– Бластером меня не взять, – мягко пояснил имперец. – Я Инквизитор Остин Мерайк. А ты, как я понимаю, из повстанцев? Очень приятно познакомиться.
– Не могу сказать того же, – сухо отозвался я, заводя руку за спину.
– Нет-нет! – усмехнулся Мерайк, резко взмахивая рукой.
Я давно не встречался с телекинезом, и уже и забыл, как это – когда тебя дергают к себе, швыряя с высоты добрых трех метров на металл.
Другое дело, что чуточка Силы и успешный перекат это смягчают.
А при падении можно и выхватить из потайного кармана оружие.
Глаза Мерайка расширились; он явно ожидал что-то вроде гранаты или звукового бластера… а вместо того я вытащил цилиндр из светлого металла.
С шипением зажегся синий клинок; бластер звякнул о мост, а я перехватил рукоять обеими руками.
– Я Кенат Ратин Лейтек, и ранее был джедаем, – сообщил я, сбрасывая маскировку в Силе. – Как, теперь знакомство по-прежнему приятное?
Замешательство Мерайка прошло очень быстро, и он тоже взялся за меч двумя руками.
– Это будет новый опыт, – усмехнулся Инквизитор. – Джедаев я еще не убивал…
Мечи скрестились.
Он был хорош; стажа у меня больше, конечно, но я давно не практиковался. А Мерайк, похоже, постоянно пускал меч в дело… но, видно, почти всегда – против обычных бойцов. А сталкиваться в смертельном бою с другим адептом Силы ему не доводилось.
Мы кружили по мосту, постоянно меняя положение. Хоть бы он споткнулся о тела штурмовиков… но нет, Инквизитор, как и я, очень внимательно следит за тем, что под ногами.
– А в тебе никакого спокойствия, – улыбнулся Мерайк, парируя очередной удар. – Вроде бы джедаям эмоции были запрещены?
Эта тварь… этот императорский прислужник… он еще смеет рассуждать о рыцарях?!
Ненависть полыхнула во мне не хуже взрыва термального детонатора; Инквизитор попятился, едва успевая отражать мои удары. Во взгляде промелькнул страх; он явно и сам не ожидал такого эффекта от своих слов.
Старый фокус – разозлить противника и заставить совершать ошибки. Но со мной не пройдет; я со своей ненавистью уже восемнадцать лет живу, и я привык к ней.
Ненависть – оружие не хуже бластера или меча. Очень помогает выживать.
Мерайк уловил момент и резко прыгнул назад, мигом увеличив расстояние между нами. И с пальцев Инквизитора сорвались слепящие молнии… принятые мной на меч.
Проклятье… а вот про это я только в теории знаю…
Мерайк нарастил мощь; на лице застыла кривая усмешка. Похоже, чувство юмора его никогда не оставляет…
– Новое блюдо – «джедай бывший, зажаренный», – изрек он. – Приготовляется при помощи…
Он вновь усилил молнии, и старый меч не выдержал; клинок «мигнул» всего на мгновение. Но этой секунды разрядам хватило, чтобы швырнуть меня назад.
Меч выпал из руки и покатился куда-то в сторону.
Больно… очень больно. Мускулы дергаются непроизвольно, глаза застилает пелена…
– Вот и все, – протянул Мерайк, подходя ближе и занося меч. – Зря ты все-таки так злился.
Только это он сказать и успел.
С молниями я бороться не умею. А вот лечить себя и других – очень хорошо… как и калечить.
Движение Силы разорвало ему ткани ног; я ведь когда-то немало таких ран заживил… Мерайк рухнул вперед с удивленным возгласом, и я телекинезом сжал ему горло.
– Тебе… бы… красный кристалл в меч… – задыхаясь, выдохнул он; шутил даже на пороге смерти.
– Увы, не достал, – холодно ответил я, сжимая пальцы.
Хруст.
Инквизитор распростерся на холодном металле моста.
Я с трудом поднялся; подтянул к себе меч… и замер, оглянувшись.
На том самом балконе, с которого я стрелял, стоял Рем; вне сомнений, он видел немало.
Я пожал плечами. Мол, вот так все и есть.
– Кенат Ратин Лейтек, – задумчиво произнес он, и собственное имя вдруг показалось мне чужим. – Ке-р-л, так?
– Не хуже любого другого, Рем.
Он помолчал, оглядывая тела имперцев.
– Почему ты не сказал?
– Опасался.
– Что Империя тебя найдет?
– Не совсем… Он был Инквизитором, Рем. Охотником на джедаев. Пройди слух, что в нашей группе рыцарь – и именно за ней стали бы охотиться такие как он. Причем не один.
Рем вздрогнул. Я с Инквизитором мог справиться, но команда их против нашей группы… Очень не хочется снова остаться единственным выжившим.
– Понятно. Я никому не скажу, Керл.
– Спасибо, – кивнул я.
– Но я не думал, что джедаи могут так ненавидеть.
Молчание.
Еще одна причина, о которой я умолчал. Да мне и самому себе в ней признаться трудно…
Я не думаю, что я еще могу называть себя джедаем. Рыцарь-джедай – это не только мантия, меч и Сила. Это еще и правила… и образ мышления.
Но правила я слишком часто нарушал, а образ мышления давно перестал быть рыцарским. Нет. «Бывший джедай» – разве что это я могу о себе сказать.
И именно сюда ударили слова Рема.
– Я уже не джедай, – с трудом выдохнул я. Почему-то, когда произнес вслух – стало чуть легче. – Орден мертв. Кодекс сгорел. Я могу только заставить Империю заплатить за это.
Рем кивнул.
– Пошли, Керл. Нам еще хранилище вскрывать.
– Как там остальные?
– Вентри слегка задело, Скраю прилетело в плечо. Но в общем ничего серьезного.
– Рад это слышать, – усмехнулся я.
Меч вернулся в потайной карман; подобрав бластер, я одним прыжком взлетел на балкон.
Все. А теперь… снова становимся просто бойцом…
«Тебе бы красный кристалл…» – вспомнились слова Инквизитора.
Значит, вот такова на вкус Темная сторона? Наверное. Но… плевать. Империи от этого будет не легче.
– Что-о?
Невероятная, почти невозможная весть. Столько лет я ее ждал… и все же не могу поверить.
– Свидетелей масса, – смеется Рем. – Вторая Звезда Смерти разлетелась на кусочки, Керл! Император и Дарт Вейдер – мертвы! Это абсолютно точно.
Вокруг бушует ликование; вся наша база охвачена прямо-таки невозможным весельем. Эти двое казались бессмертными, а Звезда Смерти – несокрушимой… но мы их одолели.
Как жаль, что меня не было при Эндоре – нашей группе досталось иное задание.
Я молчу. Не потому, что мне нечего сказать; напротив, хочется сказать слишком много. Хотя… пожалуй, это и словами не выскажешь.
Как передать на словах эту бурю радости и целый шторм чувств, которые сейчас бушуют у меня в душе? Как вообще объяснить, какое облегчение я чувствую? Как выразить ту примесь сожаления – что не я нанес такой удар Империи?
Рем усмехается.
– Язык не поворачивается что-то сказать, а, Керл?
– Да, – честно признаюсь я. – Просто поверить не могу… двадцать лет…
Двадцать три года я воевал, совался в самые опасные места, выполнял самые рискованные задания… и выжил. И дожил до этого дня…
Жаль все-таки, что не я разобрался с Вейдером. Очень хотелось бы напомнить ему о Храме… я ведь хорошо помню, кого я там увидел…
Я тогда промолчал. Не было еще никакого контакта с теми, кто лично знал Анакина Скайуокера; а для других он был просто фигурой из новостей. И они бы все равно не поняли весь ужас случившегося.
А потом стало все равно.
Но почему такое странное чувство? Империи нанесен такой удар, какого еще не было… но ненависть не уходит. Она менее жаркая… как и всегда вне боя… но по-прежнему есть.
– Что помрачнел? – улыбается Рем. – Победили же!
– Еще нет, – внезапно понимаю я. – Еще есть имперские адмиралы. Военачальники. Исард. Инквизиторы. Еще много работы, Рем.
Улыбка с его лица пропадает; Рем медлит, обдумывая, потом кивает.
– Ты ведь не успокоишься, Керл?
– Нас было десять тысяч, – тихо отзываюсь я. – Империи так просто не расплатиться.
Рем смотрит на меня очень серьезно и внимательно.
– Знаешь, все-таки до Империи ты не умел ненавидеть, Керл.
– Да. Что с того?
– Ничего. Правильно говорят… самые беспощадные люди – это мягкие и добрые, однажды вернувшиеся на руины своего дома.
Я пожимаю плечами. Похоже, что действительно так. Но эти психологические детали меня давно не волнуют; я выжил, когда погиб Орден… а выживание обычно чем-то оплачивается.
Меня такая цена устраивает.
Закрыться в Силе не так сложно, если другой адепт Силы не знает, что ты здесь, и вдобавок серьезно уступает по опыту. Даже Инквизитор тогда ничего не понял, пока я не раскрылся сам… а он был опытнее Люка Скайуокера.
Я смотрю на него через огромный зал; сын Анакина о чем-то разговаривает с Веджем Антиллесом. Пытаюсь отыскать в нем черты сходства с отцом… пытаюсь найти хотя бы отголосок той бури, которую я чувствовал в ночь смерти Храма.
Нет.
Я целитель… во всяком случае, чуткость целителя еще осталась. Я могу сканировать его, не привлекая особого внимания, пусть и поверхностно. Но этого хватает.
В нем есть тот же стержень непреклонности, что и у отца; Люк Скайуокер добьется победы, чего бы это не стоило лично ему. Есть и мощный дар.
Но в нем нет другого. Нет ненависти, нет злости. Я случайно видел его после Эндора… и ощутил горечь. Он победил – но не радовался этому, а сожалел о том, что пришлось нести смерть.
У нас в Ордене тоже были такие рыцари. Немного, правда.
– Керл, – касается моего плеча Рем. – Что такое?
– Что?
– У тебя в глазах такая тоска, что смотреть страшно, – он прослеживает мой взгляд и кивает. – А. Ясно. Ходят слухи, что Люк собирается заново Орден создавать; не поможешь?
Медленно качаю головой.
– Почему?
– Есть причины.
И в самом деле есть. Ничего нового в плане техник я не принесу; я никогда не владел чем-то особенным. А мое мастерство во многом выковано не знаниями, а опытом.
А еще… Люк Скайуокер не умеет ненавидеть, и то же самое постарается преподать своим ученикам. А я научился этому слишком хорошо; чему бы я не стал учить, обучу и ненависти.
Нет.
Наверное, в каком-нибудь списке отмечено, что рыцарь Кенат Ратин Лейтек погиб при штурме Храма в 24 981 году Галактической Республики. Пусть будет так.