оложилась «Колыбель Единого»… и после череды бесконечных попыток, он нашёл эту планету. Города Первородных Богов опустели, точнее, серые гуманоиды, единственные жители, застыли как статуи, а в их грудной клетке были дыры. Их тоже использовали для опытов, что бы породить радужный фрукт… но если быть точнее, то из них просто добыли семена для радужного фрукта. Дианир зашёл в город Первородной Элишь и застал там кузню «Монриал», а так же открытые врата Энигмы. И внутри прохода был портал. Переполненный жаждой мести, Дианир прошёл сквозь врата и оказался на планете, которую в былые времена называли «Земля». Он нашёл настоящий оазис, где пробивались первые ростки человечества, а именно: Адам и Ева Ламберт. Их глаза сияли золотым светом, а белоснежные зрачки напоминали звёзды. Но это был не Истинный Свет, что так желал увидеть Единый. Да и Адам отличался внешне от первого человека порождённого Прародителем. У него не было лица Дианира.
— То есть, это были Чистокровные Ламберты⁈ — спросила я и тут же глотнула из банки газировку.
— Не совсем. Это были Ламберты, да, но не полноценные. В те времена их называли — Земные Цари. В них была «благодать», как у Абсолютов и Тёмных, но они всё ещё были людьми, даже не полукровками. И у этого была своя причина, — дедушка глянул на Мефисто.
— Дианир нашёл настоящий оазис, где Единый воспитывал Адама и Еву Ламберт. Так же за детьми присматривали три Первородных Бога. Но… были ещё дети. Из радужного фрукта явились семь младенцев. Двое были — Земные Цари, а пятеро — это обычные люди. И именно обычных людей Единый выбросил в мёртвые пустоши, где они умирали от голода, или же дичали и нападали на себе подобных. И была среди обычных людей девочка… её звали — Интула. Эта девочка подружилась с Евой Ламберт, и Единый разрешил Интуле находиться в оазисе. Он даже проявлял к ней доброту… но всё это была лишь игра. Единый наслаждался беспечностью Интулы, он ждал, когда эта девочка станет взрослой, когда она вдоволь привыкнет к блогам оазиса. Шли годы, девочка стала женщиной, но она всё так же была между двух миров. Сородичи Интулы не принимали её… — Мефисто глянул на дедушку тяжёлым взглядом, и он покачал головой в разные стороны.
— Что⁈ — спросила я с набитым ртом.
— Ничего, — подмигнул мне дедушка и продолжил рассказ, — Интула металась между оазисом и пустошью. На тот момент она уже была беременна от своего соплеменника. И она хотела, что бы Единый разрешил людям из пустоши жить в оазисе. Она пришла к Всеотцу и умоляла его исполнить её просьбу. И Единый согласился. Но! Он сказал Интуле, что сначала хочет поговорить с людьми из пустоши… проверить, достойны ли они жить в оазисе вместе с Земными Царями.
— А где Дианир⁈ — спросила я.
— Он всё это время выжидал, — тут же ответил Мефисто, — Горький опыт на всю жизнь отпечатался в его памяти. Нападать в лоб, просто бесполезно. Он ждал удачного момента.
— Единый и Интула отправились в пустошь, — теперь продолжил Дедушка, — Они пришли в пещеру, которая была заполнена обычными людьми… и выглядели они, мягко говоря, словно звери с человеческим разумом. Но каждый, узрев Единого, упал на колени и начал молить Всеотца о том, что бы жить в оазисе… и тогда Единый показал своё настоящее лицо. Он убил людей… сделал это жестоко, и на глазах Интулы. Следом он поведал женщине, что на самом деле пускал её в оазис лишь по одной причине: для Единого, она была питомцем Евы Ламберт. Не больше, и не меньше.
— Вот гад! — сжала я кулаки.
— Потом, он вырвал ребёнка Интулы прямо из её утробы… и раздавил его прямо у неё на глазах, — тяжело вздохнул Дедушка.
— Э?… Что?… — потеряла я дар речи.
— Он не стал добивать Интулу, — продолжил Мефисто, — Единому было мерзко забирать жизнь столь бесполезного существа. Да и он хотел поиздеваться. Интула умирала, держа на руках своего нарождённого раздавленного ребёнка…
— И когда Единый покинул пустошь, Интулу нашёл Дианир, — продолжил дедушка, — У них была общая цель: они хотели отомстить Единому за всё то зло, что он им причинил. Но… на самом деле Дианир просто хотел использовать Интулу.
— Дианир⁈ — удивилась я, — Как он мог! Он же сам пережил немало горя! Разве он не должен был сочувствовать Интуле⁈
— Ему уже было на всё плевать. Он жаждал лишь мести, — глотнул дедушка вино из стакана, — Как и говорил Мефисто, он наблюдал за Единым. Он видел, что Всеотец готовит Еву Ламберт к тому, что бы она съела один из радужных фруктов.
— Зачем⁈ — свела я брови вместе, — Это ведь катализатор жизни. Разве нет?
— Да, верно… в таком фрукте содержится небывалая сила. Так же, в нём есть благодать и душа одного из Тёмных. Сейчас ты поймёшь, зачем всё это было сделано, — я замолчала и продолжила слушать дедушку, — Дианир использовал Интулу, что бы та съела радужный фрукт и обрела небывалую силу. Он мог бы и сам съесть этот фрукт… но думаю из–за памяти к брату, он не стал этого делать. Когда наступила церемония, Дианир явился на неё вместе с Интулой и смог отбросить Единого, Первородных Богов и Земных Царей. Интула и Ева Ламберт были последними, кто оказался возле радужного фрукта. Интула ненавидела свою лучшую подругу, она помнила, кем её считал Единый… обычным питомцем для своей дочери. Ева Ламберт ничего об этом не знала. Она была чиста душой и помыслами. Она узнала трагедию Интулы, лишь в конце, когда изменить было уже ничего нельзя. Интула съела большую часть фрукта, а малая часть досталась Еве Ламберт. И наступил решающий ход. Интула обратилась во что–то жуткое. И не Тёмный, и не человек, и не Абсолют. Что–то посередине, у чего нет названия. Её внешний вид был похож на Тёмного, глаза горели первозданным белоснежным светом, а разум сохранил человеческое мышление и ненависть. И тогда, Интула убила Единого. Она обрушила на него всю свою новообретённую мощь. Её пытались остановить, но всё было тщетно. И тогда, на последних секундах, Единый озвучил пророчество… путь к своему наследнику. Лишь он один сможет унаследовать силу Единого, что заключена в его душе, которую он разрезал на семь частей. В каждом роду Ламбертов будет рождать 333–тий Царь, и 334–тый Царь. Один будет нести в своих глазах свет, а второй — тьму… и в последний миг, Интула сама добавила в пророчество Всеотца памятку, что её нарождённый сын будет перерождаться среди этих избранных царей!
— То есть… 333–тий Царь — сын Евы и Адама, а 334–тый Царь — это погибший сын Интулы⁈… Не рождённый ребёнок⁈ И он будет рождаться с тьмой⁈…
— Можно и так сказать, — кивнул Мефисто, — Часть радужного фрукта, что съела Ева Ламберт, и породит среди её потомков двух избранников. Царь Света и Тьмы должны будут сразиться за право наследия силы Единого. Интула же станет пленницей на планете богов, и каждый раз, когда назначенный час наступит, она явиться на Землю за своим сыном… и если её сын победит, всё человечество умрёт. Единый дал семь попыток. Семь Циклов. Своего рода, когда сын Интулы будет побеждать, будет происходить перезагрузка. Мир перезапуститься, и борьба начнётся заново. Ламбертам нужно победить лишь один раз, а Интуле и её сыну — выстоять семь Циклов. Следом, как пророчество было изложено, Единого разорвало на семь частей. Его души обрели форму и разлетелись по всей Земле. И лишь истинному избраннику будет под силу собрать все семь душ Единого внутри своего тела, дабы обрести силу Всеотца.
— И за всем этим, из тени, наблюдал Дианир, — появилась на лице дедушки печаль, — Он ликовал! Вот оно! Его месть свершилась. Он отомстил за родителей, за брата и за своих друзей. Единый умер!…
— Так он думал в тот момент, — тяжело вздохнул Мефисто, — Но правда была ужасной. Обернувшись, Дианир застал возле себя Единого, восседающего на чёрном троне, а по правое его плечо стоял сам Цикл — мутант, собранный из частей Абсолютов касты «Судьба», и он же мог управлять судьбой практически любого живого существа. Всё, что случилось на глазах Дианира, был простой спектакль. Дианир следил за Единым, а Единый следил за Дианиром. Он показал ему зарождение истории… начальную точку, — Мефисто выпил залпом полный стакан с вином, а дедушка тут же подлил ему новую порцию, — Единого заинтересовала жизнь Дианира… и поэтому, он приказал Циклу вырвать из Дианира саму его суть существования — судьбу, или же, как говорили в давние времена — «итог жизни». Дианир стал призраком без истории. Его суть была записана на манускрипте Цикла. Она стала основой жизни на Земле.
— Э⁈ Это как⁈ — не поняла я.
— Единый ведь сказал про семь Циклов. Семь перезагрузок мира, если сын Интулы будет одерживать верх. Помнишь? — я кивнула, — Ну так вот. 333–тий царь — это была копия Кирэ, брат Дианира, а 334–тый царь, копия Дианира. Сын Интулы всегда находился в душе 334–того цара… он тьма, которая порабощала душу избранника. Своего рода он как вторая личность, что вечно спит в душе избранника и жаждет свободы. И Кирэ, по новому завету мира, должен был убить Дианира.
— Семь перезагрузок. Семь попыток добраться до правды, — продолжил дедушка, — Дианир, после того, как у него украли историю, выжил, и спрятался в тени. Теперь мир живёт его историей. Все его друзья, брат, и он сам, своего рода переродились и стали людьми…
— А как же Адам — первый человек Прародителя⁈ Дианир ведь был Истинным Светом! Тем самым избранником Прародителя, что откроет путь к его владениям!
— Верно… — кивнул дедушка, — Единый, украв историю Дианира с помощью Цикла, породил точную копию Дианира, то есть, он сделал второго избранника. И им стал Алестер Ламберт. Именно он был тем Земным Царём, внутри которого спала душа сына Интулы.
— Так! — подняла я руку, — Объясните мне понятнее! Как это, земля перезагружается⁈ Если все умирают, то откуда взяться новым людям⁈ И куда делся Единый⁈
Мефисто и Амедео переглянулись.
— Это не я начал, — улыбнулся Мефисто.
— Ох, ладно, — тяжело вздохнул дедушка, — Всегда ненавидел эту часть истории. Она самая запутанная. Слушай внимательно, Ева. Всё, что сказал Единый в роковой час Интуле, Еве и Адаму, было ложью. Он просто отвлёк их внимание, что бы дети никогда не догадались, что происходит на самом деле. Правда была таковой. Внутри двух избранников заточены части от радужного фрукта, которые перешли к ним от Евы Ламберт. И в конце Цикла, когда сын Интулы убивал второго избранника, он просто поглощал его силу, саму его суть, и в конце умирал… обращаясь вновь в радужный фрукт, который запускал историю, и саму жизнь. И так получилось, что новые Земные Цари не рождались с пробуждённой благодатью. Что бы это сделать, они должны были убить себе подобного, то есть, кровного брата или сестру. И тот, кого убивали, должен был дать своё добро. То есть добровольно отдать свою жизнь. И случилось так, что место золотых глаз и светлой благодати, наружу вылезало «зло». Глаза Ламбертов покрывались алым свечение, их мышление менялось, они становились дикими и непредсказуемыми. С Алестером случалось тоже-самое. Его зло — это душа сына Интулы. И когда сын Интулы подчинял себе душу и тело Алестера, он становился 334–тым царём и уничтожал всё человечество и своего брата Эрика, или как его называли в мире богов — Кире. И Эрик не мог пробудить свою благодать. Что бы он ни делал, сила не появлялась, хотя она спала внутри его тела, внутри его крови. И когда сын Интулы завершал цикл, всё пере