Закончив поиски улик, Госпожа отвела Доя в уголок и спросила:
– Где он?
– Кто?
– Нарайян Сингх. Что вы сделали с его телом?
Мы с Тобо переглянулись. Этот вопрос никому из нас не пришел в голову. А ведь не мешало бы убедиться, что задушен именно он. Нарайян Сингх не зря слыл вождем обманников и любимцем Кины.
Один из раненых, оставленный в гарнизоне Ниджхи, вызвался ответить:
– Его бросили в старую выгребную яму, а потом засыпали землей и камнями из новой, Госпожа. Новую выкопали по твоему приказанию, господин.
Я приобрел репутацию блюстителя санитарии еще в первые годы службы в Отряде. У людей, которые под моим чутким руководством следят за своим здоровьем и вовремя избавляются от отходов, куда меньше проблем с болезнями, чем у тех, кто все делает по-своему. Однако некоторых было не переспорить, поэтому я просто отдавал приказы и добивался их выполнения.
– Откопать, – скомандовала Госпожа.
Никто не пошевелился, и тогда она вдруг тускло засветилась, начала разбухать и даже отращивать клыки.
Вот тут-то и кинулись все за лопатами и кирками.
– Интересное зрелище, – оценил я.
– Работаю над собой с того дня, как превратила в труху дерево. Энергии отнимает немного, зато впечатляет.
– Да еще как!
Эксгумация Госпожу удовлетворила. В яме лежал труп. Он имел несомненное сходство с Нарайяном Сингхом, вплоть до покалеченной ноги. И он неестественно хорошо сохранился – если принять во внимание, где его закопали.
– Итак? – спросил я, когда она зашла настолько далеко, что даже выпотрошила покойника.
Понятия не имею, что она ожидала обнаружить.
– Похоже, это он. Учитывая, кому он служил и кто его любил, я почти не сомневалась, что тела мы не найдем. А если найдем, то не тело Нарайяна.
Если честно, она и не хотела обнаружить Нарайяна. Потому что не желала, чтобы Сингх так легко избежал ее мести.
– В реальной жизни не хватает драматизма, – сказал я. – Прибереги его, чтобы потом обрушить на Гоблина.
Она ответила мне зловещим взглядом.
– Точнее, на того, кто овладел Гоблином. – Настоящий Гоблин сейчас был бы старейшим из моих оставшихся в живых друзей.
Госпожа разрезала труп Нарайяна на кусочки. И в последующие несколько дней оставляла за собой дорожку из этих кусочков – для насекомых и стервятников. Но голову, сердце и кисти рук она положила в кувшин с уксусом.
Я не спросил, для чего это нужно и есть ли у нее какой-нибудь план. Из-за бегства Нарайяна от возмездия она пребывала в настроении, не слишком подходящем для светской болтовни.
Несколько раз я подслушал, как она проклинала то обстоятельство, что в мире не осталось великих некромантов.
Она еще вытащит Нарайяна из рая или ада и заставит его заплатить за похищение нашей дочери.
К нам пришла младшая из Ворошков – та, которую мы пленили.
– Седвод умер, – сказала девушка на неплохом таглиосском.
При этом она смотрела на Тобо.
Я пошел проверить. Больной действительно скончался. И непонятно из-за чего.
Пожалуй, и в его смерти можно обвинить лже-Гоблина.
55Низинные таглиосские территории. Вдоль Вилиуоша
Дрема удивила нас всех. Сперва она взвилась, узнав о нашем общении с Душелов, но большого скандала не устроила.
– Я к такой ситуации не готова. Тобо, полагаю, ты позаботишься о том, чтобы Протектор не могла наблюдать за нашими действиями?
– Она видит только то, что мы хотим ей показать. Другими словами, видит не то, что делаем мы, а лишь то, что делают наши общие враги.
Бубу по-прежнему в плену. Отчаянная попытка сбежать в ту ночь, когда конвой наткнулся на пикеты Душелов, сорвалась, и через день-другой девушку доставят к Протектору.
Гоблин, передвигавшийся быстрее девушки, быстро ее настигал и, по расчетам Тобо, находился лишь в тридцати милях. Если догонит, то причинит Душелов куда больше хлопот, чем когда-либо причиняла Бубу.
Размышляя вслух, я сказал:
– Интересно, не подобным ли образом зарождаются мифы?
Все посмотрели на меня так, словно им не очень-то хотелось понять, о чем я говорю. Я пояснил:
– Вот у нас есть группа людей, побывавшая в весьма необычных местах, куда большинство прочих не сможет попасть, даже если захочет. И еще у нас есть близкие родственники, которые ссорятся и даже пытаются убить друг друга.
– Как трогательно, – хмыкнул Мурген.
– А мне нравится, – возразил Тобо. – И через тысячу лет меня будут помнить как бога бурь. Или кого-нибудь еще.
– Скорее «кого-нибудь еще», – сказал его отец. – Как насчет мелкого божка, который производит щебенку?
Не так давно Тобо застукали, когда он взрывал валуны. Делал он это чисто ради забавы – красиво же летят и свистят камешки. Тобо тогда смутился. Но надо же человеку хоть изредка развлекаться. Сейчас у Отряда развлечений куда меньше, чем в пору моей молодости.
Я фыркнул:
– Мы проходили по сорок миль в день. И все время в гору. По снегу. Когда не вязли в болотах.
– Что?
– Это я так, понемногу тренируюсь в стариковском брюзжании, пока еще не окончательно одряхлел. А как ты заставляешь камни взрываться?
– О, это нетрудно. Надо лишь почувствовать камень изнутри. Отыскать в нем воду, сильно ее нагреть. И тогда как бабахнет!
Отыскать воду. В камне. И тогда бабахнет. Правильно. Я должен был спросить. Я сменил тему:
– Как успехи у Ворошков?
Несмотря на занятость, Тобо выкраивал время и на общение с пленниками. Просто поразительно, сколько парень успевает сделать за день.
Припоминаю, что и у меня была подобная жизнь. В те времена, когда мы топали в гору. Мокрыми окоченевшими ногами.
– Дядюшка Дой научил их таглиосскому, и теперь они говорят так, словно родились в дельте, под сенью храма Гангеши.
– Превосходно.
Разумеется, он шутил.
– Схватывают на лету. С Шукрат и Магаданом уже можно разговаривать. У Арканы проблемы, но она догоняет. Никто из них не скорбит по Седводу. А его брат Громовол упрямится. Злится оттого, что перестал быть единственным посредником. Ему нравится быть главным. Или что-то вроде того. Но даже он делает успехи.
– Значит, Громовол у нас – заноза в заднице? Кстати, кто из них кто? Раньше я не слышал их имен.
– Это потому, что ребята их не раскрывали, надеясь, что клан простит им глупую ошибку и придет на выручку. Они даже сильней, чем гунниты, верят в то, что имя человека может быть использовано против него. Потому что оно связано с душой.
– А это означает, что Шукрат, Магадан и как там его на самом деле – не настоящие имена.
– Это их реальные имена в обществе. Рабочие. Но ненастоящие.
– Никогда не понимал эту концепцию, но научился с ней жить. Так кто из них кто?
– Шукрат – девушка, что пониже. Та, которая разбилась.
– И которая теперь пытается разбить твое сердце.
Тобо не отреагировал. Похоже, способность пропускать мимо ушей подколки как-то связана с магическими способностями.
– Ледяная королева – это Аркана. Вот ее я точно был бы не прочь растопить. А Магадан – спокойный парень.
Магадан, по моим прикидкам, станет самым опасным. Если захочет. Он наблюдает, учится, готовится. Не проклинает нас и не грозит подмогой из иного мира.
– Ты рассказал им, что произошло возле Врат?
– Они не хотели верить, но все же поверили настолько, что решили представиться. И настолько, что пришли к выводу: им придется надолго стать частью нашего мира.
– А ты напомнил, что именно об этом они и просили?
– Конечно. Шукрат даже смогла на этот счет пошутить. У нее отличное чувство юмора для женщины. Которая не просила, чтобы ее прихватили с собой.
Учитывая его опыт общения с женщинами, я мог понять, почему он пришел к выводу, что слабое чувство юмора может быть как-то связано с полом. У нас лишь жена Икбала улыбалась и шутила редко. Но из всех женщин, связанных с Отрядом, у Сурувайи участь была самой незавидной.
– Ты видишь только длинные ноги, светлые волосы, большие голубые глаза и монументальные выпуклости.
Как только придем в обжитые края, надо будет подыскать парню шлюху. Ему двадцать лет, а он все еще девственник.
С другой стороны, в нынешней ситуации куда похвальнее всячески обуздывать сексуальную энергию. Мы вступаем не в ту эпоху, когда нашему самому талантливому чародею будет позволительно отвлекаться на зов природы.
Может, найти ему походную спутницу?
Представляю, что скажет на это его мать.
– Будущее! – воскликнул я, подняв руку, точно произносил тост. – Заставим Лебедя и Ножа открыть пивоварню или винокурню.
– Вот чего мне не хватает после кончины Одноглазого, – согласился Мурген.
– Мысль! А вдруг Гоблина настолько замучит жажда, что он пошлет Кину подальше и соорудит перегонный куб?
Зря я упомянул Гоблина. Вмиг испортил всем настроение.
Тем, кто знал прежнего Гоблина, приходилось отражать натиск воспоминаний всякий раз, когда произносилось его имя. Эти воспоминания могут здорово подвести, если доведется встретиться с оборотнем лицом к лицу. Пусть даже они вызовут лишь секундное замешательство.
Когда понадобится заняться Гоблином всерьез, лучше послать против него людей из Хсиена. Они не станут сентиментальничать.
Но я не хочу торопить этот день.
– Тобо, раз уж мы сбросили темп, скажи, что ты собираешься делать с Ревуном, – попросил я.
С того самого дня, когда мы извлекли из-под земли спящего колдуна и Длиннотень, его таскала и охраняла целая рота пехотинцев. И у этой роты не было других обязанностей.
– С ним нужно что-то решать. Если Дрема не намерена разбудить его и заключить сделку, то лучше его прикончить. Пока Душелов не узнала, что он у нас, и не выкрала, чтобы самой им попользоваться.
Меня тревожило, что Дрема не воспринимает Ревуна достаточно серьезно. У нее не было опыта общения с колдуном. А ведь он опасен почти как Душелов. По части безумия даже превосходит ее.