о значило только одно: армия не просто стремительно развивала скорость, она двигалась в противоположном направлении. У гнома перехватило дыхание. Сейчас, на дереве, он был абсолютно бессилен и против мага, и против этого шествия. Он никак не мог на это повлиять. В мгновение слабости по его щеке всё же потекли обжигающие слёзы. Он был готов отдать всё: свою жизнь, жизнь своих воинов, — лишь бы спасти сестру. Боль и обида сменились отчаянием и он просто закрыл глаза, повторяя банальную фразу: «Что угодно. Прошу. Что угодно за жизнь моей Михты. Я готов умереть, я готов убивать, лишь бы она только жила». Полоска огня достигла ствола дерева и испытующе поползла наверх.
Кто-то называет это провидением, кто-то — судьбой, кто-то случаем, а иные — роком, но суть одна: ты разрываешь свой старый кокон и вылезаешь из него во что-то новое. Сначала холодно, мокро, мерзко, а потом ты расправляешь крылья. Йервик ощутил, что за мгновение стал чем-то большим, чем он один. Теперь он был связан негласным обещанием и односторонней клятвой, но в обмен получил тот шанс, о котором молил. Гном тяжело поднялся с колен и на новоприобретенном наитии стал двигаться в старом танце, который когда-то показывала ему матушка. Танец был простым и лёгким, а главное, не занимал много места и включал много ритмичных движений, как будто бьёшь по барабанам. Кружась в этом вихре, командир исполнил первую часть своего обещания. Он принёс в жертву всех оставшихся в живых товарищах. Образовавшийся вихрь обезвоживал и иссушал земли, делал их блёклыми и серыми. Сам того не зная, но желая, Йервик выпустил заклинание, которое стало пожирать саму жизнь везде, где её встречало. Деревья дряхлели, источники пустели, птицы и животные падали замертво. Если бы кто-то смотрел сверху, подумал бы, что по зелёному листку расползается болезнь. Но то было лишь средство. Вскоре пали и присланные для уничтожения гномов легионы. Магия не пощадила никого. Сделка была заключена. Гном ещё не догадывался, как будет рассчитываться по второй её части. Как и не знал того, что с горного склона под сводом тени спускалась фигура, почти безучастно наблюдавшая за ним всё это время.
— Мне холодно и страшно. Всё точно будет хорошо? — Маленькая девочка слегка шепелявила, у неё недавно выпал передний молочный зуб.
— Точно, милая. Не переживай, скоро ты согреешься и отдохнёшь. — Огромный силуэт спокойно и вкрадчиво успокаивал кроху.
— Вы такой большой и сильный! — Несмотря на усталость, Михта едва переставала говорить.
— Ха-ха, — тяжёлый зрелый возраст эхом прошёлся по горам, — спасибо. Ты тоже обязательно вырастешь большой и сильной.
— Нет, как вы, я не хочу. Вы слишком высокий…
Взрослый гном снова рассмеялся.
— Учитель… — Девочка замялась. Он повернулся к ней, чтобы посмотреть, что не так. Малютка едва сдерживала слёзы. — А Йервик вернётся домой? Правда же? — В её глазах было столько же боли, сколько надежды.
— Не переживай, он всегда будет с тобой. И со всеми нами. — По лицу гнома прошёл лёгкий спазм и застрял новой маленькой морщинкой около глаза.
Как же много у меня стало морщин.
Глава 11О цене искупления
Проснулся я под вопли Йольма: «Вставай, скотина!», — вперемешку с ощущением холодной воды на лице. Видимо, я и правда поздно заснул, раз жирдяй прибег к таким мерам. Впопыхах я спустился вниз и почти упал на стул. Сирин что-то пошутил про лишние кружки хмеля на ночь, но мой мозг не смог этого обработать. Сейчас задачи передо мной стояли предельно простые: поесть, встать, закинуть вещи на лошадь и ни в коем случае не уснуть. С последним я облажался и задремал сразу, как доел последний ломоть хлеба.
— Марвин, выезжаем!
Я резко открыл глаза и поднялся со стула. Это было опрометчиво, мою голову встретила какая-то дрянная железяка, висевшая на стене, типо украшения или трофея — Шнерд его знает. Я вскользь обернулся, когда выбегал из таверны, — шишкой меня одарил тёмный щит, который хозяин дома услужливо повесил аккурат рядом со столом. Хороший, к слову. Мастер явно не скупился на качестве материалов и работы. Но это не спасло ни его, ни его мать, ни его изделие от моих проклятий.
Видимо, я и правда сильно ругался, потому что даже Йольм воздержался от острых шуток в мой адрес. Остыл я, только когда боль в голове сменилась жаждой. Жизнь в бегах быстро надоедала: пейзажи приживались, разговаривать не хотелось, да и было незачем, а конская задница наездника впереди служила своеобразным маятником — если долго смотреть, заснёшь. К восходу солнца все феи испарились, в отдалении посреди полей виднелись небольшие цветущие леса, служившие им домами. Дорога была на удивление пустой, мы не встретили ни одного всадника, который скакал бы к нам навстречу, это настораживало. Вальгард в своё время упомянул, что основные торговые пути идут южнее и уже потом пролегают вдоль пограничья. Дескать, так безопаснее из-за регулярных патрулей. Это было нам на руку: не пришлось светить своим присутствием, да и тренироваться можно было относительно безопасно. Но что-то всё равно меня смущало. Я не мог избавиться от этих навязчивых мыслей. Может, это последствия той битвы с… тёмной? Воспоминания отзывались ноющей болью в груди. Раньше я бы их забетонировал, а сейчас я смотрел им в лицо каждый раз, когда они неожиданно возникали перед глазами. Да, я потомок смрадного семейства. Да, почти вся моя жизнь — ложь. Да, у меня нет дома. Ну и отлично, значит, вот такой он я. В общем, прошлое ранило, но не являлось первопричиной моих беспокойств. В середине дня у нас снова был небольшой привал с тренировкой. Лин выкачал из меня последние силы — у меня посинели все пальцы, а лист, как назло, едва сдвигался с места. Это уже лучше, чем вчера, но прогресс явно был слишком медленным. Йольму разделял мои страдания. Гордот заставлял его вертеться до тошноты и при этом удерживать горсть земли в воздухе, пикси даже выдыхал ругательствами. Единственной, кто смог существенно продвинуться, оказалась Нуи. Пальцы она больше не обжигала, напротив, даже смогла ненадолго создать пламя на всей ладони.
— Как ты это делаешь? — Я выглядел потным и жалким.
— А? — Она посмотрела меня своими фиолетовыми глазами легко и непринуждённо.
— Всё дело в тренере, дружище, — Сирин вальяжно положил руку на плечо нимфы, я проигнорировал. Очевидно, Лин был не хуже учёного-недоросля.
— Просто получается, и всё. Я сначала немного боялась, что обожгусь, но потом перестала, и всё получилось. Я не думаю и сразу делаю. Вероятно… — Она замялась. — Дело в моей специфике нимфы. Я же рождена, чтобы защищать лес и в случае чего отдать свою жизнь за него. Поэтому мне не страшно обжечься или умереть.
— Она дело говорит, — к нам присоединился Эфай, — чтобы активировать магию, нужно просто действовать, не задумываясь. А вот чтобы её направить, требуется техника. Стиль. Тут уж без лишних мыслей не так. Сирин, ты согласен?
— Как с языка снял! Нуи, хочешь немного подумать?
Нимфа удивилась и молча кивнула.
Мда, секрет тривиальный, как наковальня. Не думать. Потрясающе.
Чтобы отвлечься, я посмотрел на горы, видневшиеся вдали. Они наблюдали за полями безмолвным силуэтом. Если подумать, они были выше всего, что было построено на объединённых землях. Родина гномов, богатейший источник различных пород. Я невольно облизнулся — больно хотелось посмотреть на их шахты и что они там добывают.
— Нравится? — Гордот неожиданно оказался рядом со мной. На его плече лежал и периодически икал зелёный Йольм.
— Помилуйте, — пикси еле выдыхал из себя слова.
— Медальон мы вроде разбили, но ему по-прежнему слегка нездоровится, — Гордот кивнул в сторону подопечного. — Ты раньше бывал в горах?
— Не приходилось.
— Кузнец и не бывал в горах? — Гном произносил каждое слово растянуто.
— У нас же железное дерево. Не обижайтесь, но ровню ему подобрать непросто.
— Понимаю, сам уважаю его. Но, уверен, моей родине было бы, чем тебя удивить, — он с гордостью слегка высунул свой меч из ножен.
— Да, потрясающая вещь, «сердце земли». Я ещё в Никаде приметил. Как вам удалось его достать? Неужели шахты гномов настолько глубоки?
— Дело вовсе не в шахтах. В моём случае, по крайней мере. Я же маг земли: поднапрягся и достал металл себе по душе. — Он глухо захохотал.
— А почему именно этот? Есть и другие не менее редкие.
Он задумался.
— Раньше, очень давно, я ходил с другим мечом. Этот сменил позже, он напоминает мне о том, как я стал Слугой. Ну и цвет нравится, что уж лукавить, — в моей голове зажёгся какой-то огонёк, — все эти светлые лезвия кажутся мне слишком вычурными, как будто не видели настоящей битвы. А вот чёрный меч впитывает в себя каждую каплю крови…
— Чёрный, чёрный, чёрный… — Я полуосознанно забормотал, в голове забегали картинки, паззл сложился.
— Марвин, ты не перегрелся?
— В той крепости были чёрные доспехи… новые.
— Не понимаю тебя.
— Марвин, чтоб тебя, меня и так мутит, — Йольм еле сдержался.
— Вальгард сказал, что не успел обновить амуницию в той крепости. Но у них были новые доспехи! И…
— И что? У них там такой беспорядок, что и дюжины лет на уборку не хватит…
— … в таверне были такие же, только сильно старее, уже изношенные.
— Что? — Гордот побледнел.
— Что здесь происходит? — К нам подтянулись и остальные, выглядело так, будто сумасшедшего меня сейчас будут класть лицом в землю.
— Ничего. Просто странно. — Меня отпустило, загадка была разгадана, а остальное меня не волновало.
— Чёрные доспехи, говоришь… — Лин, словно по запаху, повернулся к гному, — Гордот, тебя что-то волнует?
Гном глухо смотрел на землю и едва дышал, его просто пригвоздило.
— Гордот? — Эфай дружески подошёл к товарищу и положил ему ладонь на спину.
— Простите меня, я оплошал. — Он поднял полные раскаяния глаза на орка. — Давным-давно на Королевство фей напали, и они обратились за помощью к Герцогу. Или он сам им помог. В любом случае, его армия участвовала в решающей битве и победила. Они носили чёрные доспехи.