эту спокойную жизнь. Властители решали все организационные вопросы, договаривались с союзниками и защищали фей, а те, в свою очередь, помогали с хозяйством и скотом. Нарушение договора или попытка восстания были чреваты мором. Феи хоть и считались мирной расой, но не брезговали убийством во благо своих интересов.
Уже в глубокой ночи Нуи подняла нас всех на ноги и заставила посмотреть в окна. От неожиданного прекращения полудрёмы я чуть не шарахнулся об пол и не сразу пришёл в себя. Только после оплеухи от Йольма за шум глаза нащупали фокус и посмотрели на улицу. Трактир стоял вблизи поля, поэтому видимость происходящего была отличной: между растущей травой то тут то там летали светящиеся существа. Визуально они были чем-то средним между Нуи и Йольмом: смуглые, вытянутые, размером с подрастающего ребёнка и… практически голые. То есть, не прям чтобы совсем — на них были лёгкие одежды вроде той, в которой к нам впервые явилась Нуи, только сильно прозрачнее. Пикси влепил мне второй раз, а Нуи смутилась. Как выяснилось, среди приближенных к природе рас «человеческую» одежду принято носить только у пикси и эльфов, а вот нимфы и феи сильно себя этим не утруждают. Если бы не настойчивость Гордота, Нуи приехала бы к нам почти голышом. Сирин отметил, что был бы только за исправление такого недоразумения, за что получил от Йольма каким-то предметом в голову. Внутри себя я был с ним согласен. С Сирином.
— Может, стоит расспросить их, куда нам лучше ехать? — Парень прижимал ко лбу холодный башмак. — И вообще, в ваших терминах они за тьму или за свет?
— Скорее за свет, ведь благодаря нему они могут жить. Но все карты всё равно раскрывать не стоит. — К нам неслышно присоединился Гордот. — Видите, они не заходят на территорию деревни, да и местные к ним тоже не спешат. Не тянет это на крепкую дружбу. Лин, трактирщик тебе что-нибудь сказал об условиях, на которых держится их союз?
— Нет. Но рисковать я не хочу, — орк тоже возник из ниоткуда. — Мне достаточно знать, что до ближайшего поворота на юг нам полдня пути.
— Совсем-совсем нельзя? — Нуи в надежде широко раскрыла фиолетовые глаза.
— Лучше и правда не стоит. — Сирин поддерживающе положил нимфе руку на плечо. — Я понимаю, что хочется, но они спокойно могут нас сдать.
Нуи непонимающе посмотрела на товарища.
— Я изучал историю этого королевства. Бегло, но всё же. Феи никогда ни на кого не нападали первыми, но и не особо содействовали незнакомцам. Сама подумай, вдруг существо, которому я помогу, враг моего союзника? Или шпион?
— Это правда. Они могут предпочесть прозрачность риску — в конце концов, взаимодействие с внешним миром их мало волнует, — Гордот поддержал молодого Хранителя.
— Как-то выборочно у тебя работают знания. Ты не мог сказать об этом раньше?
— Шнерд тебя дери, Йольм, я же не ходячая энциклопедия! Вспоминаю — говорю, я тонну книг прочитал, не могу все строки наизусть цитировать.
— Я тут подумала, а местные нас не могут выдать? — Мы повернулись на Нуи, обычно она молчала, поэтому я слегка удивился.
— Откуда такие мысли?
— Вы так легко засомневались в честности фей, но не подвергли сомнению деревенских. Мне одной кажется это странным? Просто если эти земли испокон веков выживали на взаимных договорённостях, разве не должны они распространяться на всех?
Лин с Гордотом помрачнели.
— Давайте-ка ляжем спать, нам надо рано выехать, если хотим к следующей ночи иметь крышу над головой. — Лин кивнул в сторону коридора, и мы разошлись по комнатам.
Засыпал я плохо: в голову лезли сумбурные мысли и непонятная тревога. Она не покидала меня с того момента, как мы отъехали из крепости, но я не улавливал причину. Разгадка крутилась на кончике языка и не сходилась, хоть убей. К тому же бесило, что мне не удалось простейшее заклинание. Я-то думал, что смогу расчехлить секиры и добротно помахать ими, а тут пальцы сложить еле-еле получилось. Феи за окном меня мало тревожили, но тогда что… В попытках отвлечься я положил перо из-под подушки на стул и стал методично повторять упражнение Лина: сложить — напрячь — направить. В какой-то момент я закрыл глаза и делал его уже, как говорится, на ощупь и по наитию, а потом меня одолел сон. Уж не знаю, прорвался ли шальной сквозняк или Йольм решил почесать себе спину, но на утро я нашёл перо на полу.
Глава 10Эхо Предгорья
Новостей с гор не было слышно уже около недели, а остатки местных жителей рассеялись с приходом первых знамений. Отряд из нескольких десятков солдат выживал на измождённой земле без всякой надежды на спасение. Они понимали, что стояли здесь на убой, они понимали, что кара идёт, и она заслуженная.
Многие века народ гномов скромно ютился в неприветливых горах. Гордые, сильные, они почему-то потеряли вес в глазах всего остального света. Былые герои канули в лету, новых не появлялось, а рядовые дела превратили их в каменщиков, рудокопов и кузнецов, над которыми потешался просвещённый мир. Всегда вымазанные, всегда в темноте, они виделись с дальними странниками и обменивали драгоценнейшие произведения искусства и минералы на сущие безделушки вроде разноцветных стекляшек, посуды или одежды. Родители не могли позволить своим детям образование в академиях, да и сами были почти безграмотными. Если кто-то и уезжал в города, непременно считался существом «низшего сорта»: безграмотным, но честным работягой, которого легко обмануть и оставить ни с чем. Нет, гномы вовсе не были слабыми. Просто не всё зависело от них.
Всё изменилось с приходом к власти Ольден-Гхарда. Он не был членом королевской семьи, даже наоборот, рос почти в бедности на попечении матери-одиночки, которая с утра до ночи корячилась в шахтах. Отец уехал на заработки, заболел и умер — не смог позволить себе лекарства. Олли, как его звала матушка, рос прилежным и добрым мальчиком, который мечтал когда-нибудь разбогатеть и дать своей семье всё, чего у неё не было. Он рано пошёл работать и трудился в разы прилежнее других, торговцы охотно приходили к нему и даже платили немного больше, чем другим. Но и этого едва ли хватало. Горны были непригодны для земледелия, и практически всё заработанное уходило на еду. Вскоре мама Олли сдала и заболела, он тратил всё, лишь бы она выжила, но хватало лишь на жалкие горстки лекарств. Вероятно, это его и сломило. Внешних перемен поначалу никто не заметил, но внутри него пустил корни гнев от бессилия и обида на несправедливость. История забыла, что именно с ним произошло, поговаривали, что он совершил сделку с нечистью и отдал ей свою душу в обмен на силу и исцеление матери. Внутреннее трудолюбие вкупе с ненавистью и жаждой перемен сделали из него радикального лидера, к которому быстро примыкали другие. Он выступал против жадных торговцев, против короля, что довёл народ до нищеты и против всех рас, которые унижали гномов. Ольден собрал вокруг себя единомышленников и запретил любые приёмы чужаков — их разворачивали без разбора. Благодаря трудолюбию и смекалке, он смог перестроить порядок работы в шахтах, вытащил пыльных летописцев и заставил их искать описания старого оружия. Всех несогласных он и его шайки колотили до беспамятства, но гномы всё равно тянулись к нему — Ольден давал что-то новое, надежду, которой у них уже давно не было. Даже маленькие дети тянулись к нему, мечтая стать похожими на кумира. Король хотел было приструнить мятежника, но тот сверг его и посадил со всей семьёй гнить в темницу.
За считанные годы прагматичные гномы превратили свой быт из вялого выживания в настоящую машину. Ольден-Гхард, занявший место короля, умело отстоял условия торговли: его народ начал богатеть и развиваться. Спустя столько лет он, наконец, получил то, о чём мечтал: у него и его матери появились еда, вода, тёплые перина и, главное, ощущение безопасности. Но то зёрнышко, что он посадил внутри себя и развеял по своему народу, требовало большего. Гномы осознали свою власть и захотели отомстить. Отомстить за годы боли и лишений, за смерти и страдания близких. Король понимал, что резкие действия привели бы к мгновенной гибели, поэтому действовал расчётливо: приближенные ему отряды постепенно занимали небольшие предгорные деревеньки и порабощали их жителей. Преимущественно, фей. Королевство мелких пиглиц процветало, а они ни разу не пришли соседям на помощь. Народ ликовал. Ощущение превосходства затуманило разум некогда добродушных гномов, и они стали не просто завоёвывать. Они принялись порабощать без разбора, воздавая всем и каждому. Это была уже не месть. Когда ресурсов и сил стало достаточно, они пошли с войной на близлежащие земли. От водного царства их отделяло ущелье, а вот обширные и плодородные земли фей были буквально под носом. Гномы выжигали поля, двигались, как бездушная грозовая туча, убивали множество невинных, а остальных отправляли на потогонки. Ольден-Гхард ликовал, и его народ вместе с ним. Однако их зверства не могли остаться незамеченными — вскоре они встретили сопротивление, которому не смогли ничего противопоставить. На их стороне была жажда крови, на стороне противников — жажда жизни. Маги гномов стали погибать, словно мухи, а воины с ужасом оставляли ранее отнятые земли и отступали ближе к родным горам.
Тот отряд, что остался стоять в предгорье, сплошь состоял из почти мальчишек, выращенных на идее превосходства их расы. Не давеча как несколько месяцев назад они воинственно, как им казалось, вырезали таких же ребят, как они. Только плохих. Врагов. Низших существ. Так они считали в тот момент и сейчас должны были встретиться с прошлыми грехами. Йервику и его товарищам было некуда отступать: позади — горы, в горах — матери, сёстры и отцы, кто выжил. Впереди — разъярённая армия. Отряд прятался в густых деревьях предгорья. Местность эта была скалистой, но невысокой. Они с детства знали её как родную, что давало им шанс, надежду на спасение. Прошлой ночью их партизанская вылазка увенчалась успехом: удалось добыть немного оружия и еды, но новости были мрачными. Разведчик, те, кто остался, доносили о подкреплении — прибыли воины в тёмных доспехах, с ними были сильные маги, якобы, феи заключили союз с каким-то влиятельным домом. В тот момент им стало понятно, что ближайшую ночь не переживёт никто. Со стороны полей уходили последние постовые, новостей больше не было — только мучительное ожидание. Сначала убьют их, потом их семьи. Йервик был подающим надежды юношей, старый учитель всегда говорил, что его ждёт большое будущее. Но он оступился и слепо пошёл за новым королём, забыв о всех уроках и предупреждениях наставника, который казался ему дряхлым, слабым и безвольным. Да, ему быстро отдали командование и даже собственный отряд, он проявил себя как мастерский воин и первоклассный убийца, сам король жал ему руку в знак признания. И вот сейчас он, разбитый, сидел на камне, пытаясь собрать мысли и себя в руки, как-то подвести черту.