В одну из ночей я всё же нашёл в себе волю покинуть кровать и получше осмотреть портреты людей, висевшие вдоль лестниц нашей башни, благо, нас из неё в итоге не выселили. Мечи воинов, как и доспехи, были не старше шестисот лет, насчёт магов же я не был так уверен. Причём располагались портреты в хронологическом порядке от старейших сверху к новейшим снизу. В начале преобладали портреты именно братьев ордена.
— Интересуешься? — Лин образовался рядом со мной слишком неожиданно.
— Не спится.
— И давно ты не видел снов?
— Как приехал.
— И что снилось?
— Ха. Поляна с козами и какие-то шары.
— Не так плохо, — орк отвернулся и подошёл к одному из портретов. — Йольм снова ночует у тебя?
— Ага. Он болтает, а потом проваливается, как будто ему больше не с кем.
— Поверь мне, дело совсем не в разговорах.
— А в чём?
— Он очень боится остаться один. Пикси крайне чувствительны к потусторонним силам, он постоянно ощущает присутствие призраков, но не хочет об этом говорить.
— А здесь есть призраки? — Я был искренне удивлён.
— Да, башня была перестроена на костях магов, их портреты висят наверху башни. Незадолго после этого тут построили военную крепость и замок ордена оброс городом.
— И к чему такие жертвы?
— Сила их душ защищает Никад от нападения проклятых из степи. Если ты не заметил, они приходят каждую ночь и тщетно бьются об невидимый купол, пока тщетно. Гордот помогает ордену с укреплениями по ночам, только благодаря этому мы смогли добиться отсрочки в неделю.
— Сюда пришлют подкрепление?
— В лучшем случае личные отряды благородных семей, чьи дети тут находятся. Объединённой армии есть чем заняться.
— Лин, я же могу спросить? — На языке вертелся животрепещущий вопрос.
— Спросить да.
— В чём смысл нашего просвещения для других? Зачем это нужно?
— Не совсем понимаю твой вопрос, для баланса, разумеется, — он повернулся ко мне и скрестил руки на груди.
— Ну вот мы живы, маги могут колдовать, да, чуть тяжелее, но могут же. Есть армии, есть аппарат власти, наше просвещение облегчит кому-то жизнь, но едва ли ощутимо.
— Это в тему того, что ты простой кузнец и тебя не касаются высокие материи. Я верно понял?
Я просто кивнул.
— В чём-то ты прав, — он тяжело вздохнул и начал спускаться вниз, — отчасти из-за этого магию изучают всё меньше. Зачем? Ведь это сложнее и опаснее любого другого дела, даже военного. Но на магии основан наш мир. Благодаря магии существуют разные расы, культуры, еда, города — она плотно вплетается в нашу жизнь, и потому её часто не замечают. К тому же именно магия даёт высшую власть. Ни одна армия в чистом виде на одной физической силе не способна противостоять Элементалу или Великому. А дальше, сам понимаешь. Когда есть сила, дающая власть, должна быть сила, её контролирующая. Ты мог не задумываться об этом, но, например, ордена следят за тем, чтобы никакой маг не вызвал бесконечный дождь или пожар. Они вмешиваются и восстанавливают баланс, и так дальше по иерархии. Насколько помню, старейшина твоей деревни владеет стихией воды, так вот его должность тоже не простое совпадение. Во многих местах так делают, чтобы защититься от опасности. Так что ты ошибаешься, когда говоришь, что на обывателей это не влияет. Влияет, вы просто об этом не задумывались.
— Логично. Но все они сейчас могут колдовать, так зачем нам просвещаться?
— Как я говорил, вы — мерила баланса. Его отсутствие сказывается тем сильнее, чем выше мастерство мага. Я сейчас не могу колдовать и вполовину своих возможностей — просто не смогу совладать с таким потоком, и так же у других. Да, какой-нибудь проходимец как колдовал лёгонький огонёк, так и будет, но вот остановить пожар продвинутый маг огня сможет уже с бОльшим трудом. Иными словами, на обывательском уровне никто ничего не заметит, пока не начнётся хаос, а, поверь мне, он рано или поздно начнётся. Если уж не естественным ходом, то по чьему-то злому умыслу, — Лин кивнул в сторону холма, на котором, я знал, копошились проклятые. — Тебе ещё многое предстоит узнать о власти, Марвин, всем вам. Поверь мне, это намного больше, чем просто отдавать приказы.
— А сразу нельзя рассказать? Или это тоже очередная тайна?
— Можно, но слова без опыта — пустой трёп, это ты и без меня понимаешь. Тренируйся, слушай уроки, больше общайся с другими Хранителями и доверься своему наставнику, — мне даже показалось, что на этих словах орк игриво улыбнулся, — ты не первый и не единственный, перед кем лежит тяжёлый путь.
Мы разошлись и я тут же провалился в дрёму, предварительно накрыв храпящего Йольма носовым платком.
В небе пролетела одинокая птица, знаменуя окончание светлого дня и приход сумерек. Среди улочек старого города мелькала плотно сбитая фигура. Опаздывать очень не хотелось, но и не остановиться было сложно: слишком давно ему не выпадал шанс вот так просто насладиться мгновением. Эфай задержался в проулке между двумя каменными зданиями, ходить приходилось окольными путями, чтобы не привлечь лишнего внимания. Он огляделся по сторонам и засмотрелся на отблески солнца, падавшие на светлые камни. Этот случайный вид напомнил ему о родных краях, где всегда было много тепла и зелени, а каменные дома отделывали с особым изяществом.
Эти воспоминания отвлекли тифона от важной детали: тишины. В городах она бывает нечасто, вдали всегда слышны чьи-то голоса или пьяные пения. С одной стороны, этот шум утомляет, а с другой — гарантирует, что ты не один и тебя услышат. К тому же, для оживлённого Никада выглядела эта тишина нарочито неестественно. Он поймал себя на этой мысли буквально за мгновение до неизбежного. С крыши невысокого домишки спрыгнул безликий ассасин. Редкостная неприятность. Их орден появился даже раньше, чем армия объединённых земель, и брали они туда любого, кто пройдёт испытания. Какие? — Никто не знал. Поговаривали, что их агенты сами вербуют приглянувшиеся воинов, но были случаи, когда в ряды ассасинов попадали ещё детьми. Служить они могли кому угодно, даже воевать друг против друга, но подчинялись одному главе. Кем он был — такая же тайна. Давным-давно считали, что это Герцог, но орден не восстал после его смерти, и версия себя отжила. Одно было известно наверняка: они натренированы выполнять самую чёрную работу и осечки дают разве что в случае смерти, что довольно редко.
Второй ассасин был на крыше более высокого здания, но уже выдал себя на спуске. Эфай напряг жабры и достал из-под плаща два длинных острых клинка и схлестнулся с первым безликим. Свой лан сянь он отдал на сохранение Гордоту, который и так почти круглые сутки не покидал пост. Удары наёмника были короткими и быстрыми, он наносил их небольшими ножами, видимо, надеясь на скорый ближний бой на узком проулке. Его выпады длились не больше секунды, отчего уследить за ними или спрогнозировать становилось невозможно. Тифон закрутил клинки между мускулистых пальцев, прижимая противника к стене, тот быстро отпрыгнул в сторону, встав вдоль дороги так, чтобы спины обоих были открыты.
«Плохо дело».
Места для привычных извилистых атак не хватало, пришлось поставить ноги на ширине плеч и биться по обе стороны от себя. Особая техника боя Эфая заключалась в мастерском владении всеми частями тела, он мог драться обеими руками одновременно, быть гибким, ловким и одновременно сосредоточенным. Подступить к нему первый нападающий уже не мог: был риск лишиться руки. А вот второй оказался большей проблемой. Тот использовал шпагу и, хоть был менее маневренным, зато дотягивался до тифона без проблем и был сзади. Прижать одновременно обоих к стене было проблематично — был риск заманить самого себя в ловушку, перетащить их на одну сторону казалось более реальным. Эфай присел на корточки, сделал подсечку клинками сзади себя, перекатился спиной назад, прижав руки к груди и расправил руки с оружием, направив его в разные стороны. Концы лезвий задели стены домов, но цель была достигнута: ассасин со шпагой предпочёл перепрыгнуть и избежать удара, а не атаковать, но не предусмотрел второй взмах клинками и не успел развернуться, а потому получил лезвиями по задней стороне голеней и свалился на колени. Второй был по-прежнему цел. Он выхватил у упавшего шпагу, оставив при этом во второй руке клинок.
«По-любому ещё совсем мальчишка, — подумал Эфай, глядя на короткие рывки безликого, — может позволить себе растрачивать много энергии вникуда»
Тифон сложил клинки рукоятями вместе, взял в одну руку и начал крутить восьмёркой, наставив их на соперника. Наёмник насторожился, но прыгать с места на место не перестал и сделал быстрый выпад шпагой, пытаясь дотянуться до цели. Эфай отбился. Этот бросок был ожидаем. Медлить было нельзя. Он снова взял по клинку в каждую руку и начал круговые движения руками крест-накрест, локти были сдвинуты вместе, из-за чего лезвия не задевали стен и держали ассасина на расстоянии без шанса дотянуться даже шпагой. Эфай двинулся вперёд, стараясь находиться по центру проулка. Достигнув лежавшего убийцу, он пробил ему голову сапогом, по камням заструилась багровая полоса. Опыт научил добивать сразу и без колебаний.
Малец оказался не таким зелёным. С одной стороны, от осознания, что ему предстоит драка с интересным противником, в венах тифона приятно забурлила кровь. С другой, потасовка явно затянулась. Ассасин отскочил, вынул из карманов сюрикены и начал метать их по сопернику, целясь сначала по незащищённым ногам. Один из них больно порезал голень, тифон захромал, вниз по ноге пошла тёплая кровь.
«Шнерд», — было ужасно обидно после стольких лет сражений проколоться на таком пустяке. Да, сюрикены в долгих боях использовались крайне редко, но вот в таких уличных потасовках всякие отморозки не гнушались их метнуть, предварительно смазав каким-то ядом.
Потратил безликий всего четыре штуки, сколько оставалось — было непонятно, но в руку помещалось точно не больше. За новой партией наёмник не полез, а с возросшими силами рванулся к Эфаю, который едва успел увернуться от предыдущих приёмов и согнулся в спазме от боли. Шпага прошла критически близко к уху, спасли только боевые инстинкты — рука с клинком сама выставила блок. Драться без магии было непривычно, точнее не так. Ограничивать использование магии было непривычно. Любое неосторожное заклинание — и город может снести волной. Или упадёт всего пара капель. Нельзя предсказать. Настроиться на разрозненные потоки силы было возможно, но для этого требовалась концентрация, время и спокойная обстановка. Не тот случай. Но вот использовать свои расовые особенности вполне безопасно, разве что в такой обстановке бесполезно, да и выдавать себя ещё больше не хотелось. Но боль в ноге злила и раззадоривала, а если яд попал в кровь, времени на раздумья не оставалось. На всякий случай он растопырил жабры на задних сторонах предплечий и голеней, а уши приятно зачесались после обретения более острой формы. Наёмник на этот раз не отпрыгнул назад, а остался вблизи, готовясь воспользоваться более привычным ножом. Из-за неожиданности его выпада, Эфай сдвинулся и оказался почти прижат к стене, пространства для манёвра с клинками не оставалось: требовалось место для маха. К несчастью мальца, он знал слишком мало о своей цели. Атакуя шпагой, он убрал вторую руку с оружием за спину для сохранения баланса и теперь замешкался, возвращая её в боевую позицию. Вторая рука при этом всё ещ