– Не знаю. Хочешь верь, хочешь нет, мы замечаем не все, что происходит вокруг нас. – Тон его показался мне уязвленным.
– Ну все равно, напрягись, попытайся вспомнить, – попросила я.
И поймала себя на том, что не удосужилась выслушать его доклад. В чем и призналась.
– Вряд ли от этого будет много толку, – буркнула Сари, не желая, чтобы Мурген повторял все с самого начала.
– Ты можешь найти их сейчас?
Конечно, это было бы довольно опасно, поскольку девчонка могла поддерживать связь с Киной. Если та снова зашевелилась, Мургену нужно действовать со всей осторожностью, чтобы не привлечь к себе внимание богини Тьмы.
Вот какие приоритеты мы установили относительно Дщери Ночи. Убить ее. В случае неудачи – убить ее дружка. В случае неудачи – позаботиться о том, чтобы она не смогла скопировать Книги Мертвых. Ничуть не сомневаюсь, что она снова примется за это, как только установит прочный контакт с Киной. И последнее: отобрать у нее все, что они с Сингхом унесли, когда душила освобождал ее.
Одноглазый перестал кивать как заведенный и лениво похлопал в ладоши:
– Разорви их в клочья, Малышка. Сотри в порошок.
– Не ехидничай, старый развратник.
Одноглазый захихикал.
– Можно подойти к этому с другой стороны, – сказал Гоблин. – У тебя ведь есть в библиотеке приятели среди тех, кто переплетает чистые тетради? Постарайся разузнать, кто совсем недавно заказывал такие. Или предложи взятку, чтобы сообщили тебе, когда это произойдет.
– Отлично, – сказала я. – Хоть кто-то использует свои мозги по назначению. Прелесть этого мира в том, что чудеса в нем никогда не закончатся. Проклятие! Куда подевался Мурген?
– Ты же сама сказала ему, чтобы поискал Нарайяна Сингха и Дщерь Ночи, – напомнила Сари.
– Я не имела в виду сию секунду. Сейчас мне гораздо важнее узнать что-нибудь о Чандре Гокле, что можно было бы использовать против него.
– Ну что ты все суетишься, Малышка? – Тон у Одноглазого был такой сладкий, что мне захотелось хорошенько треснуть колдуна. – Расслабься. Сейчас не нужно торопить события.
Вернулись с дежурства и непрошеными явились на совещание начальства двое наших парней, Ранмаст Сингх и тенеземец, которого в Отряде звали Кендо Резчик.
– С тех пор как стемнело, опять орут то там, то здесь, – сообщил Кендо. – Я оповестил всех, чтобы держались там, где посветлее.
– Тени охотятся, – произнесла Сари.
– Здесь нам опасаться нечего, – сказала я. – Но чем черт не шутит. Давай-ка, Гоблин, отправляйся в обход с Кендо и Ранмастом. Нам ни к чему сюрпризы. Сари, может Душелов выпустить на свободу совершенно одичавшие Тени?
– В качестве урока послушания? Ты у нас летописец. Что в книгах о ней сказано?
– Там сказано, что она способна на все. Что ее связи с человеческим родом разорваны. Должно быть, ей очень одиноко.
– Что-что?
– Итак, наша следующая цель – Чандра Гокле? Нет возражений?
Сари удивленно посмотрела на меня. Ведь уже решено: если не представится более удачной возможности, мы просто ликвидируем главного инспектора, без чьей налоговой и управленческой системы государство пойдет вразнос. Похоже, это самый уязвимый из наших врагов. И если устраним его, Радиша окажется в такой изоляции, в какой ей бывать еще не приходилось. Зажатая между Протектором и жрецами, она не сможет маневрировать – еще и потому, что она, Радиша, неприступная княжна, в некоторых аспектах полубогиня.
Наверное, это тоже очень одинокая женщина.
А еще хитрая и коварная.
– Что мы сделали сегодня, чтобы устрашить мир? – спросила я.
И тут же поняла, что знаю ответ. Мы обсуждали это, когда составляли план захвата Плетеного. Наше братство должно действовать крайне осторожно. Сегодня вечером состоится демонстрация наших дымовых и световых картинок, «катышки» для которых были установлены раньше. Это и «Воды спят», и «Мой брат не отмщен», и «Их дни сочтены». Теперь такое будет происходить каждый вечер.
Сари сказала задумчиво:
– Кто-то опять принес молитвенное колесо и установил его на мемориальном столбе у северного входа. Его еще не заметили, когда я уходила из дворца.
– С очередным сообщением?
– Наверняка.
– Жуть какая! Это может оказать сильное воздействие. Раджахарма.
– Радиша тоже так думает. Она разволновалась из-за монаха, который сжег себя.
Вот так всегда. Я трачу месяцы на разработку точнейшего плана в малейших деталях – и вдруг меня затмевает какой-то безумец, которому вздумалось поиграть с огнем.
– Значит, эти чудики-сектанты придумали удачный ход. А может, попробуем снять пенки с их молока? – Одноглазый злорадно захихикал.
– Ты чего? – зыркнула на него я.
– Да ничего, просто сам себя иногда удивляю.
Гоблин, уже собравшийся, чтобы уйти вместе с Ранмастом и Кендо, заметил:
– Ты веселишь сам себя уже двести лет. В основном потому, что больше никто не интересуется такой козявкой.
– Ты теперь лучше спать не ложись, жабомордый…
– Господа, – произнесла Сари мягко, но тем не менее сумев завладеть вниманием обоих колдунов, – может, займемся делом? Мне еще нужно хоть немного поспать.
– Вот именно! – воскликнул Гоблин. – Займемся делом! Если у старого пердуна есть идея, пусть озвучит ее сейчас, пока она не сдохла от одиночества.
– Тебе дали задачу, вот и займись ею.
Гоблин показал язык и вышел.
– Ну давай, удиви и нас, Одноглазый, – предложила я.
Меньше всего мне хотелось, чтобы он уснул, так и не поделившись с нами своими мудрыми мыслями.
– Когда очередной помешанный монах Бходи подожжет себя, сразу же должны появиться наши картинки. «Воды спят», конечно. И кое-что новенькое. «Даже смерть не убивает». Согласись, тут есть тонкий религиозный оттенок.
– Пожалуй, – сказала я. – Проклятие, но что это значит?
– Малышка, не цепляйся ко мне…
Призрак нашего злого прошлого прошептал:
– Я нашел их.
Я не спросила вернувшегося Мургена, кого он нашел.
– Где?
– В Воровском саду.
– В Чор-Багане? Там же полным-полно серых.
– Да, – сказал Мурген. – И они из кожи вон лезут, прочесывая это место.
17
Сари разбудила меня перед рассветом. Терпеть не могу это время суток. Я выбрала военную карьеру, когда город, где я жила, оказался в осаде. Тогда я с утра до ночи твердила себе: как только удастся выбраться оттуда, буду спать до полудня, вдоволь есть непротухшую пищу и никогда-никогда не стану мокнуть под дождем. А пока послужу в Черном Отряде – лучшем из того, что мне доступно.
Вода поднялась на пятьдесят футов. Единственной непротухшей едой были «длинные свиньи», которыми лакомились Могаба и его нары. Если не считать попадавшихся изредка крыс-доходяг и самых слабоумных ворон.
– Ну что такое? – проворчала я.
Убеждена, что даже от жрецов беззаботного старичка Гангеши не требовалось выражать удовольствие, когда их будили поутру, причем гораздо ближе к полудню, чем меня сейчас.
– Мне нужно во дворец, а тебе следует появиться в библиотеке. И еще. Если мы хотим выхватить Нарайяна и девчонку прямо из-под носа у серых, нужно поторопиться с планом.
Что ж, все верно. Но это не значит, что я должна быть в восторге.
Все мы, живущие у До Транга, включая его самого, как обычно, позавтракали вместе. Отсутствовали только Тобо и матушка Гота. Но они и не должны были принимать участия в совещании.
Как и те братья, кто находился снаружи, – Тени все еще рыскали по городу.
– Мы разработали отличный план, – гордо заявил Одноглазый.
– Не сомневаюсь, что все ваши идеи гениальны, – откликнулась я, забирая свою порцию – плошку холодного риса, плод манго и чашку чая.
– Сначала Гоблин напялит свой наряд дервиша и отправится туда. Потом пойдет Тобо…
Доброе утро, Аду, – рассеянно пробормотала я, когда сторож впустил меня на территорию библиотеки.
Меня тревожило, что Гоблин и Одноглазый действуют сейчас самостоятельно. «Это у тебя материнский инстинкт пробудился, – заявили они, показывая свои дрянные зубы. – Прямо как курица, которая боится хоть на шаг отпустить от себя цыплят». Правда, на свете не так уж много кур, вынужденных волноваться из-за того, что их цыплята могут надраться, забыть, чем занимались, и отправиться на поиски приключений.
Аду кивнул в ответ. Сказать ему всегда нечего.
Очутившись в библиотеке, я рьяно взялась за дело, хотя до меня пришла всего пара копиистов. Иногда Дораби удается сосредоточиться не хуже Савы. Это помогает отвлечься от тревог.
– Дораби? Дораби Дей Банержай?
Я медленно вынырнула из сна, изумляясь, как это меня угораздило уснуть на корточках в углу. В такой позе обычно сидят гунниты и нюень бао, но не веднаиты, не шадариты и не остальные, принадлежащие к малочисленным этническим группам. Мы, веднаиты, предпочитаем сидеть со скрещенными ногами на полу или на подушке. Шадариты любят низкие кресла или стулья. Если у шадарита нет хотя бы самого примитивного стула, это считается признаком бедности.
Я не вышла из образа даже во сне.
– Шри Сантараксита?
– Ты болен? – озабоченно спросил он.
– Устал. Не выспался. Ночью охотились скилдирша. – Вообще-то, Теней так называют тенеземцы, но Сантараксита и ухом не повел. За время Протектората это слово прочно вошло в обиход. – Крики мешали спать.
– Понятно. Я и сам не выспался, хотя по другой причине. Даже не представлял себе, какой это на самом деле кошмар, пока утром не увидел, что они натворили.
– Значит, скилдирша проявляют должное уважение к жреческому сословию.
У него еле заметно дрогнули губы, и я поняла, что ирония дошла.
– Я в ужасе, Дораби. Это зло не похоже ни на что, с чем мы сталкивались прежде. Одно дело – такие слепые бедствия, как наводнение, мор или глад. Их нужно переносить стоически. И против Тьмы иногда бессильны даже сами боги. Но посылать шайку Теней, чтобы они снова и снова убивали, просто так, наобум, а не по какой-то, пусть даже совершенно безумной, причине? Подобное зло прежде творили только северяне. – (Дораби приложил титанические усилия, чтобы не стиснуть челюсти.) – Прости, но я знаю, что говорю. Ты наверняка никогда не встречался с этими чужаками.