- Так же, как ты сейчас?
- Никогда! – Сабина вновь завыла, еще громче, еще болезненней. Она уже начинала терять чувства. И открылась сама, даже не зная о том. На несколько секунд, самое большее, но этого хватило. – Ты завоешь от наслаждения, когда придут тебя добить, но это кажущееся избавление станет только началом твоей истинной муки. Ты попадешь в лапы Трофима Егорыча, и вот тогда узнаешь...
- Прощай, крошка, мне пора бежать. Столько еще нужно сделать, - сказал Лис, произнося эти слова, как можно ласковей, когда Сабина на миг замолкла, пробуя отдышаться.
Он повернулся и направился прямиком в белизну, а она глядела на него широко распахнутыми глазами, в которых, помимо безумия, появилась и искорка понимания. Крошка... После этого слова до нее дошло, что ее сломали. Что возненавиденный враг получил все, что хотел.
Сабина замолчала. Повернулась к столу, но вместо него увидела лишь идеальную белизну. Сорвалась со стула, чтобы через пару секунд отметить, что и он исчез. Телепатка стояла среди бесконечного небытия.
- Убей меня... – прошептала она, зная, что ее ожидает. – Умоляю...
Лис сел поудобнее. Заслушавшиеся немцы все так же сидели вокруг, а экскурсовод уже сильно охрипшим голосом все так же чего-то вещала, указывая на очередные каменицы. Мундек поглядел в сторону лавок, оба украинца сидели так же, как он их запомнил. Ничего удивительного, прошло пару десятков секунд с того момента, как он глянул на них в последний раз. Все видения отличаются тем, что врмя в них течет в соответствии с волей человека.
Телепат поднялся, оставалось сделать лишь одно. Очень простое дело. Он быстро проник в "тойоту" и одним импульсом отключил грузина. Как он и предполагал, этот тип был самым слабым звеном в группе. Ни малейшей реакции. Украинцы оказались явно получше. Они почувствовали его присутствие, хотя сигнал и был направленным. Вообще-то, Мундек лишь только что выкрал эту технику из разума Сабины, но применил ее настолько хорошо, что Дяченки не смогли его локализовать. А даже если бы и смогли – их судьба уже была предрешена.
Мундек вошел в Семена и остановил его сердце. Он сделал это, одновременно набирая номер мобилки Молодого. Он даже не глядел в сторону сборища. Импульс, пересланный Василю тремя сигналами позднее, удостоверил его, что дело сделано.
- И как там оно, дядя?
Молодой, похоже, уже выпил, во всяком случае, голос его звучал странно.
На углу Одржанской стоит черная "тойота дримкетчер". Через три минуты ты должен стоять рядом с ней.
- Так'точн!...
Мундек захлопнул телефон. До сегодняшнего дня он никогда не убивал, а сегодня на его счету уже были две отобранные им жизни. И одна полностью разрушенная. Это никак не настаивало на шутки. Он пошел, протискиваясь через толпу людей, собравшихся вокруг лавок, на которых лежали останки украинских эсперов. Их мертвые глаза глядели прямо в синеву безоблачного неба. Все это он четко видел глазами зевак из первого ряда. Глянул всего лишь на секунду и сразу же почувствовал подступающую тошноту. Напухшие синие лица, вываленные языки, выпученные глаза и запирающая дыхание вонь. Они были полубогами, им казалось, будто бы правят миром, а он в один миг превратил их в измазанные экскрементами, постепенно гниющие мясные туши. И он мог бы сделать то же самое со всей этой толпой... Мог бы, но знал, что не захочет, никогда не пожелает. Остатки ненависти, которую поглотил вместе со знаниями Сабины, молниеносно исчезали. Когда проходил мимо "Литератки", Лис был уже полностью спокоен... Видя ее застывшее лицо, даже испытал какую-то жалость. Мундек тут же отвел взгляд, он знал, что не следует глядеть на жертв. Слишком часто они потом снятся. Даже если тебе кажется, что в тебе нет ни сердца, ни осознания добра и зла. И это тоже было частью знания, взятого от русской.
Насмеялся он над ней ужасно: создал иллюзию, идеально соответствующую виду того места, в котором Сабина пребывала, и перенес ее в эту иллюзию. Потому-то телепатка ничего не могла ему сделать. Если бы он и вправду сидел там, куда она направила свою губительную силу, наверняка сразу бы и погиб. Он не знал, что, что боевой эспер намеревается ударить, пока та не направила потока энергии на пустой стул, в то место, где теоретически должно было находиться его сердце. Он не мог сломить ее барьеров, хотя и очень старался. Если Сабина достигла такого уровня без стимуляции Морхауса, то кем бы стала, пройдя через то, что прошел Лис? Страшно и подумать!
С самого начала беседы он знал, что лишь один из них может выйти живым из этого столкновения. И потому играл так же, как и Сабина. Победив телепатку ее же собственным оружием. С тем только, что все время говорил правду. А она часто лгала. Теперь он видел это четко, имея в своем мозгу все ее мысли и тайны. Сегодня она сообщила много чего относительно Элиты, но почти что все оказалось ложью. Своего отца и его работодателей она защищала до самого конца, когда безумие не сломило последний барьер.
Телефон в кармане завибрировал. Мундек вынул его, поглядел на экран. Сообщение от Анджея. Открыл аппарат и прочитал краткое сообщение. Всего-то несколько буковок и цифр, а столько содержания. Операция на базе завершена. Пленные освобождены. Русские ликвидированы. В ударной группе потерь нет. Лис ввел условленный сигнал ответа и спрятал телефон. Пускай радуются. Пускай считают, что это уже конец, что угроза ликвидирована. Пускай попразднуют возврат к нормальности. О том, что война только началась, он скажет им завтра, на месте.
Мундек встал на углу, у "тойоты" и поглядел в глубину улицы. Прошло уже четыре минуты, а Молодого все не было.
- Что, дядя, проссаться никак не можешь?
Мундек вздрогнул, услышав голос над самым ухом. Оглянулся – целитель стоял у стенки, держа в руке открытую банку "рэд булл".
- Садись в машину.
Вообще-то Лис собирался произнести это вслух, только голос явно не желал слушаться. Поэтому просиял.
Молодой сразу же перестал смеяться.
- Что случилось? – спросил он, подходя к Мундеку. – Может тебя подзарядить?
Телепат отрицательно покачал головой. Тут вопрос был не в теле, а в психике. Просто-напросто, он выкачал из себя всю энергию, дошел до границы собственной устойчивости. Молодой открыл ему дверь, усадил на заднем сидении, застегнул ремень безопасности. Словно бы Мундек был впавшим в маразм старцем или инвалидом.
- Вести буду я или наш новый коллега?
Лис не сразу понял, а когда до него наконец-то дошел смысл сказанных слов, грузин вежливо пересел на место пассажира.
Молодой занял кресло водителя.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он. – Точно не желаешь провести сеанс?
Снова Мундек лишь покачал головой. Ему был нужен только покой. Покой души. Но об этом можно было только мечтать.
- Ну как, разобрался с сучкой? – Молодой резко сменил тему.
- Да...
- Насмерть?
- Ме...
- Тебя переклинило, или как?!
Целитель уже поворачивал ключ зажигания, но внезапно резко отвел руку.
- Ме...
- Ничего не понимаю...
- Езжай...
- Нет.
- Езжай!
- Нет! – уперся целитель. – Пока не скажешь, что с ней случилось, никуда не двинусь отсюда.
Мундек поднял голову и скривился, когда мимо на воющей сирене промелькнула карета скорой помощи, словно бы этот звук его физически ранил.
- Дядя, прошу, выкладывай... – не уступал Молодой.
- Не беспокойся. Я оставил ее в таком месте, откуда возврата нет, - "засиял" Мундек.
- Ты в этом уверен?
- Да...
- Вправду уверен?
На сей раз телепат сразу не ответил. Вообще-то, он не был уверен, не сможет ли другой эспер заглянуть во внутреннее пространство, в котором осталась плененная Сабина. Тем более, некто столь же сильный, как отец телепатки. Быстро сменяющиеся образы, выкраденные из ее сознания, казалось, подтверждают опасения целителя.
- Не уверен... – ответил Лис наконец.
- Тогда доведи работу до конца.
- Ну прошу тебя...
- Заверши работу до конца. – Молодой был упрямым, что твой осел. – Малдер, если ты чего накосячишь, мы заплатим за это все: я, Карский, его парни и родные. Ты этого хочешь? Мы не можем оставлять за собой ни малейшего следа.
Мундек молчал. Он закрыл глаза, словно засыпал от недостатка сил. И даже не отреагировал на истерический крик, раздавшийся на Рынке через пару секунд.
К жужжанию ламп дневного света можно привыкнуть, но вот к их мерцанию – не обязательно. Человек чувствует себя словно в стробоскопе, а через час желает только лишь того, чтобы чертова светящаяся трубка наконец-то лопнула с треском, давая глазам хоть секунду отдыха.
В прихожей морга центральной военной клиники имени профессора Религи[59] таких мигающих ламп дневного света было несколько, никто не морочил ними себе голову, потому что редко кто находился здесь дольше нескольких минут. К сожалению, именно сегодня наступил этот редкий, исключительный момент, и Мариуш Скальский, ругаясь, сколько влезет, торчал под трещащими лампами, желая им как можно быстрее покинуть эту юдоль.
А стоял он здесь, потому что какой-то паяц пожелал лично осмотреть труп, но не соизволил прибыть в договоренное время. Он опаздывал уже на целых пять минут, на четыреста тридцать два мигания и чуточку поменьше тресков. Для человека с синдромом Аспергера[60] подсчет чертовых аномалий был истинной пыткой.
- Еще шестьдесят восемь, и я ухожу, буркнул Мариуш сам себе.
Он терпеть не мог этих ламп, они притягивали к себе его мысли будто магнит, всякий паз, когда он сюда заглядывал, словно бы они были живыми, словно бы черпали из этого удовлетворение.
Последующий треск был уже громче. Скальский вздрогнул. Двери стукнули, впуская в вестибюль четверых мужчин. У двоих, высоких, в безупречно черных костюмах, были наушники в ушах, от них на километр несло спецслужбами. У третьего, тоже высокого, костюм был сшит гораздо лучше, пах он тоже решительно лучше. Последний из вошедших был намного старше своего товарища, и он был ниже всех; носил он светлый пиджак с заплатами на локтях и шерстяные брюки. В отличие от остальных, он не носил галстука. Расстегнутая под шеей рубашка позволяла ему свободнее дышать.