ял девушку в седло рядом с собой.
— Ну как, девочка? Что ты на это скажешь? — засмеялся он, прижимая ее к груди и нежно целуя. — Правда, эта лошадка подходит самой королеве?
Бронвин, рассмеявшись, устроилась поудобнее в его надежных объятиях, а Кевин повернул коня и подъехал к новой лошади. Когда же Бронвин наклонилась, чтобы погладить лошадку, Риммель в досаде отпрянул от окна и вернулся к столу.
Он еще не знал, как осуществить задуманное, но он должен предотвратить свадьбу. Бронвин принадлежит ему. Она будет принадлежать ему. Риммель был уверен — представься ему случай, он смог бы убедить Бронвин в своей любви и заставить ее полюбить его. Но, кажется, сейчас для него и это уже не имело никакого значения. Он, сам того не понимая, уже перешагнул грань между мечтой и безумием.
Риммель свернул чертежи и внимательно осмотрелся: в комнате никого не осталось, все служанки и фрейлины столпились на балконе, наблюдая за сценой, разыгравшейся во дворе. И, если он не ошибается, кое-кто из женщин смотрел на происходящее с некоторой ревностью. Может быть, можно как-то сыграть на этой ревности? Может быть, кто-то из этих дам подскажет ему путь к сердцу любимой? Во всяком случае, нужно действовать. Раз уж он решился расстроить свадьбу и завладеть Бронвин, то нельзя упускать ни малейшей возможности. Бронвин будет ему принадлежать.
Глава VI«ИЩУЩИЕ ДУШИ МОЕЙ СТАВЯТ СЕТИ»[10]
— Еще круг! — воскликнул Дерри, подняв серебряный кубок и сделав широкий жест рукой. — Выпьем за всех присутствующих джентльменов! Когда пьет старик Джон Бан, все его друзья пьют с ним!
Одобрительный рев полдюжины здоровенных мужчин — по виду охотников и матросов — раздался вокруг Дерри, и трактирщик, взяв кувшин, стал разливать в глиняные кружки благоухающий эль.
— Слышь, да ты вот такой парень, Джонни! — крикнул кто-то, сплюнув прямо под ноги Дерри, потянувшемуся за своей кружкой.
— Наливай! — горланили другие.
Было еще рано, только начинало темнеть, а таверна «Пса Джека» в Фатане была полна народа такого шумного и буйного, как мало где еще в одиннадцати королевствах. У стены матрос в поношенной парусиновой куртке возглавлял хор, певший старую морскую песню под аккомпанемент фальшивящей тростниковой дудочки и постукивания по двум тяжелым столам в противоположной части зала. Эта группа с каждой минутой увеличивалась, гудела все громче, и уже более серьезным господам приходилось перекрикивать их пение. Однако никто не протестовал во всеуслышание, предпочитая не затевать ссору с пьяными матросами.
Фатан, расположенный в устье реки, был портовым городом. Сюда регулярно приходили корабли из Торента и Корвина. Здесь же останавливались охотники и звероловы, отправляющиеся вверх по реке в большой Велдурский лес. Все это делало Фатан весьма оживленным городом.
Дерри отхлебнул из кружки и повернулся к сидящему справа человеку, прислушиваясь к его пьяной болтовне.
— Елки зеленые, — говорил тот, — что еще за дела — винная партия лорда Варни! Моя она, я за вино заплатил, и пошел он, этот Варни…
Взрыв хохота был ответом на эти слова; очевидно, говоривший слыл здесь известным краснобаем. Дерри с трудом сдержал зевоту.
Он собрал немало сведений за эти три часа пьянства и застольной болтовни. Дерри узнал, например, что отряды сторонников торентского короля собираются где-то к северу отсюда у местечка под названием Медрас. Человек, сказавший об этом, и сам не знал, каковы, собственно, их намерения, — он уже порядком захмелел к тому времени, когда Дерри разговорил его. Он сказал только, что там собрано что-то около пяти тысяч человек, и сразу как воды в рот набрал, потому что в это мгновение в дверь таверны просунулась голова торентского солдата.
Дерри притворился, что его это нисколько не интересует, и быстро сменил тему разговора, но про себя связал эти сведения со всеми остальными, услышанными сегодня утром. Кажется, время было проведено не без пользы — картина происходящего начинала складываться.
Уставясь в свою кружку и притворяясь опьяневшим до полусмерти, Дерри обдумывал дальнейшие действия.
Было уже совсем темно: он пил сегодня весь день. Пьян не был — для этого ему нужно кое-что покрепче эля. Но при всей его устойчивости к спиртному — по словам Моргана, граничащей с чудом — он начинал ощущать выпитое. Пора было возвращаться в комнату, которую он снял в «Кривом Драконе», чтобы связаться с Морганом,
— Ну я и говорю: «Детка, сколько?» — а она: «Больше, чем у тебя есть. Ты меня не удержишь, даже если вцепишься в юбку!»
Дерри последний раз глотнул холодного эля, затем встал из-за стойки и широким жестом натянул на плечи свою кожаную куртку. Он положил на стойку еще одну монету, и тут стоящий слева от него человек покачнулся и плеснул эля ему на сапоги. Дерри отступил в сторону и поддержал соседа, стараясь при этом не выказать того, как он трезв.
— Осторожней, приятель, — сказал Дерри, помогая человеку поставить кружку обратно на стол, — Все, шабаш. Я иду дрыхнуть. — Он вылил остатки эля в кружку соседа (с умыслом расплескав половину) и дружелюбно похлопал его по плечу.
— Ну, пей, друг, — сказал он, выбираясь из-за стойки. — Покойной… то есть, это, спокойной ночи!
— А ты слышь, совсем уже того. Еще рано!
— Эй, Джонни, душка, еще на дорогу?
— He-а, — покачал головой Дерри. — Я и так перебрал.
Он описал изящный круг, пробираясь к двери, и, выходя, не оглянулся, надеясь, что за ним никто не последует. Действительно, собутыльники не заметили, как он ушел, а вскоре напрочь забыли о его существовании.
Когда голоса посетителей таверны остались далеко позади, к Дерри, оглохшему от их гомона, вернулся наконец слух. Он шел, стараясь не столкнуться лбом с каким-нибудь прохожим, — людей на улицах было много, и некоторые из них тоже пошатывались. Войдя в темную аллею, он на мгновение остановился и подумал, что в самое время прервал эту бесконечную попойку. Вдруг Дерри услышал за спиной шаги.
— Кто еще здесь? — грубо спросил он, опять прикидываясь пьяным и надеясь, что в этом все-таки нет большой нужды. — Кто там прется?
— Эй, паря, ты как вообще? — Перед ним появился человек, и голос его звучал в этой мрачноватой аллее странно спокойно и мягко.
«Черт! — подумал Дерри, узнав человека, который все утро сегодня сидел в таверне, тихо попивая эль в углу вместе с другим, — Почему он его преследует? И где собутыльник?»
— Я тебя помню, — сказал Дерри, тщательно подбирая слова и судорожно соображая, как вести себя с этим господином — Ты был в трактире, да? Что тебе надо? Нечем расплатиться?
— Мои друзья заметили, что ты плохо держался на ногах, когда уходил, — сказал человек, стоя в четырех футах от Дерри и внимательно рассматривая его. — Мы только хотели убедиться, что все нормально.
— Твои друзья? — спросил Дерри, украдкой осматриваясь, чтобы не выдать себя прежде времени, — Чего это они так обо мне пекутся? — спросил он и резко повернулся, заметив краем глаза, что к нему приближается с другой стороны еще один человек. — С какой это стати?
— Да ладно тебе, друг, — сказал первый человек, шагнув к Дерри и беря его за локоть. — Мы не хотели тебя обидеть.
— Эй ты, слышь, — начал Дерри, протестуя решительнее, ибо человек, судя по всему, собирался сопровождать его и дальше.
— Если нужны деньги, зря стараешься. Я все профукал в трактире.
— Да не нужны нам твои деньги, — сказал второй человек, беря Дерри под руку с другой стороны и помогая своему товарищу вести его вдоль аллеи.
Дерри решил притвориться в стельку пьяным. Бормоча что-то и похохатывая, он спотыкался, валясь на каждом шагу то в одну, то в другую сторону, чтобы задержать их, пока у него не появится план; намерения у этих ребят были явно худые. Заподозрили они его в чем-то или просто хотят вытрясти деньги — не имеет значения, лишь бы поверили, что он пьян. Во всяком случае, пока они ведут его так, поддерживая за руки, серьезной угрозы от него они не ждут. Может, это его и выручит?
— Вроде хватит, — сказал первый, когда они протащили его футов тридцать или сорок. — Лиль?
Второй кивнул и вынул что-то блестящее и маленькое из кармана плаща.
Это «что-то» было слишком маленьким для клинка. Присмотревшись получше, Дерри понял, что это бутылочка темно-оранжевой смолы. Что бы они ни собирались сделать с ним — убить или одурманить, mi это не удастся. Они даже не держали его, но просто поддерживали под руки, чтобы он не свалился, а значит, поверили, что он пьян.
В этом и была их роковая ошибка.
— Чего это? — пробормотал Дерри, когда человек с сосудом наконец вытащил пробку. — Такое красненькое…
— Да, дружок, — сказал человек, поднося сосуд к лицу Дерри. — Это прочистит тебе голову. Выпей-ка.
Настала пора действовать. Внезапно высвободив руки, Дерри оттолкнул пузырек, смола плеснула в лицо этому человеку, а он мгновенно повернулся и ударил второго ногой в пах, да так сильно, что сам упал, но сразу же вскочил на ноги и схватился за рукоять меча.
Не успел он вынуть его из ножен, как первый из напавших ударил его по руке и выбил оружие. Однако прежде чем он успел им воспользоваться, второй, приняв его в тусклом свете фонаря за Дерри, подкрался сзади и ударил своего товарища в спину. Тот покачнулся, выронил меч, а второй, поняв свою ошибку, бросился уже на Дерри. Положение изменилось в пользу молодого лорда, хотя по-прежнему было непростым. Дерри не был пьян, но и нельзя сказать, чтобы он был вполне трезв, — его реакции были замедленны, а человек, стоящий перед ним, похоже, собирался пустить в ход кинжал. Дерри быстро выхватил из-за голенища свой кинжал. Некоторое время они ходили вокруг друг друга, делая обманные выпады, затем сблизились.
После недолгой схватки Дерри удалось разоружить противника и оглушить его. Опустив обмякшее тело врага на землю, он подумал, что, хотя очень не хочется это делать, ему придется убить этого человека. Нельзя оставлять его живого здесь, в аллее, нельзя допустить, чтобы он заговорил. Он должен умереть.