Снующие мелкие Тени напоминали стаю голубей. В этом призрачном мире они не молчали, но общались лишь друг с другом. Не требовалось особых усилий, чтобы не подпускать их к себе.
Что тревожило по-настоящему, так это небо над головой. Каждый раз, стоило мне поднять взгляд, там все оказывалось совершенно другим. То непроглядные тучи, то россыпь звезд и полная луна. То совсем мало звезд и две луны. То четкое созвездие, повисшее прямо над дорогой, что вела на юг. В точности соответствует описанию созвездия, которое Мурген называет Арканом. А мне-то всегда казалось, что этот Аркан придуман соплеменниками матушки Готы.
И вдруг сразу за золотым кайлом я увидела троицу рослых страшилищ, которых Мурген встретил на этом самом месте в свою первую ночь на плато. Кто они? Якшасы? Ракшасы? Я напрягла память, но не вспомнила ничего подходящего ни из мифологии гуннитов, ни даже из культа Кины. Хотя им наверняка нашлось бы там место. Гунниты гораздо более гибки в вопросах своей доктрины, чем веднаиты.
Меня учили, что нетерпимость – великое достоинство нашей веры. Гуннитская уступчивость – одна из причин того, что они обречены гореть вечным огнем. И поделом идолопоклонникам.
Бог – это могущество. Бог – это доброта. В милости своей Он подобен земле. Но к неверующим может быть крайне суров.
Я изо всех сил пыталась вспомнить, что Мурген поведал о своей встрече с этими созданиями из мира снов. Бесполезно, хотя именно я записывала его рассказ. Даже не удалось припомнить, были ли его ночные гости в точности такими же, как эти. Чудища, в общем-то, имели человекообразные фигуры и человеческие размеры, но у лиц ничего общего с людскими. Может, это звериные маски? Судя по энергичной жестикуляции, монстры зовут меня за собой. Вроде Мурген упоминал о чем-то этаком. Он, помнится, отказался. Я тоже, хотя и приблизилась к ним осторожно, и попыталась завести разговор.
Не имея тела или каких-либо специальных приспособлений, я, конечно, не могла издавать звуков. И монстры говорили на неизвестном мне языке, так что все наши усилия оказались тщетны.
Гости, похоже, сильно расстроились. Небось возомнили, что я буду играть по их правилам. Вконец разочарованные и разозленные, они затопали прочь.
Мурген, я не знаю, где ты. Но тебе придется объяснить все это.
Уроды ушли, не причинив мне никакого вреда. Теперь, может быть, удастся немного поспать. Самым обычным сном, без этих чересчур реальных сновидений и жуткого, неправдоподобного неба.
Пошел дождь. Самый настоящий, никаких сомнений. Я лежала, скрючившись, и на меня сыпались холодные капли. Укрыться негде – на этом плато палаток не расставишь. Кстати, планируя поход, мы забыли о погоде. Не знаю даже почему; а впрочем, сколько ни планируй, всегда упустишь что-нибудь важное. И уже потом, когда начинаются неприятности, ломаешь голову, как же это все, кто участвовал в подготовке, проглядели самое очевидное.
И с чего мы взяли, что такое понятие, как погода, неприменимо к этой равнине? Может, с того, что в Анналах Мургена о ней не сказано ни слова? Но кое-кто мог бы вспомнить, что Плененные совершали своей поход в другое время года. Кое-кому следовало бы задуматься о том, что стоит за этими словами. Кое-кому – это в первую очередь мне.
Было достаточно зябко и до того, как начался дождь, теперь же у меня зуб на зуб не попадал. Двигаясь на ощупь, я встала и помогла укрыться тем, кто лежал поблизости. Потом натянула на себя еще одно одеяло и кусок палатки, свернулась калачиком и уснула. Это всего лишь мелкий дождик, а когда выбьешься из сил, ничто не имеет значения, кроме сна.
76
Вернувшись в страну снов, я встретила там Мургена.
– Что, удивлена? Я же говорил, что увижусь с тобой на плато.
– Да, говорил. Но сейчас мне не до встреч. Сейчас мне позарез нужно поспать.
– Ты и спишь. И проснешься свежей, будто спала как убитая.
– Мне не нравится болтаться вне тела.
– Ну так не болтайся.
– Я не могу это контролировать.
– Можешь. Просто реши, что не станешь. Эта способность в тебя заложена природой. Большинство людей пользуются ею чисто инстинктивно. Поспрашивай завтра людей – наверняка каждый вспомнит, как он выходил из тела.
– Значит, это происходит со всеми?
– Здесь – да. Конечно, нужно желание. Многие не желают категорически, поэтому даже не осознают открывающейся перед ними возможности. Ладно, все это не имеет значения. Я здесь для другого.
– Для меня эти люди имеют значение, да еще какое. Они напуганы. А я всего лишь городская девчонка из самых низов…
– Кончай ныть, Дрема. Не трать времени зря. Я тебя знаю как облупленную. Тебе тоже следует узнать кое-что.
– Я вся внимание.
– На плато ты до сих пор неплохо справлялась, потому что руководствовалась Анналами. Вот так и продолжай, и не будет никаких неприятностей. Учти, время дорого. У вас мало воды – не хватит, даже если вы будете резать по дороге животных. Здесь есть лед, его можно растапливать, но, если тратить время впустую, вам придется убить больше животных, чем запланировано. Заботьтесь о них как следует, пока они живы, поите, не то они будут метаться в поисках воды и проломят защиту. Дыра, конечно, закроется, но не сразу, а Тени своего не упустят.
– Если не будет дыр, нас не постигнет судьба Синдава и других?
– Нет. Завтра вы найдете Бадью. Я специально предупреждаю, чтобы ты успела подготовиться.
Я уже успела. Давным-давно. Увидеть Бадью мертвым и правда будет нелегко, но я выдержу.
– Скажи, что еще от меня требуется.
– Ты все делаешь как надо. Просто не медли.
– Может, разбить отряд на части? Послать ударную группу вперед?
– Не стоит. Ты не сможешь руководить теми, кого не будет с тобой. Кто-нибудь из них может допустить серьезный промах и погубить всех нас.
– И вас тоже?
– Если вы не справитесь, никто не вытащит нас отсюда. Кроме вас, никто даже не знает, что мы живы.
– Думаю, Дщерь Ночи и Нарайян Сингх знают. – Наверняка они слышали достаточно, чтобы сделать правильный вывод.
– Тогда и Душелов знает. Но, как ты догадываешься, эти трое вряд ли заинтересованы в воскрешении мертвых. Не говоря уже о том, что сейчас Врата Теней можно открыть только с нашей стороны. Это последняя партия в игре, Дрема. И на кон поставлено все.
Я не стала напоминать Мургену, что Нарайян Сингх и его подопечная очень даже заинтересованы в воскрешении кое-кого, кто похоронен вместе с ним. Он был прав насчет Врат Теней – других Ключей снаружи не осталось.
– Если снова захочешь со мной встретиться, как я об этом узнаю? – (Он одарил меня улыбкой – наверное, той самой, которая покорила сердце его будущей жены.) – Ты должен увидеться с Сари.
– Уже. Вот почему не сразу пришел к тебе.
– Да я не в претензии… Кстати! Я видела тварей… этих… – Я не знала, как называются монстры, но попыталась описать.
– Это нефы – Вашан, Вашен и Вашон. Они тоже духоходцы.
– Тоже?
– Я духоходец. Ты меня видишь ненастоящего, не глазами. Ну, как бы вспоминаешь. Нефы находятся не здесь. Может, угодили в западню, а может, лишились тел и им некуда возвращаться. Мне ни разу не удалось поговорить с ними. Они жаждут общения – чего они только не жаждут, – но научиться не могут. Эти сущности – из другого мира. Если и вправду у них нет тел, они могут оказаться коженосцами, поэтому будь с ними очень осторожна.
– Гм… Не пойму, о чем ты.
– А-а… Кажется, мы об этом еще не говорили.
– О чем – об этом?
– Вообще-то, я думал, что ты о многом догадалась, читая между строк. Должны же были Отряды выйти откуда-то, и вряд ли с плато: оно не так уж велико и на нем нет ничего, кроме голого камня. Значит, они пришли из какого-то другого места. Этот же край непригоден для жизни: чем дальше, тем холоднее и негостеприимнее.
– Я и в самом деле туго соображаю, начальник. Расскажи поподробнее.
– Я не считал разумным рассказывать о моих открытиях. Не хотел пугать тех, кто придет за мной.
– Ты мой брат.
Он будто не услышал.
– Тут, знаешь ли, не спят, поэтому в моем распоряжении уйма времени. И я его трачу на исследования. Существует шестнадцать Врат Теней, Дрема. И пятнадцать из них открываются в другие миры. Во всяком случае, открывались раньше. Большинство уже неисправно, и мне не узнать, как обстоят дела за ними, – для этого нужно пройти через них по-настоящему. Даже будь у меня такая возможность, не уверен, что воспользовался бы ею. Не хочется влипнуть еще круче, чем я уже влип.
Из этих шестнадцати порталов сейчас действуют только четыре. И тот, который ведет в наш мир, так сильно поврежден, что вряд ли просуществует больше ста лет.
Я растерялась. Да еще как! Все эти откровения застали меня совершенно неподготовленной. А ведь Мурген прав: намеки были и мне следовало их улавливать.
– Какое отношение все это имеет к Кине? В ее мифологии ничего похожего нет. И если уж на то пошло, какое отношение все это имеет к нам? В наших легендах тоже ни о чем таком не упоминается.
– Упоминается, Дрема. Просто эта истина так стара, что время полностью исказило ее. Поройся в гуннитской мифологии, там немало рассказывается о других плоскостях, о других реальностях, о других небесах и прочем в том же роде. Эти истории ходили еще до появления Вольных Отрядов, тысячу лет назад. Вот что мне удалось выяснить. Почти шестьсот лет назад, когда первый Вольный Отряд покинул плато, это был первый случай использования наших Врат Теней самое меньшее за восемь веков. Вполне достаточный срок для того, чтобы истина исказилась до неузнаваемости.
– Постой, постой! Ты опять толкуешь о таких вещах, которые в моем сознании просто не укладываются.
– Ну так распахни свое сознание пошире, потому что вместить ему нужно очень и очень многое. И это притом что мне едва ли известна десятая часть.
У моей души есть темная, циничная, недоверчивая половина. Порой она сомневается даже в побуждениях моих ближайших друзей.