К концу дня жара спала. К середине ночи получилось переговариваться между собой по ветру. К утру закончились силы на лишние слова и думы. К восходу солнца угасла надежда. К полудню случилось ужасное.
Все ведь так или иначе задавались вопросами жизни и смерти. И тут бесполезно спорить, даже у младенцев возникают эти мысли. Все так или иначе приходят к простому, на первый взгляд, выбору, что лучше: быстрая смерть или жизнь в мучениях? Из той же серии, что лучше: горькая правда или сладкая ложь, трещащая по швам и разъедающая вас со временем? Само событие или его ожидание? У магов ордена было достаточно времени обдумать для себя ответ, наслушаться истошных воплей и нарисовать судьбу ушедших к лесу отрядов. От любой мысли сердца сжимались даже у самых чёрствых душ. Им посчастливилось выжить, испытав лишь часть боли. А что было бы, не успей они выставить щит? — Воображение рисовало быструю смерть в агонии, не иначе. Реальность оказалась куда более жестокой. Сначала из белого шума пришла трупная вонь, потом и её источник. Маги хоть и были готовы к худшему, находились в исступлении. Исчезли недосып и усталость, остался только ужас. Пока пришедшие не вступили за барьер, к ним никто не решался подойти. Дальше их сразу подхватили на носилки и отнесли в замок в самую большую свободную залу, пряча от лишних глаз. К ним впустили только главного лекаря и стояли в исступлении, ожидая, пока тот не позволит войти.
Это были живые трупы, по которым впрок изучать все виды разложения. Части тел были почерневшими, будто от обморожения, что-то — обуглилось, кое-где виднелись кости, следы гниения, у некоторых куски плоти и даже конечности просто болтались или свисали лоскутами ткани. Колеодо запретил кому-либо приближаться к зале и сразу же взял с каждого из присутствовавших, включая лекаря, клятву на крови о молчании. Всё произошедшее было запрещено к разглашению пожизненно, лишь следующие главы ордена могли получать и читать заветную летопись, и только потом распоряжаться её судьбой.
— Вы можете войти, — врачеватель вышел из залы, протирая руки о заляпанный кровью фартук, — они не заразны и могут говорить, но век их завершён. Я сделал всё, чтобы облегчить их боль, но это лишь на время.
— Всё настолько безнадёжно? — в глазах Дила было горькое отчаяние.
— Да. — Лекарь тяжело опустил веки. — Тело — это сосуд души. В моих силах держать их души в сосудах столько, сколько потребуется, но остановить разложение я не властен. Вы получите лишь около бесконечно гниющие туши, а они — вечные муки. Поговорите с ними сейчас, и они уйдут на покой.
— Благодарю, — Колеодо похлопал его по плечу, — вы пойдёте с нами. Я настаиваю. — Его взгляд смотрел прямо в душу.
Лекарь, не высказывая эмоций, поклонился и открыл дверь в залу. Внутри всё ещё был сладкий трупный запах, но сейчас он хотя бы смешивался с травами и смесями, которыми покрыли покалеченных. Среди них не было ни одного солдата, только маги высших классов с абсолютно стеклянными глазами, если те не были перевязаны. Колеодо с остальными подошли к самому «целому» и «живому» из них, удручающее зрелище.
— Я обезболил их, — врачеватель говорил спокойно, — они могут говорить.
Живой мертвец моргнул в подтверждение.
— Умферцо, что с вами случилось? — Колеодо сел на колени перед больным.
— Агхххх, — тот тяжело скрипел челюстью в ответ, не мудрено, она сильно обгорела и обнажала зубной ряд, — это лес. — Маг тяжело и протяжно сглотнул. — Никогда не нападайте на этот шнердов лес! Он проклял нас! Всех! — Он закашлял кровью. — Та земля теперь тоже проклята… Мы только начали нападать… Едва крикнули: «Готовьсь», — и выпустили первые огненные стрелы. Он тут же. Тут же. Отреагировал.
— Лес? На вас напал ЛЕС? — глаза Дила метались от ужаса.
— М…да, — Умферцо опять сглотнул, — волна… Проклятая волна… Мы едва успели выставить защиту. Ха! — Он сплюнул кровью. — От этого не спасёт никакая шнердова защита! Всех испепелило на месте, а мы… просто ослепли. Когда мы очнулись… вокруг только боль и пустота… Слишком много всего, мы не могли понять, что это, поэтому пусть, — маг сухо закашлял, — пусть будет пустота и… звон в ушах. Мы едва собрались. Использовали остатки магии, чтобы добраться до вас. Повторяю: никогда не нападайте на лес! — Он снова сильно захаркал кровью.
— Что это было?
— Волна. И. Свет. — Из носа Умферцо потекла кровь, он часто задышал, теряя сознание, и маги отошли, уступая лекарю.
К вечеру уже была выставлена регулярная слежка. Маги сменяли друг друга по очереди и звали лекаря при необходимости, чтобы облегчить припадки прокажённых. Все слова фиксировались на одной бумаге, передававшейся из рук в руки. В частном порядке Колеодо вызвал к себе Дила, чтобы завершить начатый разговор.
— Ты единственный, кто остался здесь из аристократии. — Взгляд главы ордена был испытывающим. — Мы теперь скреплены клятвой крови. Ты должен рассказать всё, что знаешь. Любая деталь. — Он отчеканивал и втаптывал в юнца каждое слово.
— Мне говорили, что здесь находится конец мира, — Дил теперь выглядел лишь запуганным кроликом, далеко от того дерзкого жеребца, коим он показывал себя на собраниях, — и отправили сюда. Мне не было необходимости вступать в орден, если это членство не несло в себе самоценности. Здесь она, дословно, — он сглотнул, — в том, что это «конец мира». Ни я, ни другие из моих, не знают больше. Только эти два слова. Затем я и здесь. Чтобы выяснить.
— Допустим. — Лицо Калеодо было каменным. — Почему ты не пошёл с войной на лес с остальными?
— Страх. Я испугался. Я приходил за знанием, а не за славой.
— А остальные?
— Я не знаю про них. Мы не друзья. Если вы думаете, что все древние дома дружны между собой, то ошибаетесь. Большинство из нас не знакомы друг с другом.
— И всё же в поход пошли только аристократы, — Колеодо наклонил голову в сторону залы с ранеными.
— Это неудивительно. Во-первых, слава и имя, чтобы прославить род. Во-вторых, согласие с идеологией. Все дома так или иначе вхожи в круги элит объединённых земель, как и Герцог. Мнение, которое он продвигает, в общем и целом отражает их позицию. Если угодно, он выступает от имени аристократии. В третьих, это долг любого носителя благородной фамилии — присоединиться к войску лидера.
— Выходит, ты согласен с тем, что лес надо сжечь?
— Я считаю, что слишком много власти даётся тем, кто не обучен ей распоряжаться. Великие её законно обрели, Элементалы — существа с древнейшим опытом управления невероятной силой. Ни те, ни другие уже давно не конфликтовали. Хранители в такой парадигме лишние и явно не выдающиеся. — Дил говорил об этом воодушевлённо и даже фанатично, что свойственно молодым горячащимся людям. Колеодо лишь кивнул.
— Что тебе удалось узнать?
— Что тут есть замок, две деревни, лес, равнины, река и больше ничего. Я рылся в тех же архивах, что и вы, в них совершенно ничего нет. — Юноша обречённо упёрся локтями в колени.
— Почему это место называли «концом мира»?
— Говорю же, не знаю. — Он тяжело и грустно дышал, его разъедала досада. — Может, потому что дальше ничего нет? Просто степи и сухая земля, которую незачем заселять. Да, ещё потому что лес — могила одного из Первородных, его собственный «конец». Но в этом лесу шнерд ногу сломит. Ни одна деревенщина не ходит в его чащу и не знает, кто ещё там живёт. Записей тоже нет, только о том, что оттуда выходят Хранители, а теперь ещё и проклятья, — Дил сплюнул.
— Ты хотел бы отправиться в лес сам?
— После произошедшего⁈
Ответа не последовало.
— Да, это моя миссия, — юноша стал ещё более подавленным. — Не важно, какой ценой, но понять смысл этого места и передать его силу роду. Или заполучить власть над территорией.
— Довольно честно.
— Мы с вами поклялись на крови. Да и сейчас нет смысла скрывать с учётом обстоятельств.
— Я предлагаю тебе сделку.
Дил, внимая, поднял голову.
— Это неточно, но говорят, что Вермалл скорее всего цел. — Колеодо говорил, будто мраморная статуя, слабая свеча едва колыхалась от его дыхания и придавала особый оттенок его лицу. — Если это так, ты можешь поселиться там и изучать местных и лес. Моё условие простое: всеми знаниями делишься со мной и больше ни с кем из братии ордена. Взамен я отпущу тебя из замка и буду рассказывать о том, что знаю сам. Об этой связи знаем только мы с тобой, и заканчивается она с жизнью первого из нас. Такое сотрудничество будет благоприятно всем сторонам, раз мы оба заинтересованы в происходящем. И не противоречит нашим целям. Я в первую очередь маг и не ищу власти или силы, только истины и просвещения.
Юноша молча кивнул, его тёмные волосы качнулись в такт голове с небольшим отставанием, а сероватые глаза сверкнули искрой надежды.
— Хорошо. Тогда отправишься, как похороним братьев.
Свеча едва колебалась. Маг перечитывал cтарую сказку, которую записал для него Дшер, и задавался вопросом, как это связано с Хранителями и той смертоносной волной, когда вошёл лекарь. Тень усталости едва коснулась его выносливого лица, но здоровым оно всё равно не выглядело. Эти двое были единственными из живых и не умирающих, кто не спал в ту ночь. Колеодо молча поднялся и проследовал за гостем. В конце концов, любые разговоры сейчас были лишними — доктор хотел что-то показать, он понял это по простому кивку головы.
Стены замка, едва освещенные свечами, отдавали холодом и бездушием. Оттого путь до залы, казалось, длился десятки минут. Перед самым входом врач пропустил главу ордена вперёд, тихо открыв дверь. Тот вошёл и сел на один из свободных табуретов. Тени глубоко отражали задумчивые морщины.
— Мастер Колеодо, — лекарь тяжело сел напротив, — замок в опасности. Нынешний купол слишком хрупок, к тому же требует регулярной поддержки. Боюсь, это вас не защитит.
— Это проклятье… — Умферцо тяжело подхватил сказанные слова. — Наши души никогда не найдут покоя. Мы все это чувствуем, и ты, Колеодо, почувствуешь, когда осядут остатки волны.