Радиша Дра и Прабриндра Дра занимали в параде почетное место – облаченные в имперские одеяния, окруженные десятками таглиосских королевских знамен. Их присутствие было знаком, который Дрема решила дать народу как можно раньше и повторять как можно чаще.
Разумеется, сейчас это не сработает – никому из свидетелей не дадут разнести весть впереди наступающей армии. Но Дрема решила, что князю и княжне уже пора репетировать свои исторические роли.
Суврин ушел вперед, как и десятки разведчиков. Солдат Тьмы спустили с поводка, и бедняга Суврин был вынужден бежать впереди – ему поручили закрыть с юга перевал через Данда-Преш. Задача понятная, не требующая специальной подготовки; именно этим он и занимался, когда попал в плен к Дреме, направлявшейся к Вратам, чтобы освободить Плененных.
Позаботившись о том, чтобы через перевал не поступали слухи с юга, Суврин должен преодолеть Данда-Преш и захватить армейские мастерские на Чарандапраше. Вполне вероятно, что там вообще не окажется гарнизона, если вспомнить об отношении Душелов к своим вооруженным силам.
Суврин узнает обстановку задолго до того, как доберется туда. Едва открылся путь с плато, Тобо принес оттуда много мешков старых раковин улиток. И невидимые помощники уже разбегаются по территории, прежде известной как Тенеземье. Тобо будет в курсе всего, что разведают его друзья. И Тобо сделает так, чтобы эти существа донесли новости до всех, кого полагается держать в курсе событий.
Напряжение было велико и продолжало нарастать. Знающие Душелов не сомневались, что рано или поздно ей сообщат о вторжении. И ее ответ наверняка будет молниеносным, яростным, эффектным и непредсказуемым.
28Таглиосские территории. Слепое отчаяние
Когда девушка разбудила Нарайяна, он застонал, но быстро взял себя в руки. Протектор где-то неподалеку, но не ближе, чем в предыдущие два дня. Отчаянных усилий Дщери Ночи, пользовавшейся талантами, сути которых она не понимала сама, едва хватало на то, чтобы избежать плена. Но каждый день беглецы балансировали на грани. И эта игра не могла тянуться долго. Больше не осталось никаких средств, и если Протектор пустит по следу подвластные ей Тени…
– В чем дело? – выдохнул Нарайян, подавив боль, терзающую его теперь постоянно.
– Что-то случилось. Что-то очень серьезное. Я это чувствую, но не знаю, как описать… Словно моя мать проснулась, огляделась и снова заснула.
Нарайян ничего не понял. Он так и сказал.
– Это была она. Я знаю. Коснулась меня. – Замешательство сменилось уверенностью. – Она дала мне понять, что все еще находится там. Хочет, чтобы я продержалась. Потому что скоро все изменится к лучшему.
Нарайян, хорошо знавший родную мать девушки, подозревал, что Дщерь гораздо больше унаследовала от своей тетки. Душелов отличается психической неустойчивостью; вот и настроение Дщери Ночи меняется чуть ли не от дуновения ветерка. Он бы предпочел, чтобы девушке досталось хладнокровие ее матери. Правда, Госпожа подвержена навязчивым идеям. Например, она твердо решила поквитаться с Нарайяном и со всем культом обманников. Даже будучи орудием Кины, она не испытывала к богине ни любви, ни хотя бы уважения.
– Ты слышал меня, Нарайян? Она там! И не намерена лежать долго.
– Слышал. И обрадовался не меньше тебя. Но есть чудеса и чудеса. Нам бы сейчас чудо попроще – уйти от Протектора.
Он указал на небо к западу. Всего в полумиле над заросшим кустами пологим склоном кружила стая ворон.
У Душелов тоже бывают навязчивые идеи.
Охота продолжалась уже целую вечность, пока безуспешно. Неужели у Протектора нет других забот? Кто сейчас управляет Таглиосом и вассальными государствами?
В начале охоты Нарайян был уверен, что Душелов скоро заскучает и займется чем-нибудь другим. Она всегда так поступала. Но в этот раз закусила удила.
Почему?
Когда имеешь дело с Протектором, как ответить на этот вопрос? Возможно, она увидела будущее. Возможно, не нашла развлечения поинтересней. Ее мотивы не всегда понятны даже ей самой.
Вороны теперь веером разлетались на север от точки, где, вероятно, находилась Душелов. Казалось, их привлекла узкая клиновидная часть склона. Они дрейфовали по ветру, почти не взмахивая крыльями, и медленно рассредотачивались. Нарайян и Дщерь Ночи наблюдали за ними, сохраняя полную неподвижность. У ворон острое зрение. И если двое живых святых обманников могут их видеть, то и вороны, в свою очередь, способны заметить людей, коль скоро неустойчивый магический талант девушки даст на мгновение сбой.
Одинокая ворона спланировала на юго-восток. «Словно пьяная», – подумал Нарайян. И вот уже не видно ни одной черной птицы.
– Надо идти, – сказал Нарайян. – Пока еще можем. Возможно, вон та дымка на юге – Данда-Преш. Еще неделя – и мы доберемся до гор. А там нас ловить бесполезно.
Он и сам не верил в свои слова. Девушка это знала.
Дщерь Ночи шла первой. Она была гораздо подвижнее Нарайяна, и ее нередко злила неспособность душилы поспевать за ней. Иногда она осыпала спутника бранью и даже била. Нарайян подозревал, что она бы бросила его, если бы нашла другой источник существования. Но ее жизненные горизонты никогда не простирались далее границ культа, и она понимала, что живой святой имеет гораздо больше влияния на обманников, чем скверно воспитанная мессия, которую пока считают таковой потому лишь, что на нее падает отблеск авторитета Нарайяна.
Хромота обманника спасла их. Девушка сидела на корточках в кустах, оглядываясь с плохо скрываемым раздражением.
– Впереди поле, – сказала она. – Большое. Почти негде укрыться. Дождемся темноты или обойдем?
Очень трудная это задача – сохранять невидимость на открытой местности, свою и спутника.
Иногда Нарайян задавался вопросом, какой она могла бы стать, если бы выросла с родной матерью. Он не сомневался, что к этому возрасту Госпожа уже превратила бы ее в воплощение темного ужаса. И уже не в первый и даже не в сотый раз посетовал, что в тот день, когда он похитил новорожденную Дщерь Ночи, Кина не позволила ему принести Госпожу в жертву. Если бы эта женщина тогда умерла, ему бы жилось куда легче.
– Дай-ка взглянуть.
Нарайян присел. Боль вцепилась клыками в увечную ногу, словно кто-то полоснул по ней тупым ножом. Старик всмотрелся в каменистую пустошь без следов жизни, если не считать корявого обломка древесного ствола посередине, чуть выше пяти футов. В нем чудилось нечто знакомое. Душила не видел его прежде, но не сомневался, что узнает.
– Не шевелись, – прошептал он. – И дыши пореже. Что-то не так.
Он замер. Девушка тоже. В подобных случаях она не задавала вопросов. Спутник каждый раз оказывался прав.
Наконец Нарайян вспомнил. И прошептал:
– Это Протектор. Она внутри, окруженная иллюзией. Уже прибегала к трюку с пнем. Я об этом слышал в плену у Черного Отряда. Так она устраивала засады, и солдаты предупреждали друг друга об этой уловке. Приглядись к основанию ветки, что дважды изгибается и заканчивается пучком прутьев. Видишь, там прячется ворона?
– Да.
– Осторожно отползай назад. Медленно. Что?.. Замри!
Девушка застыла. И оставалась неподвижной долгие минуты, пока Нарайян не расслабился.
– Что не так? – шепотом спросила она.
Ни пень, ни ворона не сделали ничего настораживающего.
– Там что-то было… – Но Нарайян уже засомневался. Вроде что-то мелькнуло на периферии зрения, но прямой взгляд ничего не дал. – Возле большого красного валуна.
– Тихо! – Девушка уставилась в другую сторону. – Мне кажется… Ничего не вижу, но чувствую. По-моему, кто-то наблюдает за деревом…
Низкое рычание за спиной они скорее ощутили, чем услышали.
За многие годы они развили в себе такую самодисциплину, что сейчас никто даже не моргнул. Мимо рысцой пробежал кто-то большой и темный. Рот у живого святого раскрылся, но из него не вырвался вопль. Девушка прижалась к душиле, не делая резких движений.
Через прогалину промчалось нечто похожее на ворох лоскутов, вырезанных из незнакомого зверя. Оно совершенно не походило на собаку и имело слишком много конечностей. Но, задержавшись на миг возле ствола, оно задрало ногу и оросило его.
А затем, разумеется, умчалось. Но осталась Душелов, принявшая собственный облик. И охваченная яростью.
– Что-то изменилось, – прохрипел Нарайян сквозь боль.
– Нечто большее, чем моя мать.
Нечто большее, чем Матерь Тьмы.
И с этого момента они постоянно чувствовали, что за ними непрерывно наблюдают, хоть и не могли обнаружить никого вокруг себя.
29Хатовар. Властелины небес
Мои вороны потрудились на совесть. Через час я узнал, что Дрема уже прорвалась в наш родной мир и что форвалака оставила Ворошков и мчится к нам. Я немедленно начал отдавать приказы. Вполне возможно, что до появления Бовок у нас есть несколько часов, но хотелось убедиться, что каждый из моих товарищей уже занял отведенную ему позицию и что все мои ресурсы могут быть пущены в ход немедленно.
Плетеный Лебедь ходил за мной по пятам, напоминая, что поднятая мной суета – образчик тупого солдафонства, которое так возмущало меня в действиях Дремы.
– Лебедь, ты хочешь построить себе дом в Хатоваре?
– Эй, гонцов не убивают!
Я что-то раздраженно буркнул, затем пошел и отыскал свою благоверную.
– Нам пора переодеваться. Готовься к спектаклю.
– О, я всегда была неравнодушна к мужчинам в черном и с птицами на плечах!
Мы завершили приготовления. Десяток уцелевших трубок с огненными шарами разместили на позициях – на мой взгляд, идеально выбранных с тем расчетом, чтобы обрушить на Бовок плотный перекрестный огонь, когда она бросится в атаку. Если это не убьет оборотня, то выгонит на меня, прямо на копье Одноглазого.
Я ждал схватки, и это было необычно. Хоть я и профессиональный солдат, но не из тех, кто наслаждается процессом убийства.
Вороны доложили, что монстр уже через час доберется до нас. Людей заблаговременно накормили, чтобы погасить все костры до появления форвалаки. Добытого Доем кабана обглодали быстро. В моей команде мало вегетарианцев.