— Альма устроил шесть заговоров против меня! — процедил сквозь зубы король. — Сколько можно было его терпеть? Я увещевал его много раз, но ничего не помогало!
— С Альмой ты поступил правильно. Но с его сыном...
— Змеёныш бы подрос и стал мстить за своего отца твоим же детям! И многие мятежные нобили тотчас подняли бы головы. Надо думать о будущем, моя королева. Неужели тебе это непонятно?! — Коломан отчаянно всплеснул руками.
— Наверное, так. — Королева задумалась. Рукой в чёрной кожаной перчатке она почесала свой крючковатый нос. — Ты ослепил Альму, князь Давид — Василька! Как это жестоко! Но ты верно сказал: нам надо думать о будущем. Вот я и пришла говорить о будущем нашей дочери.
— Наша дочь — ещё ребёнок!
— Давно ли ты обращал на неё внимание?! Когда заходил в последний раз к ней в покой?
— Державные обязанности редко позволяют мне отвлекаться на всякие глупости! — раздражённо отрезал Коломан.
— А между тем наша София-Мартина выросла и превратилась в красивую юную принцессу. Стройный стан, прелестное личико, глаза цвета речного ила. Волосы, как у тебя, чёрные и прямые. Впору смотреть и любоваться её красотой.
— Не пойму, чего ты хочешь от меня. Ну, хорошо, я пойду сейчас и взгляну на нашу дочь. Кирие элейсон! И что дальше? — Коломан уныло передёрнул плечами.
В разговор вмешался палатин.
— Ваше величество! Стране мадьяр нужен мир с владетелями Червонной Руси. Князь Володарь незаметно, но вошёл в силу и укрепил свою власть. Он победил и волынского князя Давида, и киевское войско князя Святополка. Кроме того, что у него сильная рать, он ещё достаточно искусен в державных делах. Он имеет союз с половцами и греками. Не хотелось бы, занимаясь делами Хорватии, иметь за спиной такого опасного противника.
— Вот вы о чём! — Король хлопнул себя по лбу. — Кирие элейсон! Надо было мне сразу догадаться! Теперь становится ясно, чего ты хочешь, моя королева! Обручение! Брак нашей дочери! С кем? С мальцом Володаря! Боюсь, этот Владимирко всё-таки слишком мал для Софии-Мартины. Представь себе: девушка, читающая взрослые книги, и малолетка с деревянными игрушками. Кирие элейсон! Хотя... Сначала обручение, кольца на перстах, потом будем ждать, когда он подрастёт. Несколько лет... За это время можно многое сделать в Хорватии. Что же, мысль верная! Велю звать этого Халдея, передам ему наши предложения. Покажу дочь, пусть расскажет князю Володарю и его отпрыску о её прелести.
Король снова вскочил с кресла и заходил по зале. Фелиция удовлетворённо улыбнулась. Задуманное ею начинало сбываться.
ГЛАВА 85
Вокруг Луцка горели сёла. Посад за гладью Стыри был охвачен клубами чёрного дыма. Фёдору Радко, подъезжавшему к городу с другой стороны, был хорошо виден обнесённый стеной окольный город.
Всю дорогу от Перемышля сопровождали проведчика следы недавнего кровопролития. Не щадили князья землю, не боялись рушить данные клятвы, хуже иноземных ворогов вели себя дружинники в захваченных городах. Мира не было. Дважды в это лето овладевал Давид Игоревич Луцком, второй раз опять с половецкой помощью. Но и того мало, ходили тревожные вести, что новую рать готовит на Волынь неугомонный Святополк.
Сколько пепелищ встретил Радко по пути — уже и со счёта сбился. Одна за другой выплывали перед ним безрадостные картины буйного лихолетья. По всему видно, не лучше было и в самом городе.
У ворот никто сто не остановил, не спросил, кто такой и куда едет. Возле дома своего тоже царило безмолвие. Взмыв на крыльцо, стукнулся Фёдор в дверь.
Радмила, в тёмной траурной свите, в повое чёрном на голове, бледная, с заплаканным лицом, отшатнулась от него, как от чумы.
— Отметчик ты! — крикнула визгливо, стиснув руки в кулачки. — Брата моего предал, князя предал, к ворогу нашему отметнулся! Не муж ты мне более!
— Пусти! — мрачно попросил Радко, пытаясь войти.
— Не пущу! На порог не пущу! Убирайся к Володарю свому! Детей бросил, меня бросил!
Она решительно загородила ему путь.
— Да что ж я такого содеял?! Ушёл от Святополка, не захотел гнусному сему ослепителю прислуживать! Ушёл... от неправды! Вот, воротился, тебя с чадами увезти хотел из огня ентого, подальше от крови, от войны! — выкрикнул Фёдор в отчаянии. Понимал он, что рушится, разваливается его семейная жизнь.
— Вон отсель! — завизжав, затопала ногами Радмила. — Убирайся прочь! Вон! Иначе собак на тя спущу!
— Брат твой погиб на Рожни поле! Извини, тела его не сыскал, — тихо промолвил Радко.
— Да не погиб он тамо! Весь пораненный воротился. Спасли от головорезов твоих брата мово люди добрые. Токмо не выжил он, помер от ран! Схоронили намедни! — Женщина всхлипнула. — Хошь, пойди на погост, полюбуйся на делишки свои лихие! А ко мне боле не приходи! Не смей! Ненавижу тя!
С шумом захлопнулась перед Радко двеpь некогда родного дома. Горестно вздохнув, взял проведчик под уздцы верного коня и медленно побрёл обратно к городским воротам. На погост не пошёл, на могилу Воикина не глянул. Тягостно было, слёзы стояли в глазах. Понимал, что ни в чём не виноват, но сделать ничего не мог.
Прежняя жизнь оставалась за спиной. Мчал конь одинокого вершника по кручам, сквозь дым и пламя разорённых деревень. За спиной его ярился холодный осенний ветер, кружа над холмами и курганами палый лист и остывший пепел пожарищ.
ГЛАВА 86
К югу от обведённого крепкой дубовой стеной перемышльского околоградья князь Володарь приказал воздвигнуть загородный дворец. Строили его из белого камня, щедро украшали затейливой резьбой, ступени крыльца и внутренние лестницы отделали зелёным мрамором. По соседству с дворцом беженцы из Волыни и других окрестных земель возводили свои жилища — и мазанки глиняные, и утлые полуземлянки, у кого на что хватало сил и средств.
В скором времени вырос здесь целый городской конец со своим торжищем и с несколькими церквями. Стольный град Червонной Руси богател, расширялся, полнился людом. Дворец свой Володарь, всякий день подолгу бывавший на строительстве, повелел обнести валом и деревянной стеной. Также подумывал он о том, чтобы укрепить валами и тыном весь новый конец. По настоянию владимирского епископа заложена была на месте недавней битвы с уграми белокаменная церковь, отчего и весь район получил название Владычного.
Строительство дворца потребовало немало звонкого серебра из скотницы, но Володарь не скупился. Дворец этот был ему сейчас необходим.
...На исходе осени, когда первые снежинки закружили в стылом прозрачном воздухе, возвратился из страны мадьяр Халдей. Сообщил он Володарю все новости и повторил уже ранее переданное князю с гонцом предложение королевы Фелиции.
— Мал ещё, конечно, мой Владимирко, но что поделать? — разводил князь руками. Женитьба княжича — не частное дело, но державное. Рад я, что благосклонен к нам король Коломан. Вспомнил, значит, прежнюю дружбу.
— Так, светлый князь! — подтвердил хазарин. — Много говорил король о дружбе. Сильно помог в нашем деле палатин, а больше всех — королева Фелиция. Умная женщина! Она в совершенстве говорит на славянской мове!
— Значит, обручение! Неплохой ход! Нож в ворогов наших, в Святополка и иже с ним! — Володарь явно оживился. — Но, чтобы покой и мир пришёл на Червонную Русь, ещё нам союзники надобны. Купцы наши бывают в Царьграде. Дал им грамоту, велел побывать у примикария Татикия. Давний мой знакомец. У базилевса Алексея Комнина трое сыновей, а у меня дочь, Ирина. Обернуться не успел, как выросла, невестой стала. Шестнадцать лет. С Коломановой Софией-Мартиной однолетки.
Смотрел Володарь на лукавого хазарина, на его долгий кафтан без ворота, на золотистую ленту, перевязывающую непослушные курчавые волосы. Не ошибся он, когда много лет назад не прогнал его, взял на службу. Ловким уговорителем, верным человеком стал ему Хаддей. Помогают и связи его, но паче всего — преданность ему, князю.
«Вот и Радко, и Биндюк всё это ближники мои. И чтоб преданы ещё более были, следует наделить их сёлами. Кому на Подгорье у Перемышля, кому под Свиноградом. Помощники добрые в любом деле и в любое время нужны»,— думал Володарь.
В Перемышле по соседству с княжеским двором Халдей строил свой терем, приземистый, в два жила, с маленькими, забранными богемским стеклом оконцами. Богател хазарин, верно, и себя не забывал на княжеской службе. Супруга, белая куманка, ходила в дорогих наволоках и шелках, вся увешенная серебром, словно кукла. Семь лет уже минуло, как разрешилась половчанка от бремени сыном. Назвал его Халдей Иоанном, в честь апостола Иоанна Богослова. Выходит, у князя Володаря и маленького Халдеева отпрыска один небесный охранитель.
Иной раз вспоминал Володарь прежние лукавые делишки хазарина — и гибель Лашин, и тмутараканские его плутни, и предложение о продаже невольников. Да, с такими, как он, ухо следует держать востро. Радко — тот проще, прямей. Впрочем, на службе нужны разные люди.
— Помнишь Таисию Каматириссу? — сам не зная, зачем, спросил Володарь Халдея. На душе у князя скребли кошки, вот и захотелось поделиться сокровенным.
— О, конечно, светлый князь! Такая красавица! Я слышал, она поселилась в Перемышле.
— Сражалась с уграми, плечом к плечу с мужами. После... одним словом, посетил я её дом! — сам не зная, для чего, сообщил хазарину Володарь.
Халдей смешался, опешил от неожиданности, в глазах его промелькнул на мгновение испуг. Но взял себя хазарин в руки, через силу улыбнулся. Сказал так:
Ей ведь, кажется, много лет. Но красивая, яркая. Такой она была и в молодости. Предостерегу тебя, светлый князь! Эта женщина весьма мстительна и коварна. Во многом благодаря её интригам в Таматарху вернулся князь Олег.
— Смею думать, это в прошлом. Гречанки все такие. Пылкие, страстные, коварные.
И что? Ты будешь жить с двумя жёнами, светлый князь? — спросил Халдей. — Не повредит ли тебе эта связь? Что скажет Церковь, митрополит?