...Решился подступить к Святополку Игоревич уже в Киеве.
Сидя в Изяславовой палате — главной горнице великокняжеского дворца, Давид почти слово в слово повторил сказанное Туря ком и Лазарем.
— Хотят Мономах с Васильком тебя Киева лишить, а меня — Волыни. Такое дело. Заговор тайный готовят супротив тя, княже великий. Малыми уделами довольствоваться не желают. Вороги они нам с тобой, брат, княже великий! Такое дело!
— Что болтаешь?! — Святополк в ужасе вскочил со скамьи, расплескав на скатерть вино. — Роту давали мы в Любече!
— Роту?! Да, давали! Такое дело! Да токмо кто в роту сию верует?! — зло процедил Давид. — Разве что мы с тобою!
— Не верю, Давид, словам твоим! Обманули тебя лихие люди, недобрые советчики клевету в уши твои вложили! — воскликнул киевский владетель.
Игоревич качнул головой.
— Ой ли, брате, княже великий! Да я, может, и не поверил бы, токмо... Такое дело! Ты вспомни, кто брата твоего Ярополка погубил!
— Говорят, Нерадец, слуга его. За отца своего мстил. Отец его во время смуты в Киеве убиен был.
— Нерадец-то Нерадец, да токмо кто его дланью двигал?! — продолжал плести свою линкую паутину Игоревич. — Не Василько ли?! Не в Перемышль ли после убиения брата твоего убивец ускакал?! А Перемышль тогда уже им, братьям Ростиславичам, принадлежал. Такое дело!
— Всё одно не верю. Обманули тя, Давидка, — продолжал сомневаться Святополк. — Так скажу: коли правду говоришь ты, то Бог тебе свидетель; если от зависти и злобы говоришь, Бог тебе судья. Защитит Он неповинного и усмирит клевещущего.
Давид досадливо прикусил губу. Ничего пока у него не получалось.
Вечером на подворье, где он остановился, снова явились Лазарь, Василий и Туряк. Долго совещались, и к одному приходили: надо убеждать Святополка.
Наутро Игоревич снова подступил к великому князю.
— Не даёт мне покоя давешний разговор наш. Боюсь я, — признался он. — Как бы лиха не сотворили нам. Брата твоего убили, княже великий, дак ить... Такое дело! И тебя могут! Подошлют убивца...
— Что же делать нам? — В голосе Святополка послышались растерянность и страх, что немало воодушевило Давида.
Он тотчас нашёлся что ответить:
— Нынче Василько гостит у Давида Святославича в Чернигове. Но скоро должен он воротиться в свою землю. Пригласи его к себе на именины. А тамо и порешим...
— И что потом? — Святополк продолжал сомневаться.
— Ты уразумей, княже великий. Тут такое дело! Коли не захватим мы Василька сего, то ни тебе в Киеве не княжить более, ни мне на Волыни. Опередить надо ворогов! Такое дело! — с пылом принялся увещевать Святополка Давид.
Он с радостью отметил, что слова его, кажется, попадают в цель, словно острые стрелы.
— Что ж, пошлю к Васильку отрока, — согласился всё ещё сомневающийся, но уже согласный действовать заодно с Игоревичем киевский князь.
ГЛАВА 65
Xалдей по велению князя Володаря сопровождал Василька во время его поездки в Любеч. Вроде бы всё сложилось удачно, князья меж собой уговорились, и, прежде чем воротиться в Свиноград, хазарин решил побывать в Киеве у брата. Иванко Захариич за последние годы вошёл в великую силу и стал одним из главных воевод Святополка. Халдей рад был братним успехам, но вместе с тем не единожды вспоминал их последний разговор о продаже пленников. От толковни той остался на душе у него горький осадок.
Иванко принял брата вроде радушно, о прежних делах не поминал. Было шумно в доме на Копырёвом конце, всякие люди то и дело оказывались рядом, и потому с глазу на глаз братья смогли остаться только поздно вечером.
Сидели на гульбище, смотрели, как быстро сгущаются сумерки. Дневная суета в стольном городе мало-помалу стихала, вечерний ветерок приятно обдувал лица. Во мгле тонули очертания Киевских гор. Со стороны крепостной стены раздавались мерные удары медного била.
Иванко долго молчал, нетерпеливо перебирая сильными, толстыми перстами — перстами воина. Наконец он решительно заявил:
— О прошлом нашем разговоре не вспоминай больше, Халдеи. Времена меняются. Слушай, что скажу. Я тебе всё-таки брат. Большая опасность угрожает вашему князю Васильку. Если сможешь, предупреди его, чтобы не приезжал сейчас в Киев. Почему? Коварное дело замыслили Святополк с Игоревичем. Хотят захватить князя Василька. Я бываю во дворце, кое-что узнал. Об одном молю: князю передай, а больше — никому ни слова. И о том, что я тебе это сказал, не говори. Свою голову мне тоже беречь надо. Да, и сам осторожен будь. Люди Давида и Святополка всюду в стольном шныряют.
— Правда ли это? — с недоверием воззрился на Иванку Халдей. — Клялись ведь князья только что вот, крест целовали.
— Правда, брат. Не сомневайся. Мне тебя обманывать ни к чему, братья мы родные, а вести у меня верные, — решительно заявил Иванко.
Рано утром Халдей стремглав понёсся в Рудицу, где возле переправы через Днепр находился обоз теребовльского князя.
...Тем временем Святополк с Давидом направили к Васильку своего гонца.
«Не отъезжай покуда к себе в Теребовлю, братец. Отметь с нами вместях именины Святополковы», — велели передать умышляющие зло князья.
Ничего не подозревающий Василько, как только возвратился из Чернигова, посетил Выдубичский монастырь близ стольного, отстоял молитву и готовился уже возвращаться в свои владения. Он спешил, стараясь как можно скорей очутиться дома и готовиться к грядущим походам, благо берендеи и торки согласны были вместе с ним идти на Польшу. Потому, выслушав киевского посланника, снарядил он к великому князю своего гонца и приказал передать Святополку с Давидом:
Не могу принять приглашенья вашего, братья. Вельми спешу. Да не разгневается на меня за то князь Киевский. Не имею супротив него ни умысла никоего злого, ни неприязни не питаю. Вдругорядь буду непременно, но нынче недосуг.
Ускакал отрок княжеский, и как только получили Давид со Святополком известие от Василька, снова стал Игоревич злоумышлять против владетеля Теребовли. Не мешкая послал он в Рудицу нового гонца.
— Ежели не можешь остаться до осьмого числа, до имении Святополковых, дак хоть приезжай нынче в Киев. Отобедаем втроём, — приказал передать он Васильку.
Когда же пришёл от младшего Ростиславича новый ответ: мол, недосуг мне, обоз у Рудицы уже в дорогу собран, пошёл Игоревич опять к Святополку.
Сидели князья в Изяславовой палате за дубовым столом, и Давид тихим голосом, боясь, как бы кто-нибудь невзначай не услышал его слова, увещевал великого князя:
— Видишь, как Василько сей ведёт себя, будучи в Киеве, в волости твоей, брат, княже великий. Вот и представь себе, что содеет он, когда у ся будет, в Теребовле. Не изгонит ли он тебя из Киева, не отнимет ли у тя города Горынские, и Туров с Пинском такожде?! Такое дело! Тогда вспомянешь меня, да поздно будет.
С удовлетворением отмечал про себя Игоревич, как глаза Святополка беспокойно забегали, заёрзал он на скамье, стал кусать в волнении уста.
— Что предлагаешь, Давидка? — вопросил наконец Святополк. — Не знаю, как быть теперь, — признался он, разведя руками.
— Схватить Василька надобно, да в яму кинуть!
— Роту ить мы давали там, в Любече, — продолжал сомневаться Святополк.
— Да позабудь ты! Своё оборонить надобно, допрежь всего! Такое дело! — Игоревич недовольно поморщился, но тотчас сменил той и снова заговорил тихим, вкрадчивым голосом: — Призови его ныне к себе, на малое время, и мне отдай. А я уж с ним решу, как быти. Такое дело!
Долго молчал, мучаясь сомнениями, великий князь Киевский. Вроде убедительно говорил Давид, хотя понимал прекрасно Святополк и то, что ищет беспокойный двухродный брат свою выгоду, думает захватить богатые Васильковы города. Впрочем, не только в городах сих было дело.
Когда-то киевский князь владел гораздо большими землями, чем ныне владеет он, Святополк. У отца, Изяслава, под властью был и Новгород со всей его обширной волостью, и часть Смоленской земли, и Волынь. А нынче? В Новгороде которое лето сидит Мономахов старший сын Мстислав, Смоленском тоже Мономах владеет, на Волыни вот Игоревич сей с Ростиславичами. Всех бы их волостей лишить. Чтоб кланялись ему, великому князю, чтоб выпрашивали себе городок-другой в Держание, а не присылали отроков с отказами даже трапезу разделить. Ну, с Мономахом, ясное дело, покуда не управиться, но вот с ентими... Почему б и нет. Пускай Давидка думает, что по еговому будет. В конце концов, он более податлив и понятен, нежели Ростиславичи. Да и Ярополка они сгубили...
Следовало бы Святополку, наверное, собрать боярский совет, но он боялся, что тогда их с Игоревичем злой умысел откроется Васильку. И опять начнётся война, опять сечи злые, опять половцы придут жечь и грабить, опять Олег голову поднимет.
Оборвав наконец молчание, Святополк сказал так:
— Вот что содеем давай, брат Давидка. Пошлю я снова к Васильку, велю передать: коли не можешь остаться, езжай. Но пред тем приди ко мне на короткое время. Надобно нам втроём одно дело важное обсудить.
— Вот се верно! — сразу заулыбался довольный Игоревич. — Уж топерича он, верно, не откажет. А ежели сызнова заупрямится, пошли на него дружину, вели схватить. Такое дело!
...Халдей встретил Василька с небольшим отрядом гридней уже по пути в стольный. Алый княжеский плащ-корзко, застёгнутый у плеча серебряной фибулой, развевался на ветру, под плащом красовался нарядный голубой кафтан с узорочьем, перетянутый широким поясом с раздвоенными концами, патимовых сапогах сверкали позлащенные бодни. Сабля в дорогих обшитых сафьяном ножнах висела у Ростиславича на поясе.
Было холодно, статный фарь выпускал в воздух облака пара. Халдей, резко вздыбив своего скакуна, спешился и отвесил Васильку поклон.
— Светлый князь! — взволнованно заговорил он. — Мне стало известно: великая опасность ждёт тебя в Киеве! Твои братья хотят тебя схватить!
— Откуда лжа сия?! — гневным окриком ожёг хазарина Василько. — Да как ты смеешь болтать такое?! Али не ведаешь, как в Любече на снеме крест князья целовали?! И говорили: если кто на кого покусится, на того будет крест и мы все! Святополк же старший из все