Но ему придется отыскать какой-нибудь переулок и порыться в выброшенном тряпье. То, что осталось от его «костюма», язык не поворачивался назвать даже лохмотьями.
Я велел Тай Дэю и Мургену собрать как можно больше обрывков ковра, не привлекая внимания таглиосцев. Вдруг удастся что-нибудь узнать, изучив эти лоскуты? Нам не пойдет на пользу, если у Гоблина и Бубу появятся блестящие идеи насчет повышения мобильности.
Ревун выбрал как раз этот момент, чтобы очнуться, потянуться и поприветствовать мир добрым воплем. Я зажал латной перчаткой рот этой сволочи, но на секунду опоздал.
И вокруг нас стали собираться защитнички Бубу. Гоблин тоже очнулся и заозирался в полной растерянности. Кто-то, кому не терпелось закрыть Дщерь Ночи от опасности своим телом, бросился к ней сломя голову. Налетел на нее, свалил с ног, оглушил едва ли не сильнее прежнего.
Чары любви заметно ослабли.
Появились шестеро таглиосских солдат. Первые двое мгновенно остановились, увидев меня и Шукрат. Идущие следом наткнулись на них и тоже опешили.
Дой с юношеским проворством бросился вперед. Бледный Жезл засверкал в танце смерти.
Появились новые солдаты. Гораздо больше. Мурген и Тай Дэй опустошили бамбуковые трубки, затем выхватили мечи и начали плести стальной гобелен вместе с Доем.
– Уходи немедленно, – сказала мне Шукрат. – Просто толкай рейтгейстиде, и он полетит перед тобой.
Тотчас выяснилось, что лететь он будет только вперед, если несколько человек не навалятся и не заставят двигаться тоже по прямой, но уже в другом направлении.
Однако сейчас мне никто не мог помочь. Родственники Тобо были заняты, шинкуя таглиосскую армию на корм для ворон. А Шукрат играла в прятки с группой таглиосских лучников.
Когда стрелы достигали ее, она на миг теряла очертания. Черная ткань окутывала ее непроницаемым облаком.
Внезапно Шукрат выбросила облако поблескивающих обсидиановых чешуек. Хотя ветер дул нам в лицо, облако направилось к таглиосцам, и уже через секунду вражеские солдаты отчаянно бранились, хлопая себя по всему телу и позабыв обо мне.
Превосходно.
Я видел, как Гоблин и Одноглазый устраивали друг другу похожие каверзы, обычно с пчелами или осами. Как-то раз один напустил на другого армию муравьев. Почти всю жизнь немалую часть своей изобретательности они тратили на придумывание новых способов досадить друг другу.
Как мне их теперь не хватает…
Таглиосцы, которые вольно или невольно стали защитниками мессии обманников, выбрали для этого неудачное время. Родственники Тобо пускали им кровь ручьями.
И тут проклятый Гоблин подпрыгнул, точно выскочивший из могилы изголодавшийся вампир, и приземлился среди своих солдат. Трое из четырех упали. Доя, Тай Дэя и Мургена расшвыряло, как тряпичных кукол. Казалось, их мечи не способны причинить коротышке даже малейший вред, а самые яростные удары словно встречают пропитанное водой бревно. И ущерба наносят примерно столько же, сколько нанесли бы такому бревну.
Я вспомнил последние часы Одноглазого и бросился вперед с копьем наперевес. Его наконечник уже светился.
Лже-Гоблин успел увернуться, и мне не удалось насадить его на копье. Все же я нанес ему рану, которую пришлось бы зашивать, будь он настоящим Гоблином. Его плоть оказалась тверже, чем старый копченый окорок.
На лице Гоблина отразилось сперва изумление, затем жуткая боль. Копье в моей руке вспыхивало и дымилось. Колдун завизжал, и на мгновение я увидел полные муки глаза настоящего Гоблина.
Я принял более устойчивую позу и попытался нанести ему смертельный удар.
Но не смог даже прикоснуться. Коротышка сбежал, охваченный ужасом перед моим оружием. А рана выглядела так, точно в ней уже развилась гангрена.
На все эти события ушли считаные секунды. Солдаты, которым я велел идти следом за нами, бросились на помощь. Все еще оглушенная, Бубу не смогла повлиять на их способность сражаться. И ребята потащили нас из опасной зоны.
– Я могу ходить сам! – рявкнул я, хотя сил почти не осталось.
Я ухватился за летающее бревно и принялся толкать его вперед.
Солдаты понесли Доя и Тай Дэя. Мурген обвил рукой плечо бойца, который сам ухитрился получить рану.
Сегодня плохой день для семьи Кы.
Подбегали все новые наши солдаты.
Я налег на бревно, стараясь не волноваться. Стычка за моей спиной становилась все ожесточеннее, с обеих сторон прибывали подкрепления. Перевес менялся, по мере того как Бубу обретала силы или слабела. Очевидно, излучение чар любви обходилось ей дорого.
Ненавижу такие бои, – сказал я Дреме, когда она пришла проведать уцелевших.
К погибшим она упорно не хотела поворачиваться лицом.
Пришедший в себя Ревун уже расхаживал. Над Тобо трудилась целая команда. Мурген выживет, ему нужно только время. Но у Тай Дэя и Доя время вышло.
Солдаты живут.
Я делал все, что мог для Душелов, – в основном когда не видела жена.
– Можно потерять много людей, ничего при этом не добившись. – Это Дреме легкий намек.
– Они поняли, что им не победить, и решили отойти на север, пока мы не окружили их полностью. – Никакого разочарования в ее голосе я не заметил. – Как Тобо?
– Не так плох, как его дядя и Дой.
– Костоправ!
– Извини. Мы вышли из игры. Возможно, надолго. Если у Тобо и осталась целая кость, то мне ее найти не удалось. – Я лишь слегка преувеличил. Парень сломал ногу, большой палец на ноге, руку в двух местах и уйму ребер – и вдобавок получил сотрясение мозга. – Может, ты готова выступить против Могабы без Тобо?
– С такой малочисленной армией против лучших войск противника, возглавляемых их единственным умным командиром? – Дрема имела в виду генерала, с которым сражалась в ходе Кьяулунских войн, но так ни разу и не победила. Она посмотрела на Душелов. – Надеясь, что Ревун выдаст все, на что способен? Пожалуй, нет.
– Тогда нам лучше вернуться в Дежагор и устроиться там поудобнее. Или двинуться к Годже.
– Годжа, – мгновенно решила она. – Нам нужно контролировать эту переправу. И бутылочное горло.
– Могаба вряд ли выступит против нас немедленно. Сперва захочет узнать точную обстановку, а уже потом примет решение. Черт, да он вообще может отказаться от выступления, если мы просветим его насчет Дщери Ночи.
Дрема согласилась.
– Если просветим, то он, возможно, найдет шанс сделать что-либо полезное для всех нас. Позаботься о том, чтобы он получил исчерпывающую информацию.
И как я, интересно, это сделаю?
Я не стал спрашивать.
Я опустился на колени возле Душелов. Ее дыхание стало прерывистым. Похоже, она еще больше ослабла.
– Как Сари?
– Ничего с ней не случится. Она много лет в Отряде, знает, что никто не уйдет отсюда живым. Даже те, у кого нет серебряной эмблемы. Я тебе сообщу, что она решит насчет похорон.
Я хмыкнул.
Дрема ушла, предупредив напоследок:
– Ты, главное, не дай ее сыну умереть. Не то у нас будут крупные неприятности.
74Там же. Мастера по части побегов
В какой-то момент заварухи Ворошки решили сбежать. Но еще задолго до побега они заспорили о том, как это проделать и кто из них потом станет главным. И на эту грызню потратили почти все время, когда мы занимались сперва Душелов, а потом Бубу.
Они так ничего и не решили. После заката атаковали охранников слабеньким заклинанием дезориентации. Громовол убил нескольких – в основном назло Магадану, который велел ему никого не трогать. Оказавшись на свободе, Ворошки принялись искать свои бревна. Аркана и Магадан считали, что гораздо важнее найти одежду, без нее они были почти беспомощны. А Громовола они уже списали. Ворошки успели достаточно хорошо узнать Черный Отряд, чтобы теперь им хотелось оказаться как можно дальше от Громовола и не разделить его участь.
– Нам нужно прихватить и Ключ от их Врат, – сказала Аркана Магадану. – Иначе не сможем выбраться из этого мира.
– Если подвернется шанс, прихватим. Но сейчас для нас самое главное – отделаться от этого безумца.
За несколько месяцев плена Магадан так и не разобрался, что происходит кругом. Слишком уж чуждым был этот мир. Все казалось лишенным смысла.
Его собственный мир не знал настоящей войны с тех пор, как предки пришли к власти.
В двухстах ярдах от них Громовол выдал себя, неосторожно попытавшись выкрасть летающее бревно. Прозвучал сигнал тревоги. Через несколько минут лагерь затопила ярость. Обнаружили убитых охранников.
– Ну что за идиот! – выругалась Аркана. – Нам нужно немедленно сдаться какому-нибудь офицеру. А если побежим, солдаты, которые нас поймают, не станут слушать объяснений.
– Шукрат…
– Шукрат теперь с ними. Решила, что ей уже не вернуться домой, поэтому лучше приспосабливаться к этому миру. Наверное, это из-за матери.
– Что?
– Из-за матери. У Шукрат мозги набекрень с тех пор, как Первый Отец выгнал ее мать и взял в дом Салтиреву. А здесь дуреха и вовсе потеряла голову из-за Тобо.
– Согласись, он красавчик.
– Магадан!.. Вообще-то, да. Во всяком случае, внешность у него экзотическая.
– Я слышал, что в молодости его мать была одной из самых красивых женщин своего мира. Зато его отец вырос, питаясь только жидким супом.
Все это время Магадан постепенно удалялся от лагеря. Он не знал, куда идет, но сдаваться не собирался. Такой шанс, как сейчас, может уже не выпасть никогда.
– Возможно, Шукрат права.
– В чем?
– А что, если она только прикидывается? Хочет завоевать их доверие? Тогда в один прекрасный день она может завладеть Ключом и покинуть этот мир.
– Проклятье!
– Шукрат этого не сделает. Но почему бы нам самим не применить такую уловку?
Шукрат понадобилось совсем немного времени, чтобы получить обратно и бревно, и одежду. И она уже стала важной фигурой в Черном Отряде.
– Ну почему мы об этом не подумали? – пробормотал Магадан.
– Потому что мы почти такие же глупые, как Громовол, – ответила Аркана. – И слепы ко всему, что не так, как в нашем мире. Шукрат не очень-то умна. Но она поняла: этот мир нам не родной и никогда не станет родным. Я возвращаюсь. А ты поступай как знаешь. Когда стихнет шум, меня найдут на том же месте, где оставили. Я отказалась убегать. И во всем виноват идиот Громовол.