– Удовлетворены осмотром? – вдруг живо поинтересовался он. Выражение лица оставалось все таким же бесстрастным.
– Вполне. Именно таким я вас и представлял, – соврал я.
Брови Руфуса на миг удивленно выгнулись.
– Что ж, ну а я был избавлен от необходимости прибегать к фантазированию – Аглая, не упустив ни одной детали, четко описала ваш костюм. Другой такой в гетто вряд ли найдется.
– Аглая удивительная девочка, – согласился я, вспоминая, как ее лезвие вонзилось в горло полицая.
– Уж это верно. Знали бы вы, через что ей пришлось пройти… Впрочем, я и сам точно не знаю, поскольку она не любит делиться воспоминаниями – даже со мной, хоть она мне и как дочь. И потому я крайне признателен вам за ее спасение.
Я почтительно кивнул. Лично меня маленькая бестия немного пугала. Интересно, сколько ей было лет?
– Так значит, вы впервые в гетто? – Руфус сплел толстые пальцы и перешел к делу, впившись в меня глазами.
– Верно. Мне нужна одежда, в которой я мог бы слиться с толпой.
– Намереваетесь… задержаться надолго?
Я задумался. Никакого четкого плана у меня пока не было. Хорошо бы найти опытного доктора, а еще лучше – биохимика, чтобы обсудить с ним мое состояние, но таких найти? Витала в голове еще одна мыслишка, как-нибудь связаться с фон Вулом и выложить перед ним все начистоту. Но и тут никакой уверенности. Фон Вул, конечно, вампир со связями, да к тому же – хоть я никогда и не напоминал ему об этом – давний должник моего отца, который однажды спас ему жизнь на фронте, но… Доверять старому похабнику я не мог. С другой стороны, доверять я не мог вообще никому.
Тем временем пауза затягивалась. Бычьи глаза Руфуса пристально буравили меня, ловя каждое движение.
– Итак…
– Нет, оставаться здесь я не планирую. Максимум задержусь на пару дней. Но хотелось бы иметь какое-то убежище или хотя бы койку для сна.
Руфус облегченно выдохнул. Новичков здесь определенно не жаловали, особенно таких подозрительных как я. Его массивные руки почесали шершавый подбородок.
– Что ж, одежду и убежище мы вам обеспечим… – я сразу понял, что это не конец фразы, и после короткой паузы Руфус действительно добавил: – Но, во-первых, это будет стоить вам денег, а во-вторых, для начала нам следует узнать друг друга получше.
Понятно, куда он клонит. Руфус хотел выяснить, не тянется ли за столь подозрительной персоной след из неприятностей. Что ж, мудрый подход.
– Сколько? – спокойно спросил я.
– Скажем, для начала – четыре сотни, – взгляд Руфуса поверх сцепленных пальцев казался выжидающим.
«Хорошенькое «начало», – мысленно отметил я. – Похоже, желает прощупать, как у меня с финансами».
Стараясь не выдавать эмоций (а ими были страх и неуверенность), я выудил из кармана стопку банкнот и отсчитал четыре сотни, между делом наблюдая за хозяином башни. Больше всего я опасался увидеть в его глазах тот же маслянистый жадный блеск, что и у повара, который навел на мой след шайку головорезов. Но Руфус, казалось, не проявил никакого интереса к деньгам.
– Сколько добавить сверху, чтобы не тратить время на пустую болтовню и экскурсы в мою биографию?
Руфус сразу же напрягся, толстые брови скользнули к переносице и замерли там, косматые, как клочья свалявшегося мха. Он догадался, конечно же, что у меня имеются секреты, которые я не тороплюсь раскрывать перед посторонними и которые, потенциально, могут представлять угрозу для общины. Теперь пришла моя очередь ловить каждое его движение. Мне было любопытно, что в итоге одержит верх: осторожность или жажда наживы?
Широкий рот хозяина башни уже приоткрылся, дабы изречь свое решение, но тут нас прервали самым грубым образом. Наверху распахнулась дверь (ведущая, надо полагать, на внешний балкон) и оттуда закричали:
– Тревога! Полицаи!
Сердце мое похолодело. Я взглянул на Руфуса – он тоже впился в меня взглядом, и его желваки грозно заиграли под грубой загорелой кожей. Я мог догадаться, о чем он думает – появление подозрительного незнакомца и внезапный налет полиции могли быть связаны. Хуже всего было то, что я думал точно так же.
– Похоже, трупы, которые вы с Аглаей оставили в подворотне, найдены, – хмуро проронил он, и я облегченно выдохнул. Возможно, его умозаключение было верным. Хотелось верить, что Служба безопасности тут совершенно ни при чем.
Железная дверь со скрежетом распахнулась, и в комнату заглянул перепуганный до чертиков Анджело – прыщавый охранник.
– Скорей, шеф! – взвизгнул он. – Прятаться пора!
Словно опомнившись, Руфус кивнул, выхватил из ящика стола толстенный гроссбух и устремился к выходу. К моему удивлению, несмотря на впечатляющую ширину плеч, хозяин башни был на две головы ниже меня.
– Давай с нами, – бросил он на ходу. – Давненько здесь не устраивали облав…. Придется принять меры предосторожности.
Он словно бы извинялся за вынужденное поспешное бегство, так не вяжущееся со статусом всемогущего заправилы, роль которого он старательно изображал. Я кивнул и двинулся следом. Мы выскочили в комнату с низким потолком, но вслед за Анджело направились вовсе не к выходу, а в узкий проход справа. Охранник с винтовкой пропустил нас и пристроился в арьергарде, шумно дыша мне в спину. Стремглав промчавшись по темному изгибающемуся коридору, мы нырнули под укрепленную бревнами арку, спустились на несколько ступенек и оказались в низком тоннеле с земляными стенами, словно бы прорытом гигантским червем. Примерно через каждые пятнадцать шагов на стенах висели керосиновые фонари, под ногами жадно чавкала грязь. Подкоп, ведущий прочь от башни – умный ход! Похоже, Руфус всегда заранее просчитывал пути отступления.
В конце норы обнаружился люк, через который мы выбрались на поверхность. Водонапорная башня виднелась по ту сторону уродливых трехэтажек самого запущенного вида. С той стороны то и дело доносились выстрелы, хотя вскоре они вообще зазвучали отовсюду. По тому, как напряженно переглядывались мои спутники, я догадался, что подобной бойни вампиры не устраивали здесь очень давно. Но и убийство трех упырей – тоже не обычное преступление. Ясно, что теперь полицаи будут мстить. Не один и не два человека расстанутся с жизнью в этот день… Я с горечью подумал, что кровь их падет и на мои руки, ведь вампиры мстили за деяние, совершенное именно мной. Но не мог же я позволить тем троим растерзать ребенка! А впрочем, стоило ли оно того? Платить десятками загубленных жизней за одну спасенную? Я запретил себе размышлять на эту тему, ощущая, как чувство вины готовится наброситься на меня подобно разъяренному чудовищу. Там, в подворотне, я просто не мог поступить иначе, и точка.
Пригнувшись, мы перебежали улицу и снова нырнули во дворы. Я понятия не имел, куда мы держим путь. Впереди послышались крики. Анджело выглянул из-за угла, жестом приказав нам оставаться на месте, но я не выдержал и присоединился к нему. Лучше бы я этого не делал!
По узкой извилистой улочке маршировал отряд полицаев. Черная пластинчатая броня позвякивала в такт шагам, трепетали длинные несгораемые плащи. В прорезях высоких куполообразных шлемов, увенчанных плюмажами из вороньих перьев, не было видно глаз. Инсенераторы! Руки вампиров сжимали портативные огнеметы, время от времени выплевывающие рыжие сгустки пламени, испепеляя разбегающихся в панике людей. Я увидел, как из-за поваленной телеги выскочила растрепанная женщина, прижимающая к себе грудного младенца. Внутри у меня все похолодело, когда я увидел, как ближайший вампир нацеливает на них широкое дуло огнемета. Сейчас, сейчас мать и дитя обратятся в единый клубок трепещущего пламени! Однако, к моему удивлению, вампир внезапно опустил оружие. Пораженный, я вытаращил глаза. Неужели даже в сердцах моих бывших соплеменников еще осталось место жалости?..
Вскоре я понял, что ошибся. В череп бегущей женщины вдруг вонзился зазубренный металлический штырь, трос от которого убегал куда-то вверх. Проследив за ним взглядом, я увидел на одном из балкончиков бойца воздушного отряда «Кондор». За спиной у него, как полагается, виднелся массивный реактивный ранец, к разработке которого успел слегка приложить руку даже я сам. Примененный бойцом гарпун также сошел с конвейера совсем недавно и не без моего деятельного участия. Именно я был создателем спускового механизма. Зубы так и заскрипели у меня во рту. Куда ни глянь, я оказывался причастен к массовому убийству, творившемуся сегодня на улицах гетто.
Тем временем «кондор» начал подтягивать женщину к себе, подобно гигантскому пауку. Какое-то время ее руки продолжали сжимать младенца, а ноги отплясывали жуткий танец последней агонии. Затем пальцы разжались, и дитя упало на асфальт с высоты примерно пяти метров; жалостливый плач резко оборвался на высокой ноте. Инсенераторы, посмеиваясь, одобрительно наблюдали за трюком своего воздушного соратника. Потом один из них вскинул огнемет и поджег висящее тело, обдав его тугой струей пламени. Я не выдержал и вернулся к остальной группе.
– Там сущий ад, – констатировал я. Руфус угрюмо кивнул, напряженно обдумывая следующий шаг. Прыщавый тоже вернулся – в его выпученных глазах стояли слезы.
– Нам нужно добраться до убежища, – произнес он, всхлипывая.
– Нет, – ответ Руфуса прозвучал мгновенно. – Ни в коем случае. Не хватало еще привести туда упырей.
– Но это единственное безопасное место.
– Поступим так. Доберемся до склада контрабандистов и спрячемся в одной из тайных комнат, – сказав это, Руфус впечатал кулак в ладонь, сжимая под мышкой свой драгоценный гроссбух.
– Далековато до реки, – усомнился охранник с ружьем – я так и не успел узнать его имя.
– Выбора нет, придется рискнуть.
Руфус снова повел нас узкими проулками, в которых сновали облезлые крысы и невыносимо смердело содержимым ночных горшков. Вдруг я услышал какой-то знакомый звук – едва сообразив, откуда доносится это нарастающее басовитое гудение, я толкнул Руфуса на землю и заорал:
– Ложись!
Думаю, этот крик спас жизни всем четверым. Едва мы дружно уткнулись лицами в холодный булыжник, над головами на бреющем полете пронесся один из «кондоров» с кривой саблей наизготовку. Е