6 марта. Похороны на заставе «Нижне-Михайловка»
Следующие дни были одновременно напряжёнными и печальными. Нужно было проводить в последний путь погибших. Организация этой нелёгкой задачи во многом легла на плечи помощника начальника политотдела Иманского отряда по комсомольской работе лейтенанта Геннадия Жесткова. Ему довелось встречать убитых горем родственников погибших, выслушивать упрёки, что военное начальство не уберегло их детей.
Большую часть погибших было решено похоронить 6 марта непосредственно на территории 1-й и 2-й застав – в братских могилах. Это оказалось непросто – повсюду оказался скальный грунт, да и земля ещё была промерзшая. Ни лопаты, ни ломы её не брали. Вспоминает Александр Кочкин:
– Военнослужащих заставы «Кулебякины сопки» было решено похоронить рядом с территорией заставы, примерно в двадцати пяти метрах в сторону границы. Долго не получалось вырыть могилу. Тогда применили взрывной способ. Взрывать поручили одному из молодых лейтенантов. Он неправильно рассчитал силу взрыва. В результате камнями посекло крышу на заставе.
В день похорон на вертолёте привезли погибших. Тут случилась очередная неопрятность. Перепутали – передали нам тело солдата, служившего на «Нижне-Михайловке». Пришлось организовывать замену. В это время на похороны прилетел на вертолете Матросов, прибыли родители погибших. Для них мы полностью освободили офицерский дом. Они с ходу заголосили: «Где наши дети?! Поубивали наших детей!» Налили им чаю, но никто к нему не притронулся. Мне нужно было задержать начало похорон до прибытия вертолёта. На нём с «Нижне-Михайловки» везли тело погибшего, того, что перепутали. Митинг и похороны прошли очень тяжело. До сих пор в глазах стоит мать Виктора Ермолюка, которая обняла его сначала за ноги, а они зашевелились, их оторвало китайским снарядом в БТРе. Многие хотели забрать тела детей на родину, но на самом верху было принято решение всех похоронить на заставах и в Имане.
7 марта похоронили погибших офицеров – Ивана Стрельникова и Николая Буйневича. Траурные мероприятия прошли в центре Имана при большом стечении народа.
Нерешительность
Вечером 2 марта, в связи с событиями на острове Даманский, МИД Советского Союза вручил послу КНР ноту протеста. Удивительно, но в тот же день МИД Китая вызвал советского посла и также вручил ему ноту протеста, в которой действия военнослужащих НОАК цинично объяснялись «необходимостью самозащиты». Якобы советские пограничники первыми открыли огонь по китайским военным. О снимках Петрова, опровергающих эту ложь, китайская сторона ещё не знала.
3 марта все газеты Советского Союза вышли со схожими статьями и заголовками, обвинявшими соседнее государство в нападении на советских пограничников. В газете «Правда» в тот же день – 4 марта – была опубликована статья «Позор провокаторам!». В ней говорилось: «вооружённый китайский отряд перешёл советскую государственную границу и направился к острову Даманский. По советским пограничникам, охранявшим этот район, с китайской стороны был внезапно открыт огонь. Имеются убитые и раненые». Схожие сводки новостей были зачитаны по радио и телевидению.
7 марта в Министерстве иностранных дел СССР прошла пресс-конференция, посвящённая событиям 2 марта. На ней заведующий отделом печати МИД Л.М. Замятин и заместитель начальника Главного управления пограничных войск КГБ СССР генерал-лейтенант П.И. Ионов рассказали прессе о сути пограничного конфликта и озвучили число потерь с советской стороны.
Со всех уголков Советского Союза защитникам Даманского приходили тысячи посылок
Для советского обывателя случившееся на Уссури было шоком. О событиях, происходивших на советско-китайской границе, до того нигде не упоминалось. Советские граждане пребывали в уверенности, что КНР – верный союзник СССР по социалистическому блоку. Шок быстро прошёл и его сменило неподдельное возмущение. Люди вышли на митинги с лозунгами «Позор преступной клике Мао!», «Советские границы неприкосовенны!». 7 марта огромная толпа – до 50 000 человек, пришла к китайскому посольству и закидала его пузырьками с чернилами. Милиция, обычно строгая к подобному хулиганству, на этот раз не вмешивалась.
На стихийную манифестацию 8 марта к посольству КНР пришло уже до 100 000 человек. Собравшиеся скандировали «Позор!» Многочисленные митинги состоялись по всей стране, в рабочих коллективах – на заводах, стройках, в воинских частях и т. д.
Военнослужащие 135-й мотострелковой дивизии занимают позиции на участке Иманского погранотряда
В Китае после событий 2 марта была развернута массовая пропагандистская кампания с осуждением действий Советского Союза на границе. По всему Китаю прокатились антисоветские митинги и демонстрации, отличавшиеся крайней степенью истеричности со стороны участников.
Газеты публиковали материалы, утверждавшие, что это советские войска вторглись на территорию Китая и первыми обстреляли их войска. Так, 4 марта в газетах «Жэньминь жибао» и «Цзефанцзюнь бао» вышли статьи с передовицами под названием «Долой новых царей!». В них вина за случившееся на Уссури возлагалась на советских пограничников. По мнению авторов, советские солдаты, «двинутые кликой ревизионистов-ренегатов, нагло вторглись на остров Чжэньбаодао, на реке Усулицзян, в провинции Хэйлунцзян нашей страны, открыли ружейный и пушечный огонь по пограничникам Народно-освободительной армии Китая, убив и ранив многих из них».
Непосредственно в районе конфликта напряжение в период со 2 по 15 марта также постоянно нарастало. Советская сторона ожидала со стороны КНР танковой атаки. Повсюду рылись траншеи и окопы, в подразделения пограничников насыщались противотанковыми гранатомётами. В тыл Иманского пограничного отряда прибыли части 135-й мотострелковой дивизии (МСД) (комдив генерал-майор Вадим Несов) из состава 45-го армейского корпуса Дальневосточного военного округа. Штаб корпуса, которым командовал генерал С.А. Ржечицкий, размещался в Лесозаводске.
В числе частей 135-й МСД, прибывших на прикрытие участка Иманского погранотряда, были: 199-й Верхне-Удинский мотострелковый полк, 378-й артиллерийский полк (152-мм гаубицы), 152-й отдельный танковый батальон (танки Т-62) и т. д.
199-й Верхне-Удинский МСП был той самой частью, с которой Иманский отряд 2 марта участвовал в учениях. После известий о бое на Даманском, его командир полковник Дмитрий Крупейников, получил от командира 135-й дивизии генерал-майора Вадима Несова задачу скрытно выдвинуться на участок 2-й заставы Иманского отряда. 6 марта полк выдвинулся в район Нижнее-Михайловки. При этом колонна полка шла с потушенными фарами.
Дивизион РСЗО БМ-21 «Град»
Прибыв на место, полк побатальонно расположился палаточным городком в тылу пограничной заставы, выставив боевое охранение. 1-м мотострелковым батальоном (МСБ) командовал майор Киричев, 2-м – подполковник А. Смирнов, 3-м МСБ – майор Гавриков.
Войдя во взаимодействие с пограничниками, комполка Крупейников встретился с начальником штаба Иманского отряда полковником Павлиновым, который на местности ввёл его в обстановку.
Следом за полками в район конфликта прибыла оперативная группа штаба 135-й дивизии, которая разместилась на горе Кафыла. Начальник оперативного отдела штаба дивизии полковник Ерёмин поставил командирам частей боевые задачи. Главной из них было овладение островами Даманский, который получил в боевых документах шифр «Дельфин» и Киркинским. При этом планировалось, что 2-й МСБ 199-го МСП будет брать Даманский, 2-й – Киркинский, а 1-й будет находиться в резерве.
Особое место среди частей дивизии занимал 13-й отдельный дивизион реактивных установок залпового огня БМ-21 «Град». Эти установки на тот момент считались секретными. Одна такая установка была способна за 20 секунд выпустить сорок 122-мм неуправляемых осколочно-фугасных ракетных снарядов, накрыв площадь в тысячу квадратных метров. Дивизион способен за это же время выпустить уже 720 снарядов! На вооружении дивизиона состояло 12 установок – две батареи по 6 машин и по три транспортно-заряжающие машины на каждую установку. Командовал дивизионом майор Михаил Ващенко. Позже он вспоминал:
– Командир корпуса генерал-лейтенант Ржечицкий поставил задачу: выдвигаться на север, забрать с собой всё для, как он сказал – «длительной жизни и учёбы в полевых условиях». Это было понятно. У нас всегда всё время с собой всё. Накоротко собрал я офицеров и младших командиров и сказал, что понятно, что к чему… Взяли необходимый запас топо-карт, продовольствия, на четверо суток сухой паёк. И пошли. Ночь как раз была. С тринадцатого на четырнадцатое. Хотя и усталые были бойцы у нас. Особенно водительский состав. Офицеры тоже. Но выдержали…
Сам Иманский отряд был усилен рядом пограничных подразделений, в том числе – мотоманевренной группой Камень- Рыболовского (Ханкайского) погранотряда (13 БТРов), 6 вертолётов Ми-4 и один самолёт Ил-14 из состава 10-й отдельной авиаэскадрильи и резервным заставами, переброшенным из различных регионов Советского Союза. Рассказывает Алексей Константинов:
– После первого столкновения на Даманском, наш отряд был усилен тремя заставами. Одна прибыла из-под Ленинграда, из Ашхабада и из Киева. Лучшая застава была ашхабадская, ленинградская – так себе, киевская – худшая, вся перепилась еще в самолете!
На участках 57-го, 58-го, 69-го пограничных отрядов были активизированы разведмероприятия. Для этого привлекались самолёты из состава 10-й отдельной авиаэскадрильи. Кроме того, для эффективного ведения разведки, особенно в ночное время в район 1-й и 2-й застав Иманского отряда были переброшены переносные радиолокационные станции наземной разведки «Подъём». Как вспоминает Владимир Дмитриев, в ту пору – старший лейтенант, старший офицер инженерно-технического отдела Управления Тихоокеанского округа, две такие компактные РЛС были спешно доставлены из Москвы, ещё одну взяли с заставы учебного отряда округа. Из сержантов и курсантов этой части сформировали три расчёта во главе с начальником учебной части майором Герольдом Каретниковым.