«И что, мне нужна она? И только она? — Володарь вздохнул. — Можно подумать, какая-нибудь угринка, славянка или немка голубых кровей намного более умна и образована, чем эта армянка! Глупо так полагать!»
...Давно погасла в чаше на столе свеча. Астхик ровно дышала, прижимаясь к нему, распущенные волосы её слегка щекотали ему грудь. Забросив руки за голову, Володарь взирал в темноту. Снова думы его были о несравненной Таисии. Он так и не сумел её забыть, может, потому, что не встретил другой такой женщины, умной и красивой одновременно. Старался отвлечься, перестать вспоминать её, но о чём бы в последнее время ни помышлял, что бы ни делал, всякий раз возвращался к ней, как наяву, видя её обворожительную фигурку и прекрасное лицо. Увы, прошла, схлынула и никогда не вернётся к нему та незабвенная ночь в Тмутаракани, напоённая стрекотаньем цикад за высоким окном, страстью и ласками. Следовало выбросить Таисию из головы, но сделать это Володарю никак не удавалось.
ГЛАВА 29
По размытой осенними ливнями дороге, весь мокрый и грязный, неожиданно добрался до Свинограда во главе невеликого отряда оружных гридней Давид Игоревич. Широко распахнул он объятия своему товарищу по тмутараканским делам. Как только сели за стол в горнице, принялся быстро, взахлёб, рассказывать:
— Содеял я, как тебе и баил. Набрал в Турове да в Пинске людишек, весною рванул в Олешье. Ох, славно порубали молодцы мои купецкую охрану, испотрошили, потрясли, яко яблоню, люд торговый! И наших, и гречишек! Шелков, бархату, наволок столько в жизни не видывал, как тамо! Такое дело! Сребра выручил за сей товар немало. Тут заявились ко мне люди от князя Всеволода, стрыя нашего. Велел князь Всеволод ступать мне в Киев.
Передать просил: даст, мол, мне на Руси удел добрый, токмо чтоб грабить я в Олешье перестал. Такое дело! Ну, подумал я думу с мужами ближними, порешил: не век мне в Днепровском устье сиживать. Стрый разгневаться может, рати послать. Не устоять мне супротив его. Такое дело! Ну, воротился аз на Русь. В Киеве князь Всеволод меня принял, ласков был, пожурил маленько, а потом и молвил: даю, мол, тебе, племянничек, Дорогобуж на Горыни. Город сей как раз меж Киевом и Владимиром-на-Луге лежит. Ну, я и согласился. Такое дело! Топерича, яко и вы с Рюриком, не изгой еси, но князь володетельный!
Давид казался вполне довольным своим нынешним положением. Осмотрев валы и стены Свинограда, он похвалил Володаря:
— Да, крепкий у тя городок! Любую осаду выдержит! Но мой Дорогобуж твоему не уступит. Тож крепость добрая! Такое дело!
Увидев в покоях Володаря армянку, Игоревич громко расхохотался.
— Ага, стало быть, красных девок тмутараканских не забываешь! Оно и к лучшему. Слыхал, дочь у тебя народилась. Тож народец нужный! Такое дело!
Астхик при виде Давида испуганно вскрикнула и поспешно скрылась на женской половине хором, в башенке зелёного камня.
— Вспомнила, верно, как и со мной весело время проводила, — усмехнулся Игоревич. — Вот что, Володарь. Такое дело! Вот стол я получил, хотелось бы семьёю обзавестись. Что там ранее было, всё быльём поросло. Помню сестру вашу Елену. Красивая она у вас! Ты ей плат-то отвёз, передал?
— Передал, как же.
— Ну, а она? Что говорила?
— Говорила, что за безудельного не пойдёт. Хотя матушка наша хотела бы за тебя её отдать.
Лицо Игоревича просияло.
— Ну, вот и лепо! На свадьбе у Василька о том побаить бы. Тут ить, брат, такое дело! Полагаю, соузиться нам всем надобно. Думать, Яроиолк забыл, что мы с тобою волости у его отобрали?!
— Помнит он, конечно. Много раз об этом думал, с братьями говорил, — признался Володарь.
— Покуда князь Всеволод за Ярополка стоит, трудно нам будет супротив его управляться. — Игоревич вздохнул. — Даже вместе все не осилим его.
— Что ж ты предлагаешь, Давидка?
— Поссорить Ярополка со стрыем надобно. Скажем, есть у меня во Владимире слуги верные. Шепнут Ярополку, мол, собери рать да пойди на Киев. Отец твой Киевом володел. Даже не Ярополку, матери его достаточно в уши нашептать, и пойдёт-поедет. А супротив Киева Ярополк не устоит и потеряет тогда он все земли свои. Ну, как думаешь? — лукаво уставились на Володаря тёмные глубоко посаженные глаза-буравчики Игоревича.
«А не знал я, что столь он хитёр! Или прав был Ратибор?! — подумалось Володарю. — Да, он непрост! Верно, внял бы наущениям Дашин тогда, в Тмутаракани, постарался б от меня избавиться. Хорошо, хазары помогли, упредили».
Володарь понял: с Игоревичем ухо надо держать востро.
— Со братьями потолковать надо, — отмолвил он, прерывая скользкий неприятный разговор. — Вдвоём мы тут не решим ничего. В одном ты прав: Ярополк — наш враг! Лучше, чтобы его на Волыни не было!
...Вскоре Володарь с Давидом направились в Перемышль, на свадьбу Василька. Там же предполагал Володарь обсудить сказанное Игоревичем в тихой тайной беседе с Рюриком.
ГЛАВА 30
Боярин Ардагаст из Дрогичина бежал. Невестимо как, но уже в сентябре объявился он в Киеве, у князя Всеволода. Княгиня Гертруда метала громы и молнии, Ярополк хмуро молчал, с явным неодобрением глядя на вернувшихся с пустыми руками во Владимир Радко и Воикина. Невдомёк было князю и матери его, что как раз эти двое отроков и помогли знатному боярину скрыться. Тайком встретились с ним в Дрогичине на одном из постоялых дворов, молвили коротко:
— Головы твоей ищет князь Ярополк. Не простил, что сторону Ростиславичей ты держал во время смуты давешней. Наш тебе совет: уноси ноги вборзе. И ведай: мы тебе — не вороги. Не желаем гибели твоей от меча или в порубе.
Внял совету Ардагаст, поспешил скрыться, Радко же с Воикином, пару седьмиц поездив по Подляшью, воротились домой. Прежней чередой потекла жизнь, но того, что было во Владимире года три-четыре назад, уже не было. В соседних городах сидели иные владетели, утекали к ним добрые дружинники, слабела власть волынского князя. Мрачный ходил по горницам терема Ярополк. в бессильной ярости кусала уста честолюбивая мать его, не слышен был в хоромах княжеских заливистый смех прежде всегда весёлой и беззаботной княгини Ирины.
Пришла весть о грядущей свадьбе Василька. Читая грамоту с вислой свинцовой печатью, ещё сильней хмурился Ярополк.
— Не поеду никуда! Хай женятся, ихнее дело! — изрёк он, швыряя грамоту в горящую печь.
— Неразумно поступаешь, княже! — наперебой стали возражать ему ближние бояре.
— Не в Васильке тут дело, — вздыхал опытный луцкий тысяцкий Жирята. — Вышата обидится. Он ить, почитай, первый из бояр волынских. Ещё при отце твоём сюда перебрался. Почто в ворога его обратить хочешь?!
Понял Ярополк, что придётся ему ехать в Перемышль.
Гертруда, та решительно воспротивилась этой поездке:
— Чтоб я, княгиня Киевская, за гадёныша ентого вино пила, здравицы ему говорила! Не будет сего! Вороги, они вороги и есь! А ты, сын, слаб! Слаб, коли своим боярам место их указать не можешь! Рохля ты, яко и отец твой был! Что ж, езжай, позорься! На посмешище тебя Всеволод с Мономахом выставили, а ты и рад!
— Что ж делать я должен, по-твоему? — Ярополк недовольно развёл руками.
— Что делать?! Бороться, воевать, вот что! — вспыхнула Гертруда.
Вспомнила она, как намедни вечером приходил к ней боярин Лазарь, а с ним вместе один лях из старшей дружины, говорили, что следует им совокупить силы ратные да на Киев ударить. Не случайно ведь сам римский папа называл Ярополка «королём Руси». К чёрту ряд Ярославов! К чёрту лествицу эту глупую! Да и разве сам Всеволод не нарушал ранее ряд сей? Пора, пора на Руси те же порядки вводить, что и в других странах христианских. Сын правит вослед отцу! Так везде принято в Европе! У франков, у немцев, у нормандцев! Чем Русь хуже?
Проняли княгиню-мать речи боярские. Но говорить с сыном она пока не решилась. Следовало Ярополка к такой толковне подготовить. Сперва намёками, потом сказать прямо, как надлежит ему поступить.
Об ином повела речь Гертруда:
— Ворогов, сын, давить надо нещадно! Вот и подумай, как сделать, чтоб вышибить Ростиславичей из Перемышля со Свиноградом. Одно скажу: не мешкай! Один удар — и полетят они, разбегутся, изгои, раны зализывать за Горбы али в степи половецкие! Дружина у тебя есть под рукой! Думай, сын!
...Снова собирал Ярополк совет из ближних бояр, шептался с ними почти всю ночь. Спорили до хрипоты бояре, но к единому выводу, как им теперь быть, не пришли.
ГЛАВА 31
На свадьбу Василька пожаловали гости из многих соседних земель. Явились из угров Коломан и Альма, из Чехии — королева Свентослава с сыном и брат короля, епископ Яромир, от ляхов — Метко, племянник князя Германа. Приехали несколько видных бояр из Киева с грамотами великого князя Всеволода, счёл нужным посетить торжество и Ярополк с супругой Ириной.
Шумом, гамом весёлым наполнился перемышльский детинец. Никогда ещё, пожалуй, за несколько столетий истории города не собирал он стольких гостей из разных стран. Разместили многих в боярских домах, иных — на гостиных дворах, самым же важным и знатным отвели покои в княжеском дворце. В церкви Святого Иоанна Предтечи молодых торжественно обвенчал владимирский епископ Стефан.
Володарь вместе с Рюриком стоял на хорах, глядя, как водили новобрачных вокруг аналоя, как обменивались они кольцами. Молодая Анна Вышатична цвела, будто майская роза. Совсем не походила она на хорошо знакомую Володарю угловатую девчушку-подростка с простоватым лицом, нелепо вздёрнутым носиком и тоненькой русой косичкой. Воистину, из гадкого утёнка превратилась Анна за три года в прекрасную лебедицу. Счастливо улыбался Василько, довольно разглаживал усы старый Вышата, скользил взглядом исподлобья по окружающим взволнованный Давид Игоревич. Выискивал он среди князей, их жён и бояр юную сестру жениха, княжну Елену. Но та покуда наперёд не высовывалась, стояла за спиной у матери в сторонке, у