– Да ты!..
– Тихо! – повысил голос Кун и оба спорщика испуганно замерли. Ситх удовлетворенно кивнул и продолжил: – Вне зависимости от причины похищение имело место. Итак…
Он пробежал пальцами по собственной деке, куда перенес законы, нашел нужное место, и сообщил:
– Итак, «временное похищение чужого оружия карается лишением голо…»
Договорить он не успел.
Дахнас удовлетворенно взревел, замахнулся топором и обрушил его на шею ответчика. Брызнул фонтан крови – Экзар машинально выставил щит Силы, чтобы не забрызгаться, – голова покатилась по полу, подпрыгнув пару раз.
Обезглавленное тело сделало неуверенный шаг и рухнуло к ногам ситха. Кровь растеклась вокруг трупа, ручейками побежав по полу.
Повисло молчание.
– «…лишением головной, то есть выплачиваемой в начале месяца, части платы», – в мертвой тишине дочитал Экзар и перевел взгляд на Дахнаса. – Вообще-то, я предпочитаю, чтобы меня слушали полностью.
– Простите, владыка! – мигом склонился в поклоне массасси. – Я… это… поторопился, но он начал…
«Честное слово, как дети», – мысленно вздохнул Экзар.
– Казнить, владыка? – предложил Калграт, самостоятельно назначивший себя телохранителем Темного Лорда. Сама эта идея вызывала у Куна искреннее недоумение, но он не спорил.
– Не стоит, – вздохнул ситх, посмотрев на согнувшегося Дахнаса. – Пусть сам и уберет то, что натворил. А потом я подумаю.
– Милостив владыка! – провозгласил Дахнас; Кун поморщился и двинулся прочь.
Кажется, идея принять старые законы для Империи, которую он собрался строить, была не лучшей. Придется переработать, с более ясными формулировками. А то ведь уже можно представить четвертование затупленными клинками вместо лишения четверти состояния. Нет, кое с кем это надо было бы сделать, без сомнения… даже полезно.
Но если хочешь что-то сделать хорошо – сделай сам.
Так учили у джедаев, и с этим принципом не могли поспорить даже ситхи.
Старая Республика. Вопросы верности
– Опыт сорок девятый, – негромко диктует Экзар Кун. – Особь – взрослый массасси, психическая подготовка проведена. Объект зафиксирован, анестезия не применялась.
Тонкий скальпель погружается в багровую плоть. Массасси дергается, но ремни слишком прочны; маска системы жизнеобеспечения гасит крики. Экзар поводит рукой, и скальпель поворачивается, затем начинает двигаться вдоль кости, отделяя от нее плоть. Брызжет кровь, но ситх стоит слишком далеко, и алые капли не попадают на одежду.
Телекинезом он сжимает скальпель даже крепче, чем руками; отточенное лезвие медленно вспарывает тело, покидает его – и кусок мяса соскальзывает вниз, шлепаясь на каменные плиты.
Кун прислушивается к эмоциональному фону и удовлетворенно кивает: только боль и страх. Ненависти нет.
– Первая стадия закончена, – задумчиво произносит он, и записывающее устройство у стены мигает в такт его словам, – результат положительный.
Он протягивает ладонь к ране, смотрит на показания приборов. Отлично, полное соответствие оценке через Силу.
С пальцев Экзара срываются молнии, вонзающиеся в рану и разбегающиеся от нее по всему телу. Массасси выгибается дугой, бьется в судорогах так, что содрогается стол, к которому он пристегнут. Кун слегка усиливает мощность молний, внимательно следит за тем, как обугливается мясо рядом с раной и как рвется плоть вокруг обнаженной кости.
Эмоции прежние – ненависти нет. Очень хорошо.
– Вторая стадия закончена, результат положительный, – Экзар взмахивает ладонью, разрывая сияющую сеть молний. Приказывает системе ввести обезболивающее и слегка успокоить.
Ожидая сигнала готовности, он оглядывает свою подземную лабораторию. Улыбается, глядя на высокие колбы, в которых покоятся иные массасси… те, кто ими были. Да, вот этот образец получился особенно удачно – сотворенные при помощи алхимии ситхов семена прижились под кожей и проросли десятками острейших шипов, покрывших всю спину. Жаль, в другую сторону они тоже проросли, и корни пронизали все тело, разорвав внутренние органы. Ну что ж, в следующий раз он примет меры; не зря же в течение шести часов внимательно наблюдал за умирающим.
Звучит сигнал, и ситх снова поворачивается к массасси. Теперь боль улеглась и его сознание не замутнено.
Экзар поднимает руку, медленно сжимая пальцы в воздухе. Послушная ему Сила смыкается на горле объекта, понемногу сдавливая его, перекрывая путь кислороду. Пасть массасси широко открывается, он ловит воздух; Кун мысленно отмечает, что упустил из виду зубы. В следующий эксперимент надо будет включить новую стадию – медленное извлечение зубов из десны. Возможно, с поворачиванием их вокруг своей оси.
Массасси хрипит; Сила ситха понемногу крушит его голосовые связки, сминает трахею. Кун внимательно следит за выражением лица и отражением чувств в Силе. Все те же эмоции. Прекрасно.
Еще десяток секунд – и Экзар сжимает пальцы. С громким хрустом ломаются позвонки, голова массасси безвольно падает на стол. Ситх подается вперед, прислушиваясь к отзвукам Силы в момент смерти… да, все то же!
– Третья стадия закончена, результат положительный, – улыбаясь, произносит он. – Конец записи.
Превосходно. Ментальная обработка, внушавшая массасси полную верность, продержалась до самого конца, что бы Экзар ни делал с подопытным. Конечно, разум массасси прост, и впечатать в него свою волю нетрудно… но теперь, опираясь на удачную серию опытов, можно продолжить с более сложными существами.
Когда он начнет создавать собственную агентурную сеть и секретную службу, эти разработки очень пригодятся.
– Экзар Кун! – гремит слегка искаженный вокодером голос и ситх поворачивается навстречу вошедшему – воину, закованному в доспех и сжимающему тяжелый боевой посох. Черный визор его маски уже прославился по всей Галактике; даже Кун не может не признать, что его союзник выглядит впечатляюще.
Мандалор Неукротимый обводит взглядом лабораторию; на мгновение он напрягается, видя колбы с измененными образцами, останавливает взгляд на только что умершем массасси.
Воин наклоняет голову, недовольно сжимает пальцы на древке.
– Ты поступаешь так с теми, кто присягнул тебе?
– Они назвали меня богом, – отзывается Кун. – Тем самым – согласились на все.
Мандалор мрачно качает головой. От него исходят волны неприязни, пусть даже лицо скрыто шлемом, а закованная в доспехи фигура совершенно неподвижна.
– В мандо’а нет слова для тебя, – констатирует он. Ситх усмехается в ответ – лингвистические вопросы его пока что нисколько не занимают. Но ему нравится прямота лидера кланов; впрочем, его народ всегда говорит то, что думает.
– Так что случилось? – спрашивает он.
– Лорда Улика предали, – лаконично отвечает Мандалор. – Он попал в плен, и его намереваются судить и казнить. Я планирую операцию.
– Я же ему говорил… – качает головой Экзар, отмечая очередное «лорд Улик» и отсутствие уважения к себе. Ну конечно. Принцип вассалитета.
Кланы являют собой еще один занятный образец верности – их сковывает слово и принципы, даже если им не нравится происходящее. Но верны они лишь Кел-Дроме, никак не его наставнику. Ситуация, интересная юридически.
– Нам потребуется помощь, – продолжает Мандалор, – и я ее прошу. Ты придешь на выручку нашему лорду, Экзар Кун?
– Разумеется, – пожимает плечами ситх. Жаль, конечно, оставлять эксперименты, но он и так много времени проводит с массасси. Мысленно он уже набрасывает план действий.
Освобождение ученика и речь перед Галактическим Сенатом стоят небольшого перерыва в научных занятиях.
Старая Республика. Герой
Аэротакси скользнуло к краю тротуара, замерло на месте, как раз рядом со входом в высокое, уходившее в небо здание.
– Десять кредов, – бросил Тервес, оборачиваясь к пассажирке. Та, занятая разговором по комлинку, только отмахнулась.
Таксист раздраженно перегнулся через спинку водительского кресла и тряхнул пассажирку за плечо. Женщина одарила его презрительным взглядом, выудила из кошелька несколько монет, бросила на сиденье и покинула машину.
Тервес коротко выругался, собрал и ссыпал в карман деньги, и вновь повел такси вверх. Тарис. Жители Верхнего Города, будь они неладны.
Может, зря он именно сюда перебрался? Но Республику бывший солдат уже видеть не мог (да и небезопасно было ему там появляться), а Тарис был хотя бы крупным миром, притом в галактическое государство не входившим. Чем-то он напоминал Корускант: планета-город, разные уровни, крупный бизнес в сияющих башнях…
Только вот развозивший пассажиров по всем мыслимым адресам Тервес видел и изнанку планеты. Сияние и великие дела оставались за Верхним Городом; в Среднем царили бесцветные будни, от которых можно было с легкостью отупеть. В Нижнем Городе цвели преступность и грязь; только здесь можно было встретить множество экзотов. Как вытеснили их туда добрых полвека назад… так с тех пор и не давали жить на иных ярусах. На территории, что лежали еще ниже, Тервес даже и не пробовал соваться – они полностью принадлежали бандам.
Иногда Тервес сравнивал жизнь на Тарисе с войной и неизменно приходил к трем выводам.
На войне было честнее.
На войне было проще.
На войне, можно сказать, было чище.
Он-то судить мог с уверенностью: прошел почти всю войну, от Василиска до Ондерона, бывал везде, где республиканские солдаты и их союзники сталкивались с кланами Мандалора и Кратами. А потом… Республика победила, но победа ее не научила ничему. Политики радостно вернулись к болтовне, бизнесмены – к обманам и грязным сделкам, обыватели остались такими же, как и были.
Тервес фыркнул, заметив за окнами яркую рекламу – «Голосуйте за Фелентина!» В последнее время эти образы он везде видел; политик уверенно продвигал себя в Тарисианский Совет и не стеснялся являть свою физиономию даже в Нижнем Городе. Даже если и показуха – что ж, рассчитанный подход.
Такси скользнуло к улицам Среднего Города; зашипел комлинк, извещавший о заказе. Опять кому-то из горожан нужна помощь, сами никуда добраться не могут.