Я с трудом поднялся, хватаясь за ушибленную грудь. Ребра вроде бы выдержали удар, но синяк после такого наверняка останется размером с тарелку. Я глянул на Руфуса. Он старательно отводил взгляд от жертвы, но, по крайней мере, его не стошнило. Быть может, ему и раньше доводилось убивать вампиров? «Нахтцерер» вновь исчез в своем тайном хранилище, и мы, ни слова не говоря друг другу, пошли дальше. Лужа мутноватой жижи широко растеклась по всему коридору, так что пришлось шлепать подошвами прямо по ней.
Коридор выходил в узкий холл, и справа от себя мы увидели выход. Очевидно, передняя часть здания была выстроена на возвышении, поскольку мы снова оказались на уровне земной поверхности, хотя спускались в подвал. Слева виднелась лестница, уводящая наверх – на ней вдруг раздался топот и мы нос к носу столкнулись со своими соратниками. Анджело прижимал руку к окровавленному плечу – в остальном они были целы и невредимы. Но радость встречи долго не продлилась.
– Ходу, ходу, за нами хвост! – закричал прыщавый, хотя я и так все понял по выражениям их лиц. Где-то на лестнице уже лязгали тяжелые подошвы полицаев, так что мы, не тратя времени на болтовню, дружно кинулись к выходу.
Солнце ударило мне в глаза, и едва я проморгался после подвального полумрака, как стало ясно, что мы угодили из огня да в полымя. Задний двор полнился вампирами – хуже того, там были не только они. Я даже не сразу поверил, что снова вижу эту штуковину перед собой – посреди двора возвышался трехметровый ходячий танк, едва не изрешетивший меня в испытательной комнате Инженериума! Неужели мне все-таки на роду написано пасть от его орудий?.. Но что он тут делает? Ответ, впрочем, напрашивался сам собой – испытания продолжаются, только и всего. Мои бывшие коллеги-инженеры, видимо, прослышали, что готовится карательная экспедиция в гетто, и решили опробовать стального колосса в стрельбе по живым мишеням. А что, очень даже практично и разумно, все ради прогресса технической науки!
Танк напоминал прямоугольный сейф на коротких суставчатых ножках. Жужжа сервомоторами, он неуклюже повернулся в нашу сторону, и шестиствольные пулеметы завращались, готовясь извергнуть потоки раскаленного свинца.
– Ложись! – завопил я, бросаясь на землю. Все мои спутники успели последовать команде, за исключением пожилого охранника, который выбегал последним.
Пулеметы затарахтели, заурчали, лязгая и свистя, подобно неумолчному бою стальных барабанов в каком-то дьявольском оркестре. Я увидел, как беднягу-охранника буквально разрывает на части. Пули снова и снова остервенело вонзались в плоть, оторванные куски мяса и тугие струи крови летели во все стороны. Отпала измочаленная рука, затем оторвало, отрезало ногу, как косой… Но прежде чем окровавленный кусок мяса, бывший еще недавно нашим товарищем, беспомощно упал на землю, заливая ее кровью из сотен пулевых отверстий, он успел развалиться на две части, перерезанный сплошным потоком раскаленного свинца. Я не знал даже имени этого человека, но вдруг ощутил почти необоримое желание мстить за его чудовищную смерть, зубами рвать глотки врагов, собственную жизнь положить ради мести… Уж не знаю, откуда это пришло – еще мгновение назад я не испытывал ничего, кроме ужаса и душащей паники, какую, должно быть, познает на собственной шкуре всякий загнанный зверь, но вот теперь багровая, мутная волна гнева застила глаза. Я понял, что непременно должен выжить, выжить, чтобы убивать. Едва пулемет затих, я вскочил и, пригибаясь, помчался прочь вдоль стены госпиталя. Никто из вампиров и не думал хватать нас, все они лишь со смешками и улюлюканьем, устроившись поудобнее где придется, наблюдали за работой бронированной машины-убийцы. Потом пулеметы снова ожили, и каким-то опять же звериным чутьем я ощутил, что направлены они именно на меня. По стене вслед за мной поползла аккуратная линия пулевых отверстий. Смерть наступала на пятки. Не знаю, что было с моими спутниками – о них я сейчас не думал. Нырнул за груду сваленного на заднем дворе хлама и пузатых железных бочек. Пулемет стих, и я вновь услышал радостные вопли зрителей – полицаи были в восторге от зрелища. Потом послышался щелчок, и в воздухе что-то едва уловимо просвистело… Грянул взрыв. Ящики и прочий мусор разлетелись дождем пылающих щепок, бесформенными обломками. Упругая горячая волна подкинула меня в воздух и завертела, оглушенного и беспомощного. Должно быть, на какой-то миг я лишился сознания, но быстро очнулся.
Открыв глаза, увидел над собой пустое безоблачное небо и убегающую ввысь стену желтоватого кирпича. Реальность дрожала и тряслась, как картинка на зажеванной кинопленке. Одежда на мне тлела, лениво посылая к небу гибкие струйки дыма. Ни рукой, ни ногой я пошевелить не мог, и лишь мимоходом бесстрастно отметил, что, возможно, взрывом мне оторвало конечности. Стало быть, проклятый шагоход оснащен также и ракетным оружием. Странно, что после такого я вообще остался жив. Впрочем, надолго ли? Прямо надо мной возникла ухмыляющаяся рожа очередного полицая. Он захохотал – так, что с клыков закапала слюна – но я не услышал ни звука. Затем он поднял ногу в тяжелом ботинке, чтобы раздавить мою несчастную гудящую голову. Однако ребристая подошва так и не опустилась мне на лицо. Очевидно, что упыря окликнули и отдали ему какую-то команду. Кто мог его остановить? Зачем? Я не знал. Вампир с явным разочарованием отвернулся – уж больно ему хотелось расколоть мою черепушку как гнилой орех. Но, не удержавшись, напоследок он все же замахнулся и пнул меня ногой в висок. Сначала перед глазами словно бы вспыхнуло новое солнце, вонзившее острия слепящих лучей прямо в мой мозг, а затем со всех сторон хлынул мрак и затопил мир.
Глава 4. Узник замка Карн
Мне снился сон, в котором я успел прожить сотни жизней и умереть сотней смертей, в основном мучительных. А открыв глаза, долго не мог понять, бодрствую я или просто вышел на очередной виток кошмара? Назойливая боль в виске убедительно доказала, что это уже не сон. Я пошевелил руками и ногами – конечности были на месте, но едва слушались. Приятный сюрприз. Закончив с беглой инспекцией частей тела, я осмотрелся.
Тут было темно, как в подземелье. Сырые стены, сочащиеся влагой и замшелые, как надгробия, были сложены из грубо обтесанных зеленоватых валунов. Я лежал на кособоких нарах, заботливо присыпанных гнилой соломой. В воздухе висел тяжелый дух умирания. У противоположной стены виднелись еще одни нары – на них покоился выбеленный временем скелет. Треснутый череп смотрел прямо на меня, его почти жизнерадостная улыбка нагоняла дрожь. С потолка капало, где-то попискивали крысы, словно ведя ленивый диалог. Я привстал и уселся на нарах, растирая виски, которые сверлила ноющая боль. Потом поднялся и подошел к массивной решетке, отделяющей мое узилище от узкого коридора, освещенного заревом трепещущих факелов. Напротив располагались камеры, подобные моей.
Без сомнения, я находился в логове полицаев, в печально известном замке Карн. Бедолаги, угодившие в эти застенки, имели мало шансов снова увидеть солнечный свет. Я не знал, как долго нахожусь здесь, но был уверен, что это нахождение непременно станет долгим. Интересно, уже пора начинать отчаиваться, или есть смысл еще немного поиграть в крепкого орешка? Лишь тот факт, что меня не прикончили сразу, заставлял задуматься и внушал некоторую надежду.
В ушах моих все еще ревела прибоем недавняя контузия, но сквозь этот монотонный гул мне удалось услышать, как в коридоре скрипит ржавый засов. Потом послышались тяжелые шаги. Вскоре напротив моей решетки возник рослый полицай с бледным, пористым лицом и мясистыми бульдожьими щеками. Войдя в камеру, он нацепил на меня наручники и по длинной винтовой лестнице, обильно загаженной крысами, привел к какому-то кабинету – комната допросов, надо полагать? Внутри было темно и накурено, окна отсутствовали, а за массивным столом с ореховыми панелями сидел офицер, пожевывающий толстую сигару. Кивком он указал мне на кресло, в которое я и опустился. У стены, как тень, замер молодой интендант с едва пробивающимися усиками. Он был моложе меня. Интересно, сколько людей ему уже довелось прикончить собственными руками? Я присмотрелся к сидящему офицеру. Под глазами у него висели тяжелые лиловые мешки, лоб был прочерчен глубокими морщинами, напоминающими шрамы. Он тоже сосредоточенно меня разглядывал. На какой-то миг мне почудилось, что во взгляде этом сквозит едва уловимая тревога, однако каменное выражение лица прекрасно скрывало все его чувства, как маска.
– Ваше имя? – наконец проронил он, выпуская струю дыма уголком рта.
– Не скажу, – подумав, ответил я.
Его брови чуть поднялись – густые, всклокоченные.
– Вы знаете, где находитесь?
– В замке Карн, полагаю. Где же еще.
– И почему вы здесь?
– Ну, это вам лучше знать.
Офицер вздохнул и взял со стола карманную гильотину для сигар. Странно, ведь свою сигару он еще и до середины не докурил. Я невольно напрягся.
– Ваше имя мы, конечно, скоро узнаем, – задумчиво произнес офицер. – Пыточные мастера замка Карна имеют лучшую квалификацию во всей Империи.
– Говорят, цзянши могут дать им сто очков вперед, – дерзко заявил я.
Лицо офицера приобрело удивленное выражение. Затем он длинными ногтями поскреб щетину на подбородке, глядя куда-то в пространство. Я заметил, что у молодого интенданта на лбу выступили крупные капли пота, и понял, что по какой-то причине он перепуган до смерти, хоть и пытается подражать своему невозмутимому шефу. Что за игра тут велась, черт возьми? Все это мало походило на стандартную процедуру допроса. В любом случае, было ясно, что юнец в этой комнате самое слабое звено.
– Эй, малыш, – развязно проговорил я. – Ты, у стены. Где-то я тебя уже видел. Ты ведь из клана Медэа, да?
Физиономию бедолаги надо было видеть. Его нижняя губа задрожала, пот так и заструился по лицу в восемь ручьев. Конечно, фокус был простейшим – на пальце у него я заметил клановый перстень, однако этот дурень все равно запаниковал. Значит, у них действительно была причина меня бояться.