- Тогда почему ты не винишь меня? - настаивал синтезатор.
- Потому что я, а не ты, была там. Потому что я, а не ты, все это натворила, - Мелоди почувствовала, как по ее лицу покатились злые слезы - она отняла чью-то жизнь.
- На твоем месте я поступил бы точно так же, - отстучал Форсайт.
Ко быстро повернулась к нему и схватила ученого за руку.
- О нет, - воскликнула она, - только не ты, Адриан, только не ты, мой…
- Почему Мелоди плачет? - послышался вдруг голос Мартина.
Японка взглянула на подошедшего, раздраженная его присутствием. Половинник висел футах в десяти над фургоном, словно акробат на трапеции, вверх ногами, уцепившись за стальную балку перекрытия.
- Я убила Симону Кальдер, - коротко ответила Ко, больше для себя, чем для Мартина.
Мартин несколько секунд раскачивался вперед-назад, затем разжал руки, перекувырнулся в воздухе и мягко, почти бесшумно, приземлился точно за спинкой кресла ученого, после чего сунул голову в фургон и принюхался.
- Симона Кальдер тагони, - сообщил он. - Симона Кальдер Аркадский перемещенный. Аркадский перемещенный убивает людей. Первый раз человек убил Аркадского перемещенного. И остался жив.
- Убивать очень плохо, Мартин - вот в чем все дело.
Некоторое время Мартин задумчиво следил за мерцанием огоньков на небольшом мониторе, прикрепленном к левой ручке кресла Форсайта. Затем, выпятив губу, половинник осведомился:
- Мелоди хотела убить Симону Кальдер?
- Нет, - искренне ответила Ко.
- Мартин понимает, что плохо х о т е т ь убивать. Иногда п р и х о д и т с я убивать. Вот разница.
- Это не был несчастный случай, Мартин. Убийство личности есть убийство личности. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Мартин протянул руку над спинкой кресла и ласково коснулся локтя молодой женщины.
- Нет, нет. Мелоди неправа.
Он нырнул в фургон, просевший под его весом.
- Симона Кальдер Аркадский перемещенный. - Мартин ухватился за край черного пластикового покрывала. - Перемещенное обличье Симоны Кальдер тагони. - Он взглянул на Ко, вцепившись обеими руками в пластик, глаза его сделались большими и круглыми. - Могущественный Аркадский перемещенный.
Половинник принялся стягивать покрывало на себя.
- Нет, Мартин, не нужно… пожалуйста… я не могу…
- Могущественный с т а р ы й Аркадский посвященный, - торжественно закончил Мартин, одним рывком стягивая пластиковое покрывало, которое взвилось в воздух так легко, словно под ним ничего не лежало.
Ко изумленно отступила на шаг. Она была готова лицезреть безжизненные руки, ноги и остановившийся взгляд убитой ею женщины, и этот взгляд должен был буравить ее, прожигая насквозь.
Но ничего этого не было - ни рук, ни ног, ни взгляда. Тело исчезло. Лишь облачко белой пыли, взметнувшееся от дуновения ветра и тут же растаявшее в воздухе.
- Старый, старый, старый Аркадский перемещенный, - задумчиво пробормотал Мартин, выпуская пластиковое покрывало из рук.
Мелоди резко повернулась к Форсайту, словно ища у того подтверждения увиденному. Рядом с физиком безмолвной статуей застыл Гален Сорд.
Мелоди взглянула на Галена, стараясь отыскать в его глазах понимание. Но единственное, что она увидела, была его рука, на мгновение погрузившаяся в облако белой пыли - все, что осталось от мертвой тагони. Лицо Сорда исказила кривая улыбка.
Мартин вернул японке ощущение своей невиновности. Сорд же возвратил ей былую ненависть.
Глава 14.
Жа-Нетт услышала знакомое царапанье в дверь спальни и крикнула Мартину, чтобы он заходил. Ее приятель бесшумно вошел, закрыл за собой дверь и опустился на пол рядом с девочкой, крепко упершись ладонями в толстый белый ворсистый ковер.
Маленькая негритянка сидела на краю кровати, устремив задумчивый взгляд в окно, где между двумя громадами соседних домов виднелся кусочек голубого неба. Она вдруг осознала, что, хотя Сорд в последнее время все чаще прибегал к ее услугам, ей редко доводилось видеть дневное небо. Гален предпочитал ночь. Девочка приглашающе похлопала ладонью по кровати, и Мартин быстренько устроился рядом, уставившись туда же, куда был устремлен ее взгляд.
Некоторое время спустя половинник покачал головой и осведомился:
- Что делает Жа-Нетт?
- Бьет баклуши, - отозвалась девочка.
- Не понял?
- Так говорил мой папа. Сижу и ничего не делаю.
- Внутри тебе легче? - не отрываясь от окна, спросил Мартин.
- Не думаю, что смогу есть бюргеры скоро, но все будет в порядке.
Мартин неожиданно вскинул руку и указал куда-то в небо длинным, увенчанным черным ногтем пальцем:
- Самолет!
Жа-Нетт улыбнулась, заметив серебристую точку, медленно плывущую между домами. На землю опускались сумерки.
- Летал когда-нибудь?
Мартин отрицательно мотнул головой:
- Но хотелось бы.
- Наверное, Сорд возьмет тебя с собой в полет. Мы с ним летали в Лондон, в Сан-Франциско. И он позволил Мелоди сводить меня в Мир Диснея.
Мартин снова покачал головой:
- Мир Диснея как Первый Мир? Второй Мир? Сумеречный Мир? Мартин не знает.
Жа-Нетт рассмеялась.
- Это как большая детская площадка, - пояснила она. Девочка коснулась кончиками пальцев руки приятеля. - Тебе бы там понравилось. Уверена.
- Мелоди возьмет Мартина?
- Конечно. Ей там тоже нравится. Да и Сорд иногда рад хотя бы на время от нас избавиться. - Маленькая негритянка опустила ноги на пол. - Может, включить телевизор? У нас в запасе еще час, или даже немного больше.
- Схватки? - встрепенулся Мартин.
- Завтра вечером, - ответила Жа-Нетт.
Мартин пожал плечами.
- Ладно, поглядим. - Немного подумав, он добавил. - Галену Сорду стоило бы купить видео. Тогда схватки были бы всегда.
Половинник тоже опустил ноги на пол.
- А в Мире Диснея есть схватки?
- Думаю, да, - кивнула Жа-Нетт. - Это именно то, чем ты занимался у себя там, в анклаве? Смотрел видео и мечтал?
- Иногда. Смотрители не часто позволяли Мартину смотреть видео, поэтому Мартин представлял все внутри себя.
- А эти, смотрители - они что-то вроде родителей, да?
Мартин опустил голову и принялся теребить покрывало:
- Жа-Нетт помнит родителей?
- Да - маму с ее черными глазами. Говоришь, она из клана Марратин? Но я больше ничего о ней не знаю.
- Папа человек?
Жа-Нетт зажмурилась, и перед ее мысленным взором всплыло лицо отца - черная, как ночь, кожа, тонкие усики и та особая улыбка, которая, как она думала, предназначалась ей одной.
- Думаю, он исчез, когда мне было шесть лет.
- А куда он ушел?
Девочка открыла глаза и вновь устремила взгляд куда-то за окно, но услужливая память продолжала рисовать картину: четырехлетняя Жа-Нетт, скрестив ноги, сидит рядом с отцом в машине и играет в куклы, заставляя их двигаться, танцевать и драться, не прикасаясь к ним даже пальцем. Она видела лицо отца, наблюдавшего за ней в этот момент, на котором застыла та особая улыбка, и снова ощутила ту любовь, которую, как ей казалось, наполнял этот взгляд, пока не стала понимать жизнь лучше.Вспомнила те игры, в которых участвовал и он, и в которых ее любимые куклы заменялись игрушками отца: игральными костями. Девочке едва исполнилось пять лет, но она уже умела заставлять кости катиться очень естественно и замирать тогда, когда это было необходимо. Отец называл ее своим маленьким ангелом.
- Жа-Нетт знает, куда ушел папа? - откуда-то издалека донесся голос Мартина.
Вегас - вначале они попали в Вегас. Ее отец с толстой пачкой денег, такого количества ей еще не приходилось видеть. А папа говорил своему ангелу, что вдвоем они сумеют сделать эту пачку еще толще, такой большой, что хватит на поиски мамы. Для шестилетней Жа-Нетт, впервые попавшей в залитый огнями казино город, все окружавшее казалось еще замечательнее, чем Рождество.
Но в казино ее не пустили. По крайнее мере, в те, куда хотел попасть ее отец. Служащие казино никак не могли взять в толк, почему он настаивает на ее присутствии в игорных залах, и предлагали ему отвести девочку в детскую комнату, к мультфильмам и мороженому, что Жа-Нетт очень даже нравилось.
Однако, отгородившись от всего остального мира в кабине их спального фургона, папа объяснил дочке, что она должна находиться рядом с ним, когда он играет в кости, чтобы заставлять их останавливаться тогда, когда это нужно.
Наконец, удалось отыскать подходящее место в Рено, и Жа-Нетт теперь часами сидела за столиком ресторана, устремив свой взгляд туда, где, отчетливо видимый на фоне каких-то деревянных столбов и старого колеса от фургона, в десяти футах от нее, у огромного стола, за которым взрослым было позволено играть в кости, стоял ее отец.
Было очень трудно, находясь так далеко, управлять костями, время от времени теряя их из виду. Однажды она заставила перевернуться кость уже после того, как та остановилась, и это привело взрослых в ярость. Но в основном ей удавалось укладывать кости так, как хотелось ее пане, и каждый раз он бросал на нее сквозь спицы колеса взгляд, наполненный любовью - так ей казалось.
Сидя на постели в Голубятне, ощущая тепло, идущее от тяжелого тела Мартина, Жа-Нетт понимала, что вся эта невинность, с которой она вспоминала своего отца, целиком объяснялась ее тогдашним возрастом. Теперь-то она знала, что особая улыбка отца предназначалась отнюдь не ей, а способности к транслокации, унаследованной Жа-Нетт от матери. Она никогда не была папины маленьким ангелом, а просто средством решения всех отцовских проблем.
Жа-Нетт с силой зажмурилась и вновь отчетливо увидела женщину в платье, едва прикрывавшей ее тело, прижимавшуюся к отцовской руке и безудержно смеющуюся, когда он метал кости, а Жа-Нетт вытворяла с ними то, что хотел ее отец. Она увидела другую, особую, улыбку отца, предназначавшуюся этой женщине, и вдруг отчетливо поняла, что он никогда, никогда в жизни не станет искать маму.
Той ночью, лежа без сна на койке в спальном фургоне, девочка изо всех сил прижимала скомканный край одеяла к лицу, вздрагивая от страха каждый раз, когда рядом тормозил другой фургон или автомобиль, и на оконных стеклах на мгновение появлялся и исчезал отблеск фар. Горькие слезы безмолвно скатывались по ее щекам. Слезы по отцу, оставившему ее в одиночестве этой ночью. Слезы по маме, исчезнувшей во мраке.