Несколько часов спустя охранник возвратился и, заковав меня в кандалы, повел на очередную аудиенцию к коменданту. Надо заметить, что мне стоило больших усилий скрыть от Хенрика мозоли, так и вспухшие на руках. Благо, разглядывать меня внимательно он явно не собирался.
Понятно, что в этот раз от меня будут ждать четкого ответа и – как только я соглашусь сотрудничать – информации о силах Сопротивления, поэтому я заранее подготовил сказку, показавшуюся мне более-менее убедительной. На ее проверку у коменданта уйдет время, и если я не успею сбежать, то, скорее всего, расплачусь жизнью за свое вранье.
По дороге мы никого не встретили, но зато я обратил внимание, что из некоторых камер на других этажах слышались голоса заключенных, тогда как в моем блоке царила полнейшая тишина. Из этого я заключил, что меня намеренно упрятали в самую глухую, полузаброшенную часть замка, подальше от глаз захожих службистов. И это уединение играло мне на руку.
В кабинете коменданта на сей раз, помимо все того же юнца с жиденькими усиками, обнаружилась миловидная вампирша, пристроившаяся с печатной машинкой за маленьким столиком в углу. Полицейская форма сидела на ней не слишком ладно, массивная грудь так и выпирала из-под грубой ткани, просясь на волю. Она таращила на меня большие серые глаза, видимо, тоже принимая меня за какую-то важную птицу. Я ей подмигнул, но ответных знаков внимания не дождался.
Комендант за прошедшее время, казалось, осунулся и еще гуще порос щетиной, его аккуратно зачесанные слева направо волосы растрепались и засалились, мешки под глазами почернели. Похоже, у кого-то выдалась бессонная ночка. Да и я наверняка выглядел не лучше. Все с той же жадностью комендант дымил сигарой, окутанный густым облаком табачного дыма. Я заметил, что в другой руке он поигрывает крайне знакомым предметом. Мой орден. Нашли, негодяи – я ведь его успел в подкладку куртки спрятать перед визитом в гетто. Значит, тайна моей личности уже раскрыта…
– Итак, вы подумали над моим предложением? – спросил комендант, и тут же веско добавил: – Господин Шварцберг.
Судя по всему, он ожидал, что я буду смятен и до глубины души поражен тем фактом, что они установили мою личность. В действительности меня поражало скорее то, как много времени у них на это ушло. Только идиот не смог бы обратиться к списку лауреатов почетной награды и в мгновение ока опознать меня. Но я все же попытался подыграть и изобразил удивление:
– Вижу, от вас ничего не утаишь… Что ж, мне не остается ничего, кроме как пойти на сотрудничество.
По изменившейся физиономии коменданта я сразу понял, насколько мой ответ важен для него. Может, и его жизнь была поставлена на кон в этой игре? Какое же разочарование его ждет!
– Мудро, очень мудро, – он быстро закивал. – Я знал, что вы не дурак. Конечно, в вашей биографии меня больше всего поражает то, как ловко вам удавалось на протяжении длительного времени играть роль вампира – и даже дослужиться до награды! Или же настоящий Киз Шварцберг убит силами Сопротивления, а вы попросту заняли его место? Что ж, наверняка это все крайне занимательная история, которую я с удовольствием выслушаю в другой раз, но сейчас меня интересует иное. Начнем с главного: где находится штаб-квартира повстанцев?
– Вы, наверное, полагаете, что она расположена в гетто?
– Естественно, была у нас такая мысль, но там мы уже обшарили все закоулки и не нашли ничего важного…
– Не удивительно, – я усмехнулся. – Ведь она вообще не в Кроненбурге.
– Вот как? Но где же? Где?!
Я перегнулся через стол, разделявший нас, и заговорщицким тоном произнес:
– Замок Бломмель.
В волнении комендант тоже подался вперед. Я даже различил несколько маленьких капелек крови на лацкане его мундира – должно быть, последствие недавнего обеда. Одновременно я следил за каждым его жестом, за каждым движением лица, пытаясь понять, проглотил он мою ложь или нет. Я нарочно назвал именно этот заброшенный замок, поскольку он находился достаточно близко от Кроненбурга, и предполагаемые повстанцы с легкостью могли совершать оттуда налеты на город, но в то же время – чтобы добраться до него и хорошенько обследовать окрестности полиции понадобится не меньше суток. Время было самым ценным моим ресурсом.
– Бломмель! – наконец выдохнул комендант. – Я думал, там одни руины.
– Так и есть. А под ними – тайное логово Сопротивления.
– Кто им руководит?
– О, даже не думайте, что слышали об этом человеке. Его зовут Айвар Ранн, кодовое имя – Фламберг. Он неуловим, как призрак, и коварен, как змея.
В реальности никакого Айвара Ранна, естественно, не существовало. Но пока что моя история, кажется, звучала вполне убедительно. Потом комендант проверил, тщательно ли машинистка задокументировала каждое мое слово, и задал еще несколько вопросов – в основном касающихся верхушки сопротивления, явок и паролей. Я назвал еще несколько произвольно выбранных мест и имен, таких же фиктивных, как и почтенный господин Ранн, неуловимый человек-призрак. Таким образом первое любопытство коменданта было удовлетворено.
– Что ж, сейчас мы займемся проверкой ваших данных, а затем продолжим разговор, – заявил он, грузно поднимаясь из-за стола. – Хенрик!
Явился мой разлюбезный тюремщик и поволок меня назад в камеру, а я всю дорогу напряженно размышлял, сколько времени удалось выиграть этой неловкой ложью. В любом случае, за работу следовало приниматься немедленно, хотя ноющие мышцы так и не успели толком отдохнуть.
Дождавшись, пока Хенрик избавит меня от своего общества, я выхватил из соломы костяной инструмент и бросился к стене. Вывернул камень, который мне удалось извлечь ранее, и принялся исступленно скрести, тщательно выцарапывая раствор из желобков. На какой-то миг мне почудилось, что из дыры заметно тянет холодком, но это ощущение быстро пропало. Однако оно вселило в меня надежду – быть может, в темном помещении по ту сторону стены имеется окно или иной проем, ведущий наружу. Если так, до свободы уже рукой подать. Я принялся скрести с удвоенной силой, стирая мозоли до крови. Работал час или два, не меньше. Руки уже отказывались подчиняться, когда я вдруг замер. Кажется, из зияющей дыры послышится шорох – едва уловимый, почти призрачный, как шаги чердачного привидения. Прижавшись щекой к самому полу, я заглянул во тьму. По-прежнему в ней не было видно ни зги, да и звук больше не повторялся. Впрочем, чему удивляться? Крысы деловито сновали тут повсюду, наверное, их копошение и донеслось до моего слуха. Вновь я принялся скрести и царапать, царапать и скрести. Дело шло куда медленнее, чем хотелось бы, а оставшиеся камни держались куда лучше первого.
Отчаявшись, я хотел было уже зашвырнуть источенную кость подальше, и сдаться на милость судьбы, которая вовсе не грозила оказаться милостивой. Черное отчаяние вспыхнуло, запылало в душе ядовитым огнем. Чего я вообще хотел добиться? Какова была моя конечная цель? Снова стать вампиром, возвратиться в общество, частью которого я был рожден? Теперь об этом не могло идти и речи. Я успел проникнуться таким отвращением к вампирскому роду, что желание снова влиться в ряды Ночного народа казалось мне немыслимым, аморальным, постыдным. Но что тогда? Обрести свободу, навеки оставшись человеком? Для человека в этом мире не было предусмотрено ничего, кроме страданий, нищеты и болезней. Не слишком-то притягательный удел. Впрочем, из темницы в любом случае следовало выбираться.
Усилием воли, непомерным и почти болезненным, я заставил себя продолжить труд, мгновение назад казавшийся бессмысленным. Впившись обеими руками в камень кладки, я что было сил рванул его на себя – и преуспел! Дыра сделалась шире, но все же не настолько, чтобы протиснуться в нее. Но стоит извлечь еще один валун, и дело сделано!
Этот маленький успех возвратил мне мотивацию. Я бесцеремонно позаимствовал у скелета-сокамерника еще одну кость и приготовился окунуться в работу с новыми силами (по крайней мере, моральными), но тут в коридоре лязгнула решетка. Возвращался тюремщик! Шаги звучали слишком часто – он явно торопился. Я едва успел поставить камни на место. Мгновение спустя старый-добрый Хенрик ворвался в камеру, как вихрь. Без лишних слов он щедро отвесил мне оплеуху, от которой я покатился по полу. Щека и ухо вспыхнули огнем. Похоже, время мое вышло – а ведь свобода была так близка!
– А ну пшли! – прошипел упырь, хватая меня за шиворот. Ноздри его впалого гоблинского носа так и раздувались от ярости. Он даже наручники на меня надевать не стал, так за шкирку и приволок в кабинет коменданта, как нашкодившего котенка.
Хозяин кабинета расхаживал по нему туда-сюда, не пытаясь скрывать раздражение. Когда он глянул мне в глаза, я явственно ощутил, что этот вампир находится на грани самого натурального нервного срыва. Мне даже стало его немного жаль – видать, крепко бедолагу прижали хозяева из клана Дэйра. Вся моя жалость, впрочем, мигом испарилась, когда он вдруг оказался передо мной и впился когтями мне в горло, глядя прямо в глаза.
– Какую игру вы ведете? – прошипел он, брызжа слюной.
Жуткие белки его глаз покрылись сплошной сеткой раздувшихся капилляров – ужасное зрелище.
– Мы обшарили Бломмель от самых подвалов до верхушек полуразрушенных башен, – продолжил вампир, все сильнее сжимая хватку на моем горле. Я почувствовал, что отрываюсь от земли. Воздуха не хватало, грудь горела огнем. – Там ничего нет.
Тут комендант отпустил меня, и я рухнул на колени, сжимая шею руками и страстно пытаясь наполнить легкие кислородом. Ощущение было такое, будто я только что заглянул в глаза смерти – и она все еще стояла рядом.
Успокоившись немного, комендант приблизился к своему столу, дрожащей рукой схватил сигару и закурил. На меня он не смотрел. Только сейчас я обратил внимание, что машинистки в кабинете на этот раз нет, а вот юнец на месте. Тощий и прямой, как торшер – и не более подвижный. Его жидкие усики продолжали бесить меня, напоминая щетинки какого-то мерзкого насекомого. С трудом поднявшись, я прокашлялся и размял ноющее горло.