Чем, кроме всего, хороша одежда из дорогой ткани – такую можно надевать на мокрое тело, не опасаясь, что она полиняет, помнется или, чего доброго, покроется неопрятными пятнами. Поэтому мне не пришлось прыгать голышом на причале. Вылез, отряхнулся и сразу оделся. Высыпал в пригоршню оборванца всю мелочь, какая нашлась в предназначенном для нее кармане, – думаю, там полкороны набралось или около того. Спросил, стараясь говорить дружелюбно и одновременно строго, чтобы не пришла охота обвести меня вокруг пальца или вовсе послать к Темным Магистрам:
– А не подскажешь ли заодно, как отыскать старшину нищих, господина Кобу?
Потому что злиться на Лонли-Локли я, конечно, мог сколько угодно. И призывать на его голову все известные мне проклятия – хорошее, доброе дело. Но если завтра он, к примеру, пожелает мне долгой жизни, вряд ли имеет смысл тут же бежать топиться в Хуроне, чтобы ему насолить. А пренебрегать советами и вовсе глупо. Хорош бы я сейчас был после плодотворной беседы с Нули Карифом без его подсказки.
Оборванец меж тем не спешил отвечать на вопрос. Вместо этого он с интересом меня разглядывал.
– Ну да, – сказал он наконец, скорее сам себе, чем мне. – Новенький из Тайного Сыска. Внук Магистра Фило. И как я сразу не узнал?
Теперь настал мой черед пялиться на собеседника. Ну, то есть мой беглый дед действительно знаменитость, все люди в возрасте его помнят, в том числе портовые нищие, на их долю тоже хватило зрелищ в Смутные Времена. Но что эта братия и меня в лицо знает, да еще и следит за кадровыми перестановками в Тайном Сыске – это для меня была новость.
У оборванца были ярко-красные глаза – причем видно, что не с перепоя, а родной, естественный, так сказать, цвет. Из-под капюшона рваного шимарского лоохи выбивались белоснежные космы. Надо же – альбинос. Никогда в жизни таких не видел, говорят, они только в Уандуке изредка рождаются; впрочем, кто их разберет. Удивительно, что я все это сразу не заметил. Видимо, в глубине души считал портовых нищих существами настолько незначительными, что их и разглядывать-то не стоит.
«Вот и запомни на будущее, – сердито сказал я себе. – Вполне может случиться, что рано или поздно какой-нибудь мятежный Магистр переоденется нищим, и хорош ты будешь, когда дюжину раз пройдешь мимо него, ничего не заподозрив».
Потом моя свежеобретенная умная голова сложила два и два – неожиданную осведомленность оборванца, его внезапный интерес ко мне, экзотическую внешность и необычные для нищего манеры. И немедленно озвучила вывод, который порядком удивил меня самого:
– Так ты, что ли, и есть Коба?
– Такой уж у тебя удачный день, – кивнул красноглазый. – Садись рядом, выкладывай, зачем я тебе понадобился.
Я по сей день благодарен Кобе за наше знакомство. До встречи с ним я полагал себя человеком, презирающим общественные условности, готовым быть на дружеской ноге с любым встречным, вне зависимости от его происхождения и достатка, и одновременно высокомерно пренебрегал возможностью заглянуть в лицо человеку, которому поручил стеречь собственную одежду – на кой мне сдалась рожа этого оборванца. А в тот день понял две важные вещи: во-первых, я сноб, каких еще поискать, а во-вторых, имея дело с незнакомцами, больше никогда не стану полагаться на заранее составленное мнение, потому что только живое впечатление имеет значение и смысл.
А тогда я просто предельно кратко изложил свою просьбу. Дескать, согласно официальным документам, шикка «Айса» покинула порт позавчера утром. А поскольку я своими глазами видел капитана в городе несколькими часами позже, надо бы выяснить, где упомянутая шикка находится на самом деле. И если кто-нибудь из Кобиных людей случайно что-то видел…
На этом месте красноглазый Коба оглушительно захохотал. Я не рассердился – кто их знает, этих нищих, в каких случаях у них принято перебивать собеседника? Может быть, они считают, будто смех выражает одобрение и удовольствие, и ржут, не дав договорить, из вежливости? Поэтому я просто умолк и принялся ждать, когда он успокоится.
– Эй, – сказал наконец Коба, – да ты, как я погляжу, парень не промах! До тебя никому из Тайного Сыска не приходило в голову найти подработку на стороне. Отличная идея: бегаешь вроде бы по государственным делам, а заодно для обманутых мужей интересную информацию собираешь. Сэр Йох давно мог бы озолотиться, если бы захотел.
С одной стороны, его предположение звучало так оскорбительно, что в другое время и в другом месте я бы, не задумываясь, врезал ему как следует. С другой стороны, это была настолько разумная и логичная версия, что и мне самому пришло бы в голову что-то в таком роде – будь я сейчас слушателем, который видит рассказчика впервые в жизни и, соответственно, понятия не имеет, что для того приемлемо, а что нет.
Я не стал тратить время на изложение своих этических принципов. Некогда, да и плевать, что думает обо мне какой-то портовый нищий. Лишь бы информацией помог, если она у него есть. Поэтому я просто равнодушно отмахнулся.
– Недосуг мне обманутых мужей обслуживать. И до приключений леди Гетти нет никакого дела. Меня интересует только груз, за которым она должна была отправиться. Если «Айса» не ушла в Куманский Халифат, надо выяснить, где леди возьмет товар – она же сырье для Королевского парфюмера возит, а не любовные зелья для продажи на Сумеречном рынке.
Моя откровенность была вознаграждена. Красноглазый хлопнул себя ладонью по лбу и с досадой воскликнул:
– Грешные Магистры, а вот об этом я не подумал!
Ничего удивительного, подумал я. Не твоего ума это дело.
Но вслух ничего не сказал.
– А ты шустрый, сэр Мелифаро, – похвалил меня старшина нищих. – Соображаешь. Тогда слушай, что я тебе скажу. Где берет свой товар леди Гетти Ейхелли, врать не буду, не знаю. Но с осени прошлого года – не в Куманском Халифате, это точно.
– С осени прошлого года?
Я сперва ушам своим не поверил.
– Тогда она впервые спрятала свою «Айсу». Да так, что захочешь, а не найдешь. В доках не прячет, а то бы уже давно разговоры пошли, тут народ дотошный, все примечает. Она как-то хитро все устраивает – вроде есть корабль, стоит на якоре где-то чуть ниже по течению, а никто его не замечает. Я сам немного поискал из любопытства – не нашел. Мне рассказывали, что леди Гетти помогал человек из Семилистника, но своими глазами я его не видел, врать не стану. Может, и правда кто-то из Семилистника, а может, просто одежду похожую надел. Но что помощник у нее есть, не сомневаюсь. Гетти сама не справилась бы. Капитан она – один из лучших, а ведьма совсем никудышная.
Я подумал, что вряд ли старшине нищих следует брать на себя смелость выставлять оценки капитанам и колдунам. Но вслух сказал совсем другое:
– Это, получается, сколько рейсов она уже прогуляла? Два, три?
– Этот будет третий, если не передумает.
– И никто ничего не заметил?
– Ну почему же – никто? Я заметил. Вернее, мои люди, но это одно и то же. Велел им помалкивать: красивые леди имеют право время от времени пускаться во все тяжкие, уж кто-кто, а я им в этом препятствовать не стану. И сейчас ты ни слова, ни намека от меня не дождался бы, если бы не напомнил, что у нее за груз. На Королевских похоронах, говорят, очень неплохо подают, а все же пусть лучше молодой Гуриг остается в здравии. Он неплохой Король, а со временем станет еще лучше.
Ну, хвала Магистрам, подумал я. Король его вполне устраивает. Можно, значит, спать спокойно.
– А команда? – спросил я. – Как же ее команда?
– А что им сделается? Сидят тихо, на берег носа не высовывают. Думаю, леди Гетти платит им за безделье вдвое, а то и втрое больше обычного, чтобы язык за зубами держали. Да они и так за нее в огонь и в воду. На шикке команда всегда во всем согласна с капитаном, иначе не бывает.
Анчифа, кстати, то же самое в свое время мне говорил. Дескать, на других кораблях всякое случается, а на шикке моряк, если не предан капитану всей душой, долго не задержится. Сам уйдет на первой же стоянке, а то и вовсе сгинет без следа, вчера был человек, а нынче нет его, и куда он подевался, лучше не задумываться.
– Что касается куманских благовоний, за которыми леди Гетти якобы ходит в Капутту, – говорил Коба, – мне пока ясно только одно: их откуда-то ей привозят. Причем не по воде, по суше. А потом «Айса» возвращается в порт, леди Гетти как ни в чем не бывало платит пошлину на таможне, ее матросы щедро раздают милостыню, будто и правда вернулись из опасного рейса, все довольны, и я не в накладе… Не надо было ей выходить замуж за Кеттораму Ачуани, – неожиданно заключил Коба. – Я всегда это говорил.
Ну надо же, какая дальновидность.
– Твои люди смогут показать место, где стоит ее шикка? – спросил я.
– Вряд ли. Память у них короткая. Мало кто из моих ребят сможет связно доложить тебе, где вчера заснул, хотя есть, конечно, и среди них таланты. А вот я, пожалуй, покажу. Но не сейчас, а когда стемнеет. Команда-то на борту. Не стоит людей раньше времени будоражить.
Я все взвесил и решил, что красноглазый прав. Вечером так вечером. И, если по уму, показывать шикку надо не мне, а кому-нибудь из старших коллег – если уж она действительно заколдована, вряд ли я вот так сразу разберусь, что к чему.
– Хорошо, – сказал я. – Когда стемнеет. Не знаю пока, кто этим делом теперь займется. Но тебе же все равно, да?
– Абсолютно все равно, – ухмыльнулся Коба. – Лишь бы за работу заплатили. Я – человек бедный, а в казне денег много. Только потому и жив до сих пор, что в Тайном Сыске работают добрые люди.
Вовремя он напомнил.
Я полез в потайной карман за деньгами, решил – отдам все, сколько найдется. Неприятный тип этот Коба, но, похоже, с ним надо быть в хороших отношениях. Могу себе представить, сколько он обо всех знает.
При себе у меня оказалось не так уж много – всего две с половиной короны. Я пересыпал деньги в протянутую ладонь, на всякий случай спросил:
– Этого хватит?