Постановлением правительства советская сторона в разрешительном порядке позволяла китайцам лов рыбы до середины реки без выхода на острова и судоходство по фарватеру. Но сопредельную сторону не устраивал разрешительный порядок. Китайцам было важно продемонстрировать, что им принадлежат не только острова, но и половина реки.
На участке 1-й заставы, у острова Киркинский, советским пограничникам приходилось иметь дело с хунвейбинами. Против 2-й заставы, у Даманского, провокаторами выступали военнослужащие НОАК
Большинство провокаторов были молодыми людьми, привезёнными на границу из тыловых районов Китая. Примечательно, что на участке Иманского отряда у китайцев было что-то вроде разделения сфер – как правило, на участке 1-й заставы провокациями занимались гражданские лица – хунвейбины. Против соседней, 2-й заставы, действовали китайские военнослужащие.
Долгое время начальство, как Тихоокеанского округа, так и более высокое – из Москвы, никак не могло определиться, как именно охранять острова, находившиеся за фарватером. С одной стороны, нужно было не дать сопредельной стороне занять острова. С другой – не спровоцировать её на вооружённый конфликт. Поэтому приказания порой противоречили друг другу. То приказывали контролировать острова методом наблюдения, но на них не заходить. То, напротив занять их и не допускать туда китайцев.
Пограничники, обязанные предотвращать эти провокации, оказывались в двусмысленном положении. С одной стороны, им категорически запрещалось применять огнестрельное оружие. С другой – они должны были не допустить проникновения граждан Китая на советскую территорию.
Зачастую у «рыбаков», нарушавших границу, была одна снасть на несколько человек. Зато цитатник Мао Цзэдуна был у каждого
Самой проблемной точкой стала северная оконечность острова Киркинский. Он довольно-таки большой. От советского берега Уссури до острова было 400 метров. Между ним и китайским берегом находилась протока в 20–25 метров, по которой проходила линия границы. В этом узком месте и происходило большинство провокаций. Вспоминает Александр Кочкин:
– Мне впервые довелось участвовать в выдворении провокаторов довелось в районе Киркинского. Это было в конце ноября 1967 года. Бубенина на заставе в тот момент не было. Семнадцать нарушителей вышли на лёд реки и принялись ставить сети.
Доложив обстановку в отряд, я с 9 пограничниками на автомашине ГАЗ-69 по льду Уссури через 10 минут прибыл на место. Все нарушители оказались в одинаково новых полушубках, с пешнями и одной сетью на всех. Я, как учили, начал терпеливо объяснять этим «мирным рыбакам» что они нарушили границу. Для этого предварительно заучил три-четыре выражения на китайском. Нарушители стали что-то лопотать в ответ. Тут мои подчинённые говорят:
– Товарищ лейтенант, что вы тут с ними разговариваете! С ними нужно действовать проще.
Для начала они показали китайцам направление куда двигаться, и когда те загалдели в ответ, то самых несговорчивых отправили «юзом» по скользкому льду Уссури. То есть двое пограничников брали одного китайца сзади за воротник и пониже спины, нагибали и пускали по гладкому льду как шар в кегельбане. Благо, лёд был гладким. Китайцы принялись сопротивляться. Они были вооружены пешнями. Один ударил нашу служебную собаку. Тот, здоровенный такой кобель, в ответ лязгнул зубами – порвал драчуну полушубок. Больше никаких повреждений причинено не было. Выдворив этих так называемых китайских рыбаков до границы, мы демонстративно построились у северной оконечности острова Киркинский. Не прошло и десяти минут, как на китайском берегу (это в 20–25 метрах от нас) появился грузовик, вроде нашего ЗИЛ-130, на котором было смонтировано четыре мощнейших рупора. Их мощность была такой, что слышно было за тридцать километров!
Из рупоров на чистом русском языке началось вещание, о том, что мы зверски избили китайских мирных рыбаков. Одновременно на лед у китайского берега вышло десятка полтора людей, перебинтованных и измазанных чем-то красным. Это были те самые «рыбаки». За ними последовало более 100 хунвэйбинов. Остановившись напротив нас, толпа принялась ожесточённо выкрикивать лозунги. Нас на острове против них было всего десять пограничников. Ощущение, что и говорить, было не из приятных!
В разгар митинга с резервом 2-й заставы подъехал лейтенант Иван Стрельников. Он увидел следующую картину – бурлящая толпа, окровавленные нарушители, крики через громкоговорители. Иван Иванович тут же накинулся на меня:
– Ну, лейтенант! Что же ты наделал?! Так избивать китайцев нельзя.
Признаться, я в тот момент перепугался – мне тогда только 21 год было. Отправился на наш берег. Там была линия связи, проброшенная по деревьям. Связь, конечно, не очень хорошая, но дежурный сразу же переключил меня на начальника отряда. Подполковника Демократа Леонова к тому времени я видел раза два, и то – издалека. Летом он приезжал на учебный пункт и хорошо поставленным командирским голосом грамотно и обстоятельно ставил задачи начальнику тыла по обустройству военного городка.
Вновь услышав в трубке голос Леонова, я доложил о случившемся. Выслушал мой доклад, начальник отряда обстоятельно расспросил, что делали китайцы и как мы действовали? Когда я высказал опасение о том, что мы нарвались на провокацию, он уточнил, где китайцы и что они делают? Подчеркнул, что хунвэйбины выдворены на свою территорию, а там пусть делают что хотят. Главное, что им не удалось обойти остров. Разговор Леонов завершил словами:
– Молодец! Всё правильно сделал!
Следующие два года для застав Иманского отряда прошли в режиме постоянного противостояния с сопредельной стороной. Просыпаясь, первым делом каждый из пограничников, от начальника отряда, до рядового думал: «Что придумают «соседи» на этот раз»? И те не «разочаровывали» – всякий раз придумывали что-то новое. Так, в один из дней 1967 года в районе Киркинского появилась колонна китайцев численностью в 60–70 человек. Шедшие в первых рядах несли портреты Ленина, Сталина и Мао Цзэдуна. Шедшие следом, несли дацзыбао – плакаты с лозунгами, написанными иероглифами. Примечательно, что плакаты и портреты были прикреплены к палкам, утыканных гвоздями. Достаточно было сбросить портрет, как в руках провокатора оказывалась увесистая смертоносная палица.
Военнослужащие 1-й заставы, получившие ранения в ходе отражения провокации (второй слева – младший сержант А. Покаташкин, третий слева – сержант Н. Бурицкий) и фельдшер заставы младший сержант Н. Загнибеда
Как обычно, пограничники встретили колонну, выстроившись в шеренгу. Завязалась схватка. В ходе драки нашим солдатам удалось отбить портрет Ленина. Он хоть и был немного забрызган кровью, лейтенант Бубенин оставил это изображение на память.
Постоянное использование китайцами дубин и палок с гвоздями на концах вынудило пограничников начать «гонку вооружения». Для того чтобы выдворять провокаторов за рубеж, им негласно было разрешено использовать подручные средства: дубинки, а также шесты и рогатины с тупыми концами. Вспоминает Виталий Бубенин:
– Что только не приходилось делать, использовали и огнетушители, и пожарную машину. Помню, дружинники из соседнего поселка приехали на ней на охоту. Красивый такой ЗИЛ. Мы к ним: «Мужики, одолжите!» И вот на этой машине двинули против китайцев…
Следующие провокации разворачивались по новым сценариям. В первое время на выдворение нарушителей, офицеры отряда выходили как положено, – при погонах, в портупеях, с пистолетами. Но со временем перестали это делать. Вспоминает Александр Кочкин:
– Однажды из-за портупеи китайцы чуть было не утянули меня к себе. В тот день противостояние на льду длилось около пяти часов. Против нас китайцы использовали построение, напоминавшее македонскую фалангу. Прямо на Киркинском они нарубили ивняк, из которого настрогали кольев. В первой шеренге палки были длиной в метр, у второй – по полтора, у третьей – по два. В результате строй буквально ощетинился, дотянуться до нарушителей голыми руками было невозможно. Поэтому противостояние затянулось. В разгар схватки я увидел, как в десяти-пятнадцати метрах от меня китайцы вытащили из своего строя парнишку. Видимо, он не очень активно участвовал в драке. Двое хунвейбинов держали этого несчастного за руки, а третий подошёл сзади и изо всех сил стал бить по голове расщеплённой доской. Снова и снова – пока кровь не пошла.
Чтобы рассмотреть происходящее получше, я подался вперёд. Китайцы тут же вцепились в мою портупею и стали бить по рукам и затаскивать в свой строй, прямо на колья! От одного я отбился, но тут же в меня вцепились сразу несколько рук. Кричу своим: «Держите меня! Не отпускайте!» Ребята поняли и ухватили меня сзади за ремень. Китайцы рванули изо всех сил, портупея порвалась и наши втянули меня в строй.
Несколько минут спустя к нашей шеренге, прямо под ноги, бросили того избитого парня. Он был весь в крови. Тут же с той стороны появились фотографы, которые стали активно снимать происходящее. Мол, смотрите, какие звери эти советские пограничники, избили несчастного рыбака… После той провокации я неделю не мог писать, руки, избитые палками, сильно болели.
Китайцы не ограничивались драками. Они активно прослушивали связь пограничников. Наряды носили небольшие радиостанции с фиксированными частотами. «Соседи» порой вклинивались в переговоры «зелёных фуражек», говорили что-то на своём. Тогда наряды переходили на запасные частоты.
В связи с осложнением обстановки на «Кулебякины сопки» прислали мотоманевренную группу. Мангруппа Иманского отряда дислоцировалась отдельно от основного расположения отряда, в военном городке, примерно в десяти километрах от Имана. Там же находились вспомогательные подразделения тыла, оркестр и т. д. ММГ была вооружена новейшими по тем временам бронетранспортёрами БТР-60-ПБ. От предыдущих моделей они отличались конической башенкой, в которой размещались два спаренных пулемёта – 7,62 мм ПК и крупнокалиберный пулемёт КПВТ.