– И где же вас носило?
Потом принял другую позу и спросил снова, уже с другой интонацией. Затем с третьей. Лебедь развлекался.
– Твоя дочь заигрывала с послушниками, которых мы встретили по дороге, – сообщила Сари Тай Дэю.
Я взглянул на Шихи и нахмурился. Она выглядела эфемерным созданием, а отнюдь не женщиной-вамп. Я моргнул, но впечатление осталось. Я приписал его поврежденному глазу. Шихи куда больше походила на огорченный призрак, чем на замаскированного мальчишку, наслаждающегося своей ролью.
Для всего Хсиена Тай Дэй считался отцом Шихи, потому что всем было прекрасно известно: у Сари только один сын. Ее брат Тай Дэй так удачно скрытничал, что даже в Вороньем Гнезде местные никогда не задавались вопросом: а ведь редко появляющаяся на людях Шихандини должна была родиться, когда ее отец томился в подземном плену. Никто не догадался также спросить, что стало с матерью девушки.
Шихи производила впечатление пустоголовой, ее всегда сопровождал шлейф мелких неприятностей, и она считалась опасной лишь для душевного равновесия молодых людей.
Шихи-призрак обрела плотность. Надула губки. И заявила:
– Я не флиртовала, отец. Я с ними только разговаривала.
– Мы тебе запретили разговаривать с монахами. Здесь это закон.
– Но, отец…
Едва начавшись, подобные диалоги никогда не прекращались до полного исчерпания темы. У нас могли быть зрители. Но это всегда был спектакль. И весьма неплохой – во всяком случае, для тех из нас, кто не привык общаться с очень молодыми женщинами.
Шри Сантараксита нашептывал Дреме на ухо. Наверное, сообщил нечто такое, что она хотела услышать, – ее лицо осветилось от радости. Впрочем, она не удосужилась поделиться новостью с отрядным летописцем. Капитаны все одинаковы. Вечно играют, прижимая карты к груди. Кроме меня, разумеется. Я в свое время был образцом открытости.
Тай Дэй с дочуркой продолжали препираться, пока он не выдал громкую и суровую тираду на языке нюень бао. Шихи нахмурилась и замолчала.
15Страна Неизвестных Теней. Тайные правители
Древний монах открыл дверь зала. Задача оказалась для него очень трудной. Он поманил нас слабой рукой.
Я был в Хань-Фи впервые, но догадался о его ранге по рясе – темно-оранжевой с черной окантовкой. Следовательно, это один из четырех или пяти старейшин Хань-Фи. И его присутствие четко говорит о том, что монахов Хань-Фи весьма интересует исход встречи. Иначе дверь открыл бы кто-нибудь среднего ранга и лет шестидесяти, а затем остался бы с нами, распоряжаясь послушниками, которым поручено прислуживать нам и Шеренге Девяти.
Шри Сантараксита улыбнулся. Возможно, он как-то причастен к тому, что эту встречу сочли очень важной.
Сари подошла к старику. Поклонилась, пробормотала несколько слов. Тот ответил. Они были знакомы, и монах не относился к ней свысока только потому, что она женщина. Этих священнослужителей не стоит считать глупцами.
Мы вскоре узнали, какой она задала вопрос. Вся жизнь Детей Смерти состоит из формальностей, они превращают любое публичное событие в сложный ритуал. Но нельзя ли в этот раз сократить церемонию?
Наверное, люди были не слишком обременены практическими делами под властью Хозяев Теней.
А нам, варварам, тонкости этикета неизвестны. Дети Смерти сперва задирают носы, а потом вздыхают с облегчением, потому что в присутствии Черного Отряда даже неприятные проблемы решаются быстро.
Увидев Шихандини, наш хозяин скривился. Он стар, угрюм и узколоб. Но смотрите-ка! Он не настолько стар, угрюм и узколоб, чтобы ослепительная улыбка прелестной девушки не побудила его украдкой подмигнуть в ответ. Вот же шалунишка!
С древнейших времен враги обвиняют нас в том, что мы сражаемся нечестно, прибегаем к уловкам и изменам. И они правы. Абсолютно правы. Мы не знаем стыда. И, приведя с собой Тобо, чтобы охмурял этих стариков, мы использовали самый грязный из доступных нам трюков. У здешних обитателей сугубо академические знания о женщинах. И охмурить монаха не трудней, чем утыкать слепого стрелами.
Пожалуй, даже еще проще. Шихи знай порхала по монастырю, никому не уделяя особого внимания и не выказывая азарта, какого я ожидал от Тобо. Я о том, что парням в его возрасте нравится выставлять мудрых старцев дураками. Зная Тобо, я предполагал, что он будет наслаждаться этой игрой, как никогда прежде.
Мне стало любопытно: что происходит?
По словам Дремы, она взяла с собой парня, чтобы иметь под рукой чародея. Просто на всякий случай. Поддалась паранойе, которая у нее – у всех нас – развилась за долгие годы общения с коварным миром. А по законам Хань-Фи Тобо не пропустили бы в монастырь, если бы он пришел как есть.
Ей хотелось, чтобы я в это поверил.
Тут скрыто нечто большее. Гораздо большее. Я понимаю эту хитрую ведьмочку куда лучше, чем она подозревает. И полностью одобряю ее замыслы.
– Пойдемте, – сказала Дрема.
Ей неуютно в Хань-Фи. Это место начинено опасными ловушками – догмами неизвестных нам религий.
Помещение, куда мы вошли, явно служило для проведения важных церемоний – когда его не предоставляли Шеренге Девяти. Та его часть, где нас ожидали военачальники, могла сойти за алтарь со всеми причитающимися атрибутами. Генералы расположились перед алтарем на подиуме, где высилось пять больших каменных кресел. Присутствовали семеро из девяти. Были заготовлены кресла и для недостающей пары – вероятно, младших членов кворума.
Все семеро носили маски и причудливые одеяния, что, похоже, было обычаем тайных правителей – а здесь, вероятно, наследием Хозяев Теней, которые и ввели моду на маски и подобные костюмчики. В данном случае все усилия были потрачены напрасно. Но военачальникам незачем об этом знать. Пока незачем.
У Госпожи талант выяснять настоящие имена людей и добывать сведения об их жизни. Она постигла это искусство в очень суровой школе, где ошибка могла обойтись очень дорого. А потом обучила кое-каким приемчикам Тобо. И тот раскрыл имена членов Шеренги с помощью своих ночных друзей.
Информация о тех, с кем мы будем вести переговоры, может оказаться весьма полезным подспорьем. Особенно ценна информация, которая способна кое-кого начисто обезоружить.
Сари уже имела дело с Шеренгой, и генералы успели узнать о ее нелюбви к церемониям. Когда она двинулась вперед, все семеро дружно повернули к ней головы.
Шри Сантараксита шествовал следом, отставая на три шага. Ему предстояло выступить в роли переводчика. Хотя Дети Смерти и нюень бао некогда говорили на одном языке, долгая разлука и иные обстоятельства сделали общение проблематичным. И Сантараксита вмешается, когда стороны будут использовать одно и то же слово, но с разными значениями.
Дрема тоже прошла вперед, но осталась ближе к нам, чем к генералам. Она старалась выглядеть приветливой, даже окруженная нераскаявшимися язычниками.
Сари снова шагнула вперед и спросила:
– Готова ли Шеренга отменить запрет на доступ к знаниям, необходимым Отряду для ремонта Врат? Вы должны понять, что иначе мы не покинем Хсиен. И мы все еще готовы выдать преступника Думракшу.
Это предложение она делала Шеренге постоянно. Военачальники желали чего-то большего, но не озвучивали этого желания – хотя наши призрачные шпионы и выяснили, что хунта надеется заручиться нашей поддержкой для резкого усиления своих политических позиций. Генералы даже намекнуть не осмеливались при свидетелях, которые всегда имеются, если переговоры проходят в Хань-Фи.
Маски повернулись к Сари. Никто не ответил. От этих людей веяло отчаянием. С недавних пор они внушили себе – не имея на то надежных оснований, – что обладают некоторой властью над нами. Вероятно, по той простой причине, что мы ни разу не подрались с кем-нибудь из соседей. Такая драка продемонстрировала бы убийственное неравенство между их и нашими силами. Мы бы сокрушили большинство здешних армий.
Дрема прошла мимо Сантаракситы, стала возле Сари и на вполне сносном местном диалекте заявила:
– Я Капитан Черного Отряда. Я буду говорить. – И, обращаясь к генералу в маске, увенчанной головой журавля, продолжила: – Тран Ти Ким-Тоа, ты последний, вставший в Шеренгу. – (Генералы зашевелились.) – Ты молод. Вероятно, не знаешь никого из тех, чья жизнь и боль заново обретут смысл, если Марича Мантара Думракша вернется сюда, чтобы ответить за свои злодеяния. Я это понимаю. Молодость всегда равнодушна к прошлому стариков – пока это прошлое не ляжет на молодые плечи.
Она сделала паузу.
Семь обтянутых шелками задниц нервно заерзали, нарушая затянувшуюся тишину шелестом. Мы, братья Отряда, ухмыльнулись, оскалив клыки. Совсем как горные обезьяны возле Плацдарма, когда пугают друг друга.
Дрема назвала имя новейшего из Девяти. Его личность для остальных восьми не секрет. Они сами его выбрали, когда появилась вакансия. Зато он не будет знать, кто они, – если только кто-то из старших не пожелает назвать ему свое имя. Каждый генерал обычно знает имена лишь тех, кто избран в Шеренгу после него. Назвав новичка, Дрема продемонстрировала угрозу, но угрожала напрямую лишь одному из Девяти.
– Костоправ, – поманила меня Дрема.
Я выступил вперед.
– Это Костоправ. Он был Капитаном до меня и диктатором Таглиоса. Костоправ, перед нами Тран Ху Дан и еще шестеро из Шеренги Девяти.
Она не уточнила статус этого Трана в Шеренге, но его имя вызвало новую возню.
Дрема протянула руку к Лебедю:
– Это Плетеный Лебедь, давний друг Черного Отряда. Лебедь, представляю тебе Тран Ху Дана и еще шестерых из Шеренги Девяти. Тран – распространенная в Хсиене фамилия. И среди Девяти много Транов, но ни один не является кровным родственником другим.
Представив Плетеного Лебедя, она назвала новое имя – Тран Ху Нханг. Интересно, как эти люди ухитряются различать друг друга? Может, по весу? Несколько членов Шеренги отнюдь не худенькие.
Когда Дрема назвала последнего из входящих в Шеренгу Транов, Трана Лан-Аня, председатель прервал ее просьбой сделать перерыв для совещания. Дрема поклонилась, ничем более его не провоцируя. Мы знали, что это Фам Ти Ли из Гху-Фи, превосходный генерал, пользующийся у солдат хорошей репутацией, и сторонник объединенного Хсиена; с возрастом он утратил рвение к борьбе. Еле заметным кивком Дрема дала понять, что ей известно и его имя.