— Но… почему?
— Есть древнее соглашение, по которому мы не можем заключать союзы без ведома феодала. Даже если мы проведём вас через лес, мы должны будем о вас сообщить. А жертвовать многовековым договором мы не готовы: наша обязанность защищать свой народ в любых условиях. Спасая вас, мы подвергнем риску себя. Но главная причина нашего отказа в том, — на этой фразе моложавый индюк выглядел особенно напыщенно, — что с вами гном. А мы не терпим в своих рядах потомков узурпаторов и предателей.
Гордот смотрел спокойно и не отвечал, хотя в его глазах промелькнула старческая жалость. Эфай попытался, было, что-то возразить, но Лин его остановил:
— Мы уважаем ваше мнение и немедленно удалимся. И всё же я хотел бы подтвердиться, что мы верно друг друга поняли, — сейчас он звучал не снисходительно-научно, а немного угрожающе, как мне показалось, хотя разница в интонациях была минимальной. — Вы отказываетесь предоставить убежище Хранителям, которые являются представителями высших сил, и слугам Элементалов, потому что испытываете неприязнь к расе одного из них?
— Верно. — Старейшина скорчил гримасу злорадства, что ему удалось воспользоваться своей мизерной властью, ни о какой «защите народа» речи уже не шло, он просто хотел поквитаться за старые обиды. Врезал бы. Лин же глазом не повёл.
— Вы не боитесь возмездия? Или кары?
Феи усмехнулись. Я же смутился, по позвоночнику пробежал мороз.
— Ваши Хранители пока юнцы, такие мрут как мухи, — они хотели развернуться и уйти, но в последний момент добавили, — раз вы так верите в высшие силы, попросите защиты у них.
— Стойте, погодите! — Издалека послышался тонкий крик. Под непонимающие взгляды соплеменников к нам выбежала маленькая фея, совсем крошечная. — Позвольте мне проводить их!
Старейшины посмотрели на неё с презрением, но потом переглянулись и смягчились.
— Полно. — Один из них махнул рукой. — Можешь не возвращаться, Рньифи. — И дальше уже не оборачивались.
Лин осторожно посмотрел на незнакомку, потом кивнул и посадил её к себе. Мы спешно сели на лошадей и погнали вперёд. На этот раз позади скакали Лин с Сирином, а Гордот с Лином — впереди. Они о чём-то незаметно переговорили, когда мы отъехали на достаточное расстояние от фей, и перегруппировались так, чтобы теперь на первой линии была моя лошадь. Не обращая внимания фею, Лин попросил меня повторять упражнение с пальцем до тех пор, пока поток ветра не сдует холку коня в обратную сторону.
— Меня зовут Лин, а это Марвин, Йольм, Эфай, Гордот, Нуи, Сирин и Ренетта, — орк обратился к фее.
— Да, я слышала, Хранители и их наставники, — она отвечала бойко, — я Рньифи, помогу вам с коротким путём.
— Ты бывала в Предгорье?
— Иногда, — она скосила глаза от стеснения, — из меня хороший проводник, и я знаю местность.
— Что ж, мы благодарны тебе, Рньифи, тогда веди нас.
Его лошадь оторвалась вперёд, а я сидел и снова гнул пальцы с переменным успехом. Меня поразило то, как легко мы доверились какой-то случайной спутнице, народ которой нас только что предал. Удивительно, в каких местах мне отзывалось моё старое мировоззрение. Ведь, если подумать, эти феи жили по тем же правилам, что и я: моя лачуга с краю — и ничего не знаю. Кто же мог предположить, что мне это когда-нибудь выйдет боком. Но жизнь не забывает напоминать, что она состоит из случайностей и иронии. Йольм что-то бурчал, уверен, это были проклятья. Нуи ехала совершенно подавленной, Сирин пытался её ободрить, на мой взгляд, безуспешно. Я повернулся в сторону Гордота, тот был безмятежен, как скала. Не знаю, что за история скрывалась за словами тех мелких, но старостью и горечью от неё веяло знатно.
Меж тем ночь окончательно опустилась на поля, и, если бы не лёгкое свечение Рньифи, мы бы погрузились в полный мрак. Она вела нас на небольшом расстоянии от леса, постепенно увеличивая дистанцию. В какой-то момент мы оказались на едва различимой тропе посреди поля. Земля не располагала к мягкой езде: кругом были бугры и растения, — отчего шатало меня ещё больше. Видел я перед собой примерно ни зги, только мягкий ореол феи маячил где-то впереди, так что об успехе моих магических потуг судить не мог. Ветер обдавал меня в лицо сильнее, чем мои натуженные пальцы. Сложить — напрячь — направить. Уже просто как заклятье какое-то. Что там Нуи говорила? — Кажется, для этих инструкций никогда не будет подходящего момента.
Я, как отупевший идиот, смотрел на торчащие волосины моей клячи. Отличить их от обычной травы или галлюцинаций в потёмках не получалось. Рука ныла и коченела, а Лин так и не дал команды остановиться. От перенапряжения, сумрака и долгой езды меня стало тошнить, смотреть по сторонам было бесполезно — только сильнее мутило. Я потерялся в пространстве и оставил подсознание на уровне инстинктов: не упал — и хорошо. Контролировал только движения пальцев — да и то, откровенно, уже надоело. Я просто ждал сигнала от Лина. Напомнило, как Хокке учил меня оттачивать удар молотом — тоже методично, долго и раздражительно, зато помогло. Сначала сложно, потом привыкаешь и само получается. Но то было много лет назад, а для новых испытаний я порядком закостенел. Внутри указательного пальца нарастал неприятный зуд, я пытался не обращать на него внимание, но он раздражал моё и без того не радужное настроение. Чтобы не прерывать упражнение, я пытался почесать его в процессе — безуспешно, в конце концов я развернул большой палец так, чтобы ноготь прошёлся по злополучному месту. В момент, когда я сделал это, из кисти вырвалась воздушная волна, прошедшая овальным потоком впереди меня. От удивления лошади заржали, а Лин обернулся.
— Молодец, — он оценил мой обомлевший вид, — давай теперь по очереди: десять на одну, десять — на другую.
Я про себя выругался.
— Осталось совсем немного, потерпи, пожалуйста, — меня поддержала Рньифи.
Я поднял глаза и увидел неожиданно крупные силуэты гор. Они и до этого были немаленькими, а теперь, по мере нашего приближения, становились там вообще громадными. Небольшая, но яркая луна хорошо очерчивала их силуэты. Я обернулся вокруг и понял, что она окутывала все окрестности этой едва светящейся пеленой. Каких чудес не увидишь, если пересмотришь на холку собственной лошади. Справа чернел кудрявый лес фей, а они сами уже расползлись по полям аккурат за нами. Где-то через полчаса деревья поредели и слились с полями, только тогда Лин разрешил мне расслабиться. Я посмотрел на свои руки — они тряслись, как тряпки на ветру.
— Болят? Ну, не переживай, это хоть конечности, а не желудок, — Йольм сменил соседа по лошади, чтобы докучать уже мне. — А вот у Нуи природный талант.
— Ага.
— Единственное, не нравится мне этот мальчишка. — Я искоса посмотрел на пикси, который в одночасье сделался мне и другом, и сплетником. К тому же, слышать от него слово «мальчишка» в контексте его габаритов было комично. — Вьётся рядом с ней всё время, хохмится.
— Как ты сказал?
— Вьётся всё время и хохмится.
— Йольм, снизойди до моего деревенского языка и происхождения, будь добр. И без того голова трещит.
— У тебя от деревенского только причёска, неуч. Ты же у нас какой-то там полублагородный лорд или ещё что.
— Тьфу на тебя, — я аж сплюнул. — А что до Сирина, он способный, энергичный, к тому же, влюблённый, дай ему проявиться.
— Тоже мне, влюблённый, — пикси насупился ещё больше, — зуб тебе даю, что-то с ним не так! У него точно грязные мысли по поводу Нуи! Я по его глазам вижу, что он хочет попробовать межрасовый…
— А тебе самому Нуи не нравится что ли? — Задавать каверзные вопросы я любил.
— Нравится, но не так, — Йольм заёрзал на моём плече.
— Как не так? Ты ж не знаешь, как именно она ему нравится.
— Дурень ты.
— Ты меня хоть чайником назови, от этого я менее прав не стану. Ей стало лучше, она больше не теряет сознание, колдовать вон научилась. Тебе б порадоваться, а ты козлишься.
— Я волнуюсь, а не козлюсь. Чайник недоделанный.
Я даже хохотнул, а Йольм, как минимум, улыбнулся, или мне просто показалось.
— Они так легко расстались с этой феей, как будто она для них ничего не значит… — пикси неожиданно стал серьёзным.
— С учётом того, какими скотами оказались её сородичи, это даже хорошо. Кстати, как там Гордот? — Мысль сама из ниоткуда возникла в голове.
— Вроде хорошо, — Йольм бегло оглядел наставника, — мне сложно сказать, голова раскалывается. Предположу, что это очень больно, когда тебя ненавидят за то, за что ты не в ответе. Но ему уже много лет, а опыт сглаживает боль, знаешь ли.
Я промолчал. В чём-то я был с ним согласен, но внутренняя чуйка говорила другое. Каменное лицо не всегда означает неучастие, иногда — это защита окружающих от собственной боли. Да, наши сопровождающие — не малые дети, но и не машины. Хотя, Шнерд его знает, они ничего про себя не рассказывают. Позади слышались эмоциональные звуки разговора между Сирином и Нуи, я обернулся. Мда, Йольм в этой битве точно проиграл. Они играли в какую-то игру, чтобы скоротать время и не уснуть, кажется, загадывали друг другу загадки. Удивило меня другое: яркий огонёк где-то в отдалении.
— Мы что, проехали деревню?
На мой вопрос обернулись сразу все, не до конца понимая его сути, но мой взгляд указал на причину беспокойства.
— А ведь и правда, свет! — Нуи обрадовалась, наставники же нахмурились.
— В том месте нет деревень. Это лес, там живут феи, — Рньифи вступила в разговор, — если точнее, мы уехали оттуда, практически.
— Это огонь. Пожар! — Эфай почти перешёл на крик.
— Если феи не решили себя поджечь, это наши преследователи, — Лин развернул коня, — Рньифи, сколько нам до безопасного места?
— Совсем немного, не больше часа.
— Не больше часа? — Сирин завизжал. — Да эти мордобои нас ещё и перегнать успеют!
— Они не знают, где мы. Мы с Марвином стёрли следы, — так вот за что страдали мои пальцы.
— Воины не ступят на земли Предгорья. Просто поверьте.