ё была вытянута и по-прежнему держала шпагу, отчего грудь и шея оказались открыты. Инстинкты снова взяли своё: Эфай атаковал ассасина, как лев атакует лань, только куда менее изящно. Вытянувшаяся морда с длинными клыками вцепилась в глотку, а когти на руках проткнули солнечное сплетение и разорвали его, прокрутившись внутри. Вторая рука запросто переломила конечность со шпагой, раздался глухой хруст костей — тифон даже в состоянии полузверя знал, куда нужно надавить. Наёмник попытался было всадить нож в соперника, но не успел. Его торс покрылся прочной чешуёй, которую тот не смог пробить, и лезвие выскочило из слабеющей руки. Безликий повалился на землю. Сейчас Эфай смог разглядеть его наивные голубые глаза. Сначала они застыли в ужасе смерти, а потом спокойно отдали душу ей в руки.
Тифон закрыл веки усопшему, вернулся в обычную форму и поправил плащ. На губах оставался привкус человека. Он осмотрел ногу и попробовал собственную кровь из раны: яда не было, — просто повезло. Слуга Воды присел к трупам и отвернул их плащи так, чтобы было видно грудную клетку. У обоих чуть выше сердца виднелась татуировка — прямая полоса с двумя вертикальными чертами в начале.
«Низший ранг. Мелкий однозначно хотел выбить повышение».
Всего было семь рангов ассасинов: член ордена, ученик, низший, средний, высший, мастер и глава. Одна горизонтальная полоса означала вступление в орден, по мере продвижения ассасину добавляли вертикальные линии, первая — в начале горизонтальной линии, последняя — в конце, всего четыре от «ученика» до «высшего». Дальше был «мастер», обладателю ранга рисовали вторую горизонтальную черту так, что татуировка походила на решётку, он мог руководить отрядами ассасинов рангами ниже. Наконец, «главе» сверху набивали точку, по крайней мере, так поговаривали. Ему подчинялись все мастера.
Скорее всего, убийцы оказались здесь случайно или приехали, потому что были ближе других к Никаду. Если бы это была организованная облава, прислали бы безликих рангом повыше. Эфай решил оставить эти рассуждения на потом. Сейчас нужно было спешить к границе купола.
Следующие дни проходили как и прежде, разве что в городе несколько прибыло армии. На тренировках из нас продолжали выжимать последнее, отчего Нуи хоть и стояла на ногах, потом незаметно для всех упивалась лечебным чаем, лишь бы не сдавать позиции и не падать без сознания. Она старалась это скрывать, но мой закалённый нюх было сложно провести. В конце концов, Хокке учил меня определять состав сплавов по одному запаху, что уж говорить о выпитых снадобьях. Я даже перестал возмущаться ночному соседству Йольма: жирдяй хоть и был избалованным и невыносимым, всё же находился с нами в одной тарелке. Кроме того, он каким-то странным образом продолжал сохранять свой показной снобизм, чем иногда даже веселил. Если плата за то — чувствовать призраков и из-за этого бояться спать одному, что ж, можно и потерпеть, тем более, он не храпел. Сирин, казалось, был самым приспособленным из нас четверых. Он прекрасно владел историей, умел руководить и в принципе был хорошо осведомлён о расстановке власти в объединённых землях. Когда была возможность, он спрашивал нас о лесе и нашей жизни до всего этого. Иными словами, новая роль Хранителя была ему как влитая. Поначалу я думал брать с него пример, но понял, что вешать медвежью шкуру на волка несподручно. Мы были разными, и дорога у каждого из нас была своя, поэтому я сконцентрировался на тренировках. Владение одновременно двумя секирами оказалось для меня чем-то естественным, я переменно напрягал и расслаблял мышцы, когда тренировал маховые движения. Союзником к моей силе стала инерция, которую оставалось только иногда поддерживать и направлять. Хад предпочитал работать с одним орудием в руках, чтобы экономить силы и удерживать баланс второй свободной рукой. Из соображений практичности я с ним согласился, но всё равно настоял на тренировке на двух, когда бы ещё мне представилась возможность. В нашей команде я был эдаким силачом, а потому тренировался чуть больше других. Йольм и Сирин солидарно поддерживали моё решение, а вот Нуи принципиально не хотела отставать и продолжала доводить себя до изнеможения. Несмотря на мои неоднократные предупреждения, в конце концов, в один из вечеров она упала и едва могла напрягать лёгкие для дыхания. Хад приказал отнести её в лазарет, и сам куда-то скрылся. Вид у друида был болезненный: вся белая, с пеной в носу и у рта, с полопавшимися сосудами на глазах. Она целенаправленно доводила себя, зная о последствиях, что невероятно меня бесило.
— Извини, что доставила проблемы, — первая фраза, которую она выдавила из себя в лазарете, когда её принялись лечить, — опять.
— Одними извинениями ты себе лучше не сделаешь. — Меня раздражала её показная жалостливость. — Лучше научись отдыхать и оценивать нагрузку, от тебя большего не требуют.
— Я знаю, — она печально опустила ресницы, — я сама от себя это требую. Мне нельзя отставать от вас, иначе я подвергну всех риску.
— Без сознания ты будешь совсем бесполезна. — Голова гудела от её глупости.
— И это я знаю, просто… я не имею права останавливаться, когда кто-то из вас продолжает тренировку. Да, я слабее, но я должна держать темп!
— Это просто эгоистично.
— Отчего⁈ — Её лицо наполнилось непониманием, детской наивностью и надрывом.
— Ты предпочитаешь собственное эфемерное «должна» реальному риску обморока на поле боя. Лично я не вижу тут и дюйма командного духа, исключительно твоё желание отыграться на собственных комплексах. Нравится жалеть себя, страдать и терять сознание? Твоё право, но раз уж наши четыре жизни повязаны, будь добра научиться думать не только о себе.
Она не успела ответить, в комнату без стука влетел Йольм, который тут же начал сокрушаться о её здоровье, словно курица-наседка. Жалкое зрелище. Если ты слаб — имей в себе силу хотя бы признать это. Я просто вышел. По пути мы пересеклись с Сирином, он тоже выглядел обеспокоенным и спросил о случившемся, я рассказал без подробностей.
— Нехорошо. Сейчас это всего лишь обмороки, но когда мы начнём отрабатывать заклинания, она может извести себя до смерти, и нас заодно. — Парень выглядел задумчиво и шагал из стороны в сторону. — Я буду следить за Нуи внимательнее, может, тогда получится ограничить её потуги на самоубийство. — Он со смешком хмыкнул и пожал мне руку. — Спасибо, что принёс её.
Я молча пошёл обратно на тренировочную площадку, пока не стало совсем темно. Методичное повторение одних и тех же упражнений оттачивает мастерство и отвлекает от лишних мыслей.
С того дня Нуи не смотрела мне в глаза и почти не разговаривала, как я и ожидал, собственный эгоизм она так и не преодолела. Плевать, что нам надо сплотиться, важнее ведь её надуманные обиды. Благо, Сирин сдержал своё слово и не выпускал её из своего поля зрения, а, когда надо, останавливал и заставлял отдыхать. Йольм же, напротив, содействовал этому параду тщеславия: то хвалил, то жалел друида, то доставал её вопросами о самочувствии, а в придачу к этому ещё и осуждал меня за «малодушие» и дальше по списку благородных черт, которых у меня, по словам пикси, не взрастили. В разгар одной из таких публичных разборок, на которые он любил тратить драгоценное время перерывов между тренировками, к нам пришёл Оройт. Поскольку с момента нашего приезда он едва ли радовал нас своим присутствием, мы искренне удивились. Как выяснилось, новости о нас разлетелись несколько быстрее, и теперь благородные особы хотели оперативно занять своё место под солнцем наших новых статусов. Пока нас отводили, из коридора к нам неожиданно прильнула Ренетта, находившаяся в явно гневных чувствах.
Комната, в которую нас притащили, была у центрального входа в замок. Видимо, она специально отводилась для внешних переговоров и встреч, ведь за всё время дальше главного холла мы не видели ни одного стороннего посетителя. Только магов, учеников, тренеров и обслугу. Внутри всё было крайне формально: вытянутый стол с одним стулом во главе и несколькими по обе стороны от него, слегка приоткрытое окно, пара цветков, драгоценные статуи и огромные книжные шкафы для окончательного эффекта. Нас ждали два человека, с виду августейших или около того. Было видно, что они только с дороги. Ренетта села напротив них вместе с нами, Оройт занял место по центру. По непонятной причине напряжение только нарастало и как будто даже само собой разумелось вне зависимости от нас как Хранителей.
— Господа, позвольте представить нас друг другу. — Глава ордена взял на себя инициативу с началом разговора. — Я верховный маг и глава ордена магов замка Никад Оройт. Перед вами четыре нынешних Хранителя, они не назовут своих имён до просвещения, и Слуга огня, их сопровождающая. — Дальше он указал на людей напротив нас. — Это сыны домов Рима-Ланей и Канчелло, они приехали поприветствовать вас от имени своих семей. — Мужчины слегка склонили головы.
— Рэндалфр Рима-Ланей, глава пограничного отряда Рима-Ланей, рад знакомству, — первый назвался, у него были светлые волосы, редкая щетина и острое лицо, он выглядел как воин, но точно им не являлся, скорее уж много гулял на коне.
— Вальгард Канчелло, глава пограничного отряда Канчелло, моё почтение, — второй смотрелся более грубо и матёро, этот видел как минимум одну битву, если не участвовал.
— Мы хотели лично поприветствовать новых Хранителей от имени наших семей и предложить им всю необходимую поддержку в сопровождении по объединённым землям и просвещении. — Светленький был явно главнее, хоть по рангу они как будто были равны.
— Благодарим за оказанную честь, господин Рэндалфр, но просвещение Хранителей — ответственность исключительно Слуг Элементалов, ровно как и их сопровождение. — Ренетта и глазом не повела, отвечая ему. — Поэтому до момента овладения силами итоговое решение об обучении и защите наших подопечных принимаем исключительно мы.
— Мы осведомлены об особых условиях становления Хранителей, уважаем их и ни в коем случае не претендуем на изменение, — тот продолжал с показной почтенностью, — это наша обязанность и основа чести как представителей древних родов оказать содействие в реализации ваших планов. Уверен, и другие благородные семьи выразят те же чувства, что и мы с господином Канчелло. В наших силах дать вам достойных мастеров, охрану, жильё и питание в любом месте объединённых земель, и мы хотели озвучить вам это лично. Слуга огня, вашему отряду предстоит неблизкий путь, и мы желаем поддержать вас в нём.