Даже визжа от боли и крича, чтобы мы уходили, Гоблин продолжал давить на Копье, всаживая его все глубже в безумной, неистовой надежде добраться до черного сердца.
Голубое пламя пожирало тело Гоблина. В конце концов он выпустил Копье и покатился по ледяному полу, что есть сил охлопывая себя ладонями. Это не помогало. На моих глазах он таял, как воск.
И при этом кричал, кричал, кричал.
На том психическом уровне, где я несколько мгновений назад ощутила Кину, она тоже вопила благим матом. Кричали Суврин и Сантараксита. Кричал Тобо. Кричала я, отступая к лестнице, при том что некая ошалевшая часть меня рвалась обратно, чтобы помочь Гоблину. Но это было бы сущим безумием. В своем узилище Разрушительница была полновластной царицей.
Гоблин нанес удар, на какой только хватило его силы и ярости, но для Кины это все равно что укус волчонка для дремлющего тигра. Мне это было совершенно ясно. Как и то, что волчонок, сообразив, что ему не вырваться, пытается выиграть время для своей стаи.
Тяжело дыша, я сказала:
– Тобо, поднимайся как можно быстрее. Расскажи остальным.
Он моложе. Он резвее. Он взберется наверх гораздо раньше меня.
Тобо – наше будущее.
А я пойду в арьергарде и постараюсь не пропустить никого наверх.
Снизу по-прежнему доносились вопли – из двух источников. Гоблин не желал сдаваться; такого упрямства он не выказывал даже в склоках с Одноглазым.
Скорость нашего подъема была ограничена возможностями шри Сантаракситы. Я была готова в любой момент повернуть обратно и преградить дорогу преследователям – кем бы они ни были – с помощью золотого кайла. Меня не покидала уверенность, что этот талисман защитит нас.
Тьма на лестнице исчезла. Видимость была настолько хорошей, что, если бы не повороты, можно было бы видеть лестницу не меньше чем на милю вверх.
Дышать становилось все труднее, ноги сводила судорога, и тут крики внизу смолкли. Суврин уже успел разок свалиться и исторгнуть содержимое желудка. Как ни странно, самым стойким среди нас оказался Сантараксита. Ни единой жалобы, хотя он так сильно побледнел, что я опасалась, как бы не подвело сердце.
С трудом переводя дух, я замерла и прислушалась к зловещей тишине.
– О Повелитель Небесный… Уф… Нет бога, кроме Бога… Уф… В милости своей Ты подобен земле… Уф… Ты не оставляешь нас во все дни жизни нашей… Уф… О Властелин Всего Сущего, я смиренное чадо Твое…
У Сантаракситы нашлись силенки, чтобы проворчать:
– Дораби, если не перейдешь к делу, Ему надоест тебя слушать и Он найдет другое занятие.
– К делу – это как? Уф… Бог, помоги?
– Да, так лучше. Гораздо лучше. Суврин, вставай.
Белая ворона взлетела стрелой и приземлилась на моем плече, едва не столкнув меня с лестницы. Я не упростила себе жизнь, пытаясь увернуться от птицы. Крылья хлестнули меня по лицу.
– Иди наверх, – сказала ворона. – Медленно, без паники. Ровным шагом. Я постерегу с тыла.
Казалось, путь наверх занял пять дней, если не все десять. От голода, страха и недосыпа мерещилось всякое. Я не рисковала оглянуться – а ну как увижу догоняющее чудовище? Мы шли все медленнее – иссякали энергия, воля и способность восстанавливать силы. Только бы добраться до следующей площадки… а потом до следующей… и так без конца. Потом мы стали отдыхать между площадками, и инициатором был не Суврин и не Сантараксита. Ворона сказала мне:
– Остановитесь, поспите.
Никто не возражал. Страх, конечно, может сподвигнуть человека на многое, но всему есть предел. Мы своего предела достигли. Я улеглась так быстро, что, если верить злым языкам, услышала собственный храп прежде, чем растянулась на каменной площадке. Последнее, что сохранилось в памяти, – ворона, улетающая вниз, во тьму.
91
Дрема!
Разум побуждал вскочить, озираясь в ужасе, однако тело отнеслось к его призывам с полным безразличием. Измученное, окостеневшее, оно утратило способность шевелиться. Голова, однако, пока еще работала. Мысли проносились в ней с быстротой горного потока.
– А? – Я сражалась с затекшими мышцами.
– Спокойно. Это я, Лебедь. Просто открой глаза. Ты в безопасности.
– Что ты делаешь здесь, внизу?
– В каком смысле – внизу?
– Ну…
– Вы не дошли до пещеры древних всего один лестничный марш.
Я попыталась встать. Постепенно, мышца за мышцей, тело подчинялось моей воле. Огляделась по сторонам, видя все как в тумане. Суврин и Сантараксита спали. Лебедь сказал:
– Они совершенно вымотались. Твой храп было слышно даже в пещере.
Всплеск страха.
– Где Тобо?
– Ушел. Все ушли. Я их отправил наверх, а сам остался на всякий случай… Ворона рассказала, что произошло внизу. Остался последний марш. Дойдешь? Я тебя не понесу, сам еле на ногах держусь.
– До пещеры дойду. До той, дальней. Пока этого хватит.
– До дальней?
– Надо там кое-что сделать.
– Уверена? В таком-то состоянии?
– Уверена, Лебедь. – Я могла бы сказать даже, что это вопрос жизни и смерти. Для всего мира. Не исключено, что и для других миров. Но что-то не тянуло на мелодраму. – Попробуй растормошить этих двоих, чтобы поднялись наверх. В смысле, на поверхность.
Вряд ли Сантараксита сможет вынести то, что я собираюсь сделать. Зрелище будет не из приятных.
– Попробую. Но я пойду с тобой.
– В этом нет необходимости.
– Похоже, что есть. Ты едва стоишь.
– Я справлюсь.
– Ладно. Тогда будешь идти впереди и рассказывать. Заодно разработаешь мышцы ротоглотки.
Я вгляделась в Лебедя. Нет, он не отступится. И не выдаст своих истинных мотивов, так и будет изображать заботу о товарище по оружию, у которого, похоже, поехала крыша. Я на полминуты закрыла глаза, а открыв их, перевела взгляд вниз, во тьму, куда уходила лестница.
– Бог все слышит…
Лебедь потрудился над Суврином, и тот наконец открыл глаза. Но непохоже было, что офицер-тенеземец способен на другие движения.
– Я жив, – прошептал он. – Иначе не болело бы так сильно. – Его глаза затопила паника. – Мы выбрались?
– Выбираемся, – ответила я. – Впереди еще долгий подъем.
– Гоблин мертв, – сказал Лебедь. – Ворона сообщила мне об этом, когда прилетела наверх, чтобы подкрепиться.
– Где она?
– Опять внизу. Наблюдает.
По мне побежали мурашки – очередной приступ паранойи. Когда-то Нарайян Сингх и Кина использовали Госпожу как сосуд для создания Дщери Ночи. Тогда-то между чародейкой и богиней и возникла эта связь, которую позже не позволяла разорвать Госпожа. Потому что она давала возможность черпать силу у богини.
– Прости меня, о Повелитель Небесный. Помоги избавиться от этих недостойных мыслей.
– Ты чего? – спросил Лебедь.
– Ничего. Просто у нас с Богом бесконечный диалог. Суврин! Сладенький, ты готов к новым подвигам?
Суврин бросил на меня сердитый, я бы даже сказала – угрожающий, взгляд.
– Лебедь, дай ей по башке. Шутить в такой момент? Это идет вразрез со всеми законами, земными и небесными.
– Погоди, через минуту и твое настроение улучшится. Когда до тебя дойдет, что ты все еще жив.
– Гм…
Он взялся помогать Лебедю с пробуждением шри Сантаракситы, я же сделала несколько несложных расслабляющих упражнений.
– Ах, Дораби, – негромко сказал Сантараксита. – Вот я и пережил с тобой еще одно приключение.
– Бог выручил.
– Вот и отлично. Позаботься о том, чтобы так было и впредь. Не думаю, что смогу пережить следующее приключение без божественного споспешествования.
– Ты еще меня переживешь, шри.
– Возможно, если выберусь отсюда и больше никогда не буду искушать судьбу снова. Тебе же, как я понял, без танцев с кобрами и жизнь не в жизнь.
– Шри?
– Я принял решение, Дораби. Хватит с меня приключений. Староват я для них. Пора снова окунуться в уют, вернувшись под сень библиотеки. О! Молодой человек…
Лебедь усмехнулся. Он был ненамного моложе библиотекаря.
– Поднимайся, долгожитель. Если так и будешь валяться, очередное приключение подкрадется и ухватит за задницу.
Такая перспектива взбодрила всех нас.
Когда мы в конце концов двинулись дальше, я снова замыкала шествие. Лебедь пререкался с моими спутниками. Я с такой силой сжимала золотое кайло, что свело пальцы.
Гоблин мертв.
Это казалось невозможным, немыслимым.
Гоблин был неотъемлемой частью моего мира. Его краеугольным камнем. Без Гоблина может исчезнуть Черный Отряд… Не сходи с ума, Дрема. Наше братство не прекратит своего существования только потому, что один из нас неожиданно пал жертвой злой судьбы. Моя жизнь продолжится, несмотря на отсутствие в ней Гоблина. Просто она станет значительно труднее. Я как будто слышала его шепот: «Тобо – наше будущее».
– Дрема, очнись!
– Что?
– Мы уже в пещере, – сказал Лебедь. – Суврин, Сантараксита, продолжайте подниматься, мы вас догоним.
Суврин открыл было рот, чтобы задать вопрос, но я покачала головой и указала пальцем вверх:
– Идите и не оглядывайтесь. – Я подождала, пока Суврин провел шри Сантаракситу через каменную осыпь к лестнице.
– Что это? – Лебедь приставил к уху ладонь.
– Я ничего не слышу.
Он пожал плечами:
– Что-то было. Наверху.
Мы вошли в пещеру древних. Все вокруг было изрядно истоптано нашими. Чудо, что эта орда не причинила вреда никому из спящих, притом что почти вся сказочная ледяная паутина оказалась изорвана. С потолка попадало много сталактитов.
– Почему такой бардак?
Лебедь нахмурился:
– Землетрясение.
– Землетрясение? Какое землетрясение?
– Ты не… Тут был сущий ад, так все тряслось. Не могу точно сказать когда. Кажется, ты еще спускалась. Здесь трудно определять время.
– Не лги. О черт!
До меня дошло, откуда у белой вороны такая резвость. Пищей ей служил один из моих мертвых братьев.
Злой голосок в голове прошептал, что я могла бы последовать примеру птицы. Другой тут же поинтересовался: а что будет, если об этом узнает Костоправ? Он же фанатик святых принципов отрядного братства.