руку на плечо девочке. Вид у него был удивленный.
Капитан повел себя нетрадиционно и даже избавил меня от своего привычного ворчания. Кроме нас двоих, в палатке находился лишь Одноглазый, и его тоже интересовало только дело.
– У нас неприятности? – сразу спросил Капитан.
– Ты о чем?
– О происшествии на холмах. Это ведь не было случайностью? Тебя вызывает Госпожа, и через полчаса кто-то из Взятых слетает с катушек. Затем то чудесное исцеление в Башне. Объяснений ни у кого нет.
– Логика требует связи, – заметил Одноглазый.
– Вчера до нас дошло известие о том, что Костоправ умирает, – добавил Капитан. – Сегодня ты здоров. Колдовство?
– Вчера? – Время вновь бесследно исчезло. Я откинул полог палатки и посмотрел на Башню. – Еще одна ночь в холме эльфов.
– Так это был несчастный случай? – не унимался Одноглазый.
– Это не было случайностью, – ответил я, вспомнив, что так думала Госпожа.
– Все сходится, Капитан.
– Ночью кто-то пытался зарезать Ворона, – сказал Капитан. – Но Душечка не позволила.
– Ворон? Душечка?
– Что-то ее разбудило. Она огрела убийцу по голове деревянной куклой. Кто бы это ни был, он смылся.
– Паршиво.
– Точно подмечено, – кивнул Одноглазый. – Почему Ворон дрыхнул, а глухая девочка проснулась? Да Ворон запросто расслышит, как комар ногой шевельнет. Тут попахивает колдовством. Причем убогим. Душечка не должна была проснуться.
– Ворон. Ты. Взятый, – развил его мысль Капитан. – Госпожа. Покушения. Вызов в Башню. У тебя есть ответ. Выкладывай.
Мое нежелание отвечать оказалось красноречивым.
– Ты сказал Эльмо, что нам следует отстраниться от Душелова. С какой стати? Он хорошо с нами обращается. Что произошло, когда вы прикончили Твердеца? Расскажи, и пропадет всякий смысл тебя убивать.
Хороший аргумент. Только мне хотелось убедиться в этом, прежде чем откровенничать.
– Я полагаю, что готовится заговор против Госпожи. Возможно, в него вовлечены Душелов и Зовущая. – Я подробно описал гибель Твердеца и захват Шепот. – Меняющий был серьезно встревожен, когда они позволили Висельнику умереть. Вряд ли Хромой участвовал в каких-либо заговорах. Его подставили, и им весьма умело манипулировали. Как и Госпожой. Не исключено, что Хромой и Висельник были на ее стороне.
– А ты уверен, что Душелов в этом замешан? – задумчиво спросил Одноглазый.
– Я ни в чем не уверен. Впрочем, ничему теперь не удивлюсь. Я еще в Берилле считал, что он нас использует.
– Несомненно, – кивнул Капитан. – Я попросил Одноглазого изготовить для тебя амулет, который предупредит, если кто-либо из Взятых окажется слишком близко. Но вряд ли тебя снова потревожат. Приближаются мятежники, и это теперь для всех первоочередная забота.
Цепочка логических заключений внезапно завершилась. Вывод был ясен как белый день. Все нужные сведения имелись у меня уже давно, требовался лишь толчок, чтобы фрагменты сложились в картину.
– Кажется, я понял причину. Дело в том, что Госпожа – узурпатор.
– И кто-то из людей в масках хочет поступить с ней так же, как она поступила со своим муженьком?
– Нет. Они хотят вернуть Властелина.
– Что?
– Он все еще в могиле где-то на севере. А Госпожа попросту не дала ему ожить, когда Боманц открыл для нее путь к воскрешению. Думаю, Властелин поддерживает связь с теми из Взятых, кто остался ему верен. Боманц ведь доказал, что связь с погребенными в Курганье возможна. Не исключено, что Властелин направляет и кое-кого из членов Круга. Твердец был таким же крутым злодеем, как и любой из Взятых.
Одноглазый помолчал, затем пророчески изрек:
– Сражение будет проиграно. Госпожа потеряет трон. Верные ей Взятые полягут, как и верные ей войска. Но вместе с ними погибнут и наиболее склонные к идеализму мятежники, и это, в сущности, станет поражением Белой Розы.
Я кивнул:
– Комета на небе, но мятежники так и не нашли этого таинственного ребенка.
– Верно. Не исключено, что ты попал в самую точку, предположив, что Властелин влияет на Круг.
– А когда наступит хаос и уцелевшие затеют грызню из-за объедков, тут и вылезет дьявол, – добавил я.
– И где же наше место в этой схеме? – спросил Капитан.
– Вопрос должен звучать иначе, – возразил я. – Как нам вырваться из этой схемы?
Летающие ковры вились вокруг Башни, словно мухи вокруг трупа. Армии Шепот, Ревуна, Безымянного, Костоглода и Луногрыза находились на расстоянии от восьми до двенадцати переходов. Солдат с востока перебрасывали по воздуху.
Через ворота в палисаде непрерывно выходили и возвращались отряды, которым было поручено не давать врагу покоя. Мятежники переместили свои лагери, и теперь от Башни их отделяло всего пять миль. Выделенная из Отряда и усиленная Гоблином, Одноглазым и Молчуном группа тоже совершила ночную вылазку, но подобные действия казались бессмысленными. Из-за подавляющего численного превосходства противника быстрые удары небольших отрядов просто не могли оказать заметного эффекта. Я никак не мог понять, зачем Госпоже понадобилось теребить мятежников.
Строительство оборонительных сооружений закончено. Препятствия подготовлены. Ловушки размещены. Осталось только ждать.
Прошло шесть дней после нашего возвращения с Пером и Бывалым. Я ожидал, что их похищение побудит мятежников нанести удар, но те по-прежнему не торопились. Одноглазый полагал, что они до последней минуты не утратят надежды найти свою Белую Розу.
Осталось лишь бросить жребий. Трое Взятых, каждый из которых возглавит армию, будут оборонять по ярусу. Ходят слухи, что Госпожа берется лично командовать войсками на пирамиде.
Никому не хотелось оказаться на передней линии. Как бы ни обернулись события, этим войскам достанется больше всех. Поэтому и решили бросать жребий.
Ни на Ворона, ни на меня больше покушений не было. Наш недоброжелатель избрал другую тактику. В любом случае покушаться на меня поздно – я уже встретился с Госпожой.
Настроение войск вновь изменилось. Отряды, возвращающиеся с вылазок, выглядели все более потрепанными и отчаявшимися. Вновь придвинулись вражеские лагери.
В штабе Отряда побывал нарочный, после чего Капитан собрал офицеров.
– Началось. Госпожа созвала Взятых и велела тянуть жребий. – На лице Капитана было странное выражение, но удивление там преобладало. – Мы получили особый приказ от самой Госпожи.
Шепот, бормотание, недовольное ворчание. Все шокированы. Тяжелую работу Госпожа всегда взваливает на нас. Чутье мне предвещало, что нами укрепят передовую линию, по которой ударят отборные войска мятежников.
– Нам приказано снять лагерь и переместиться на пирамиду.
Посыпались десятки вопросов.
– Мы станем ее телохранителями, – пояснил Капитан.
– Гвардейцам это не понравится, – сказал я.
Они и так нас недолюбливали, потому что им пришлось выполнять приказы Капитана на Лестнице Слез.
– Что, Костоправ, боишься, что они станут с ней спорить? Господа, начальство приказало идти, значит мы идем. Если желаете это обсудить – пожалуйста, только во время работы, когда будете сворачивать лагерь. И чтобы солдаты не слышали.
Для солдат новость звучала сладкой музыкой. Мы не просто оказываемся в стороне от самой жестокой драки, но и получаем возможность отступить в Башню.
Неужели я настолько уверен в нашем неуспехе? Отражает ли мой негативизм общее настроение? И действительно ли армия, в которой я служу, потерпела поражение еще до первого удара?
Комета висела в небе.
Разглядывая ее, когда мы перебирались на пирамиду заодно со скотом, который перегоняли в Башню, я понял, почему медлят мятежники. Разумеется, они надеялись в последнюю минуту найти Белую Розу. И еще ждали, когда максимально приблизится комета – зрелище будет наиболее эффектным.
Я хмыкнул.
– Что? – спросил Ворон.