— Это не объясняет, почему они убивали или пытались убивать наши предыдущие заказы.
— Он клянется всеми святыми клятвами Великой Веры в том, что они делали это из стыда перед тем, что те гхола не оправдывали возложенных на них надежд.
— Откуда они могут это знать? Он хочет сказать, что у них есть здесь шпионы?
— Он клянется, что нет. Я пыталась выведать у него это, но он говорит, что настоящий гхола, который отвечает всем необходимым параметрам, должен произвести видимое волнение среди нас.
— Что это за видимое волнение? Что он…
— Не говорит. Каждый раз он возвращается к одному и тому же: у них есть конкретные контрактные обязательства. Где гхола, Тар?
— Что? О, он на Гамму.
— До меня дошли слухи, что…
— Бурцмали овладел ситуацией, — Тараза плотно сжала губы, надеясь, что сказала правду. Последние рапорты не внушали особого оптимизма.
— Вы наверняка обсуждали вопрос о том, не стоит ли убить этого гхола, — сказала Одраде.
— Не только гхола!
Одраде усмехнулась.
— Значит, правда, что Беллонда постоянно говорит о необходимости моей ликвидации.
— Как ты могла…
— Подчас дружба — очень ценное имущество, Тар!
— Ты вступила на очень опасную тропу, Преподобная Мать Одраде.
— Но я ни разу не споткнулась, Верховная Мать Тараза. Я постоянно думаю о том, что мне рассказал Вафф об этих Досточтимых Матронах.
— Расскажи мне о своих мыслях, — непреклонно потребовала Тараза.
— Не хотелось бы сделать здесь ошибку, — заговорила Одраде. — По своей сексуальной квалификации они превзошли наших импринтеров.
— Шлюхи!
— Да, и они используют свои навыки способом, который приведет к гибели их и всех остальных. Они ослеплены своим могуществом.
— Куда привели тебя твои тяжкие мысли?
— Скажи мне, Тар, почему они атаковали и уничтожили наше Убежище не Гамму?
— Очевидно, они охотились за гхола Айдахо, чтобы захватить или убить его.
— Почему это так важно для них?
— Говори, куда ты клонишь?
— Не могли ли шлюхи действовать по информации, полученной от тлейлаксианцев? Тар, что если Вафф сообщил шлюхам, что тлейлаксианцы вложили в гхола какие-то способности, которые делают его мужским эквивалентом Досточтимых Матрон.
Тараза прижала ладонь к губам, но тут же уронила руку, поняв, что с головой выдала себя этим жестом. Но было поздно. Это уже не имело никакого значения. В комнате снова сидели две единомышленницы, две Преподобные Матери.
— И мы приказали Луцилле сделать его неотразимым для большинства женщин, — сказала Одраде.
— Как долго контактируют тлейлаксианцы с этими шлюхами? — жестко спросила Тараза.
Одраде пожала плечами.
— Лучше спросить о другом: как долго они контактировали со своими Заблудшими, вернувшимися из Рассеяния? Когда разговаривают тлейлаксианец с тлейлаксианцем, то, видимо, открывается множество тайн.
— С твоей стороны это блестящая проекция, — сказала Тараза. — Какова, по твоим оценкам, вероятность такого поворота событий?
— Ты знаешь об этом не хуже, чем я. Это сможет объяснить очень много вещей.
— Что ты теперь думаешь о своем союзе с Тлейлаксу? — с горечью в голосе спросила Тараза.
— Он более необходим, чем когда бы то ни было. Мы должны следить за всем изнутри. Мы должны иметь возможность контролировать действия тех, кто соперничает с нами.
— Мерзость! — прорычала Тараза.
— Что?
— Гхола — это что-то вроде записывающего устройства в образе человека. Они внедрили его в нашу среду. Если тлейлаксианцы наложат на него лапу, то они очень многое узнают о нас из того, что им вовсе не следовало бы знать.
— Это было бы очень неуклюже.
— И очень типично для них!
— Я согласна, что наше положение можно трактовать по-разному, — сказала Одраде. — Но такие аргументы только лишний раз убеждают меня в том, что гхола нельзя убивать до тех пор, пока мы сами не исследуем его.
— Но может быть слишком поздно! Будь проклят твой союз, Дар! Ты дала им ухватиться за нас… а нам — за них, но ни мы, ни они, не дадим друг другу сдвинуться с места.
— Разве это не замечательный союз?
Тараза вздохнула.
— Как скоро мы должны предоставить им допуск к нашим книгам скрещиваний?
— Скоро. Вафф очень торопит.
— И тогда мы увидим их чаны с аксолотлями?
— Это, конечно, рычаг, который я активно использую. Он дал мне свое согласие, правда, я не могу сказать, что он сделал это охотно.
— Мы стремимся все глубже залезть в карманы друг к другу, — проворчала Тараза.
— Это превосходный союз, как я уже сказала, — невинным тоном произнесла Одраде.
— Проклятие, проклятие, проклятие, — повторяла Тараза. — И Тег уже пробудил исходную память гхола!
— Но Луцилла…
— Я не знаю! — воскликнула Тараза. Она мрачно посмотрела на Одраде, вспомнив последние донесения с Гамму.
Обнаружены Тег и его команда, но не было почти никаких сведений от Луциллы. Составлялся план спасения.
Ее собственные слова породили в голове Таразы весьма безрадостные мысли. Кто вообще такой этот гхола? Всегда было известно, что Дунканы Айдахо были не простыми гхола. Но теперь, с новыми нервно-мышечными способностями, с неизвестными свойствами, введенными в него тлейлаксианцами, гхола превратился в обоюдоострое оружие — держать его стало опасно, как горящую дубину. Можно использовать ее для самозащиты, но огонь распространяется по ней с ужасающей быстротой.
Одраде задумчиво произнесла:
— Ты никогда не старалась представить себе, каково приходится гхола, когда пробуждается их исходная память?
— Что? Что ты…
— Каково знать, что твоя плоть выращена из клеток трупа, — продолжала Одраде. — Он же помнит свою собственную смерть.
— Айдахо никогда не были ординарными людьми, — возразила Тараза.
— То же самое можно сказать и о Мастерах Тлейлаксу.
— В чем ты пытаешься меня убедить?
Собираясь с мыслями, Одраде потерла лоб. Как трудно общаться с людьми, которые начисто отрицают преданность, которые обрушивают на мир только свою ярость. У Таразы не было… simpatico. Плоть и чувства других людей были для нее отвлеченными логическими категориями.
— Пробуждение гхола — потрясающее его психику переживание, — сказала Одраде, опустив руки. — Это могут пережить только люди с очень устойчивой психикой.
— Мы допускаем, что Мастера Тлейлаксу — это нечто большее чем представляется на первый взгляд.
— А Дунканы Айдахо?
— Тоже, конечно. Иначе зачем бы Тиран стал покупать их у Тлейлаксу?
Одраде стало ясно, что спор беспредметен.
— Айдахо известны своей верностью Атрейдесам, и не следует забывать, что и я тоже Атрейдес.
— Ты думаешь, что он будет верен тебе?
— Да, особенно после того, как Луцилла…
— Это может быть очень опасным.
Одраде выпрямилась, сидя в углу дивана. Тараза требовала определенности, но жизни Дунканов были подобны меланжи — они имели разный вкус в зависимости от обстоятельств. Как можно было быть уверенным в гхола на все сто процентов?
— Тлейлаксианцы вмешиваются в силу, которая позволила нам создать Квисатц Хадераха, — процедила сквозь зубы Тараза.
— Ты думаешь, что для этого им нужны наши журналы скрещиваний?
— Не знаю, будь ты проклята, Дар! Ты что, не видишь, что ты натворила?
— Думаю, что у меня просто не было выбора, — ответила Одраде.
Тараза холодно усмехнулась. Действия Одраде были безупречны, но ее следовало все же поставить на место.
— Ты полагаешь, что на твоем месте я поступила бы точно так же? — осведомилась Тараза.
Она так и не поняла, что со мной произошло, подумала Одраде. Тараза ожидала, что ее мягкая и покладистая Дар проявит независимость, но не предполагала, что эта независимость произведет такой переполох в Высшем Совете. Тараза отказывалась признать, что все происшедшее было в конечном счете делом ее рук.
— Обычная практика, — сказала Одраде.
Эти слова подействовали на Таразу, как пощечина. Только выучка Бене Гессерит позволила ей не наброситься на Одраде с кулаками.
Обычная практика!
Как много раз Тараза сама обнаруживала в себе этот источник раздражения, этот вечный стимул скрытой ярости? Одраде часто слышала это.
Между тем Одраде цитировала Верховную Мать:
— Застывший обычай опасен. Враги могут определить его особенность и использовать против вас.
Тараза нехотя выдавила:
— Да, это признак слабости.
— Наши враги думают, что знают наши привычки, — продолжала говорить Одраде. — Даже вы, Верховная Мать, думали, что знаете границы, в пределах которых я буду действовать. Я была, как Беллонда. Еще до того, как Беллонда Открывала рот, ты уже знала, что она скажет.
— Мы сделали ошибку, не поставив тебя выше меня? — спросила Тараза. Она сказала это из чувства глубочайшей привязанности.
— Нет, Верховная Мать. Мы вступили на очень опасный путь, но обе знаем, куда должны прийти.
— Где сейчас Вафф? — спросила Тараза.
— Спит под надежной охраной.
— Вызови Шиану. Мы должны решить, не стоит ли оборвать эту часть проекта.
— И получить причитающиеся нам шишки.
— Как скажешь, Дар.
Шиана выглядела немного заспанной и протирала глаза, когда появилась в гостиной, хотя и успела ополоснуть лицо и надеть чистую белую накидку. Волосы были еще влажными.
Тараза и Одраде стояли у окна спиной к свету.
— Это Шиана, Верховная Мать, — сказала Одраде.
Шиана мгновенно пришла в себя и выпрямилась. Она слышала об этой могущественной женщине, этой Таразе, которая железной рукой правила Общиной Сестер из дальней крепости под названием Капитул. Яркий свет, на фоне которого выделялись силуэты обеих женщин, слепил девочке глаза, сбивал с толку. В контражуре лиц Преподобных Матерей было почти не видно, казалось, что темные контуры окружены сияющим ореолом.
Послушница тщательно проинструктировала Шиану на этот случай.