малодушное желание. Либо я найду выход, либо погибну. Повторяя эти слова как мантру, я двинулся дальше, с ужасом опасаясь, что на моем пути вырастет очередная преграда.
Возможно, страх мой был иррационален. Возможно, как я изначально и предполагал, все звуки в этой затхлой, осклизлой дыре издавали обыкновенные крысы, слепо шуршащие по углам в кромешной темноте. Я даже почти успел убедить себя в этом, как вдруг звук повторился – на этот раз куда более отчетливо. И теперь я мог поклясться, что услышал приглушенный шлепок чьей-то босой ноги. Я оглянулся, буравя глазами непроницаемую завесу тьмы и даже не дыша, а потом вновь заторопился вперед с удвоенным рвением. Кто-то живой таился здесь, в этих сумрачных застенках, и этот кто-то почувствовал мое присутствие и теперь крался за мною по пятам. Казалось, эхо моего пульса и учащенного дыхания разносятся по всему замку, предательски выдавая мое местонахождение.
Все это время я брел, держась правой стены коридора. Потом споткнулся и едва не упал – впереди начиналась лестница с узкими высокими ступеньками, раскрошившимися от времени, которые уводили круто вверх. Оттуда мне в лицо едва уловимо дохнуло прохладой, и это был вовсе не леденящий воздух угрюмого бессолнечного склепа, а вольное студенистое дыхание близящейся зимы. Тяжко сопя, я начал подъем. Сил оставалось не так уж и много, меня донимал голод, мучили изможденные мышцы. Но страх, колющий и властный, не позволял остановиться и передохнуть, подобно жаркому пламени лесного пожара, вынуждающего дикого зверя бездумно мчаться прочь, не разбирая дороги. Подъем вышел изматывающим и долгим. Изредка я все же останавливался и прислушивался, то и дело различая за спиной шорохи и шлепки, красноречиво свидетельствующие, что неведомое создание все еще движется по моему следу, неумолимо приближаясь. Я не мог думать о нем как о человеке или даже вампире – лишь какая-нибудь восставшая из мертвых мумия ощущала бы себя комфортно в этих катакомбах.
Я совершенно потерял счет времени. Иногда голова моя начинала кружиться от слабости, и я полностью терял ориентацию в этом черном каменном мешке. Мне казалось, что я вишу вверх ногами где-то в пустоте, в беззвездной тьме космоса. В такие моменты ужас охватывал меня с новой силой, и я боялся, что, сам того не ведая, развернусь на месте и зашагаю вниз, прямо навстречу своему преследователю.
За спиной вдруг раздался гулкий, пронзительный вой, едва не парализовавший меня ужасом. Теперь я был уверен, что меня преследует не человек и не вампир – из глотки живого существа никак не мог вырваться подобный звук. Я никогда раньше не верил в привидений, но сейчас моя душа оказалась полностью во власти суеверия. Тратя последние резервы, я бросился бежать, руками помогая себе карабкаться по крутым ступенькам. Наконец подъем закончился, и прямо впереди я увидел бледное светящееся пятно. Дневной свет! Смутные блики выбивались из-за поворота, слегка освещая темную кирпичную кладку. Я устремился туда, как утопающий к поверхности, и выскочил на более светлый участок коридора. После глухой тьмы серебристое сияние казалось почти невыносимым. Оно лилось сквозь узкое окно в стене слева. Однако, приблизившись к нему, я испытал горькое разочарование. Проем был забран толстой железной решеткой, которая даже не шелохнулась, когда я за нее подергал. Снаружи открывался вид с высоты на свинцовую гладь Северного моря. Было пасмурно, небо покрывал сплошной слой пепельно-серых облаков, напоминающих какой-то косматый лишайник. Даже не будь решетки, вряд ли я сумел бы спуститься по отвесной стене, а если бы сорвался – точно не выжил бы в ледяных волнах, мерно накатывающих на скалистый берег далеко внизу. Следовало двигаться дальше, вперед по коридору – однако там сплошной стеной снова вставала антрацитовая тьма. Некоторое время я переминался с ноги на ногу, размышляя над своим положением. Как ни крути, надо двигаться – но как же не хотелось покидать освещенный участок! Какими негостеприимными казались объятия тьмы!
Но мгновение спустя я уже бежал по коридору – так быстро, как только мог. Причиной тому стало шарканье чьих-то ног на лестнице, которую я недавно миновал. Оно сопровождалось сопением, каковое мог бы издавать нос крупного животного. Что и говорить, встречаться с созданием, производившим подобный шум, мне ох как не хотелось, поэтому я и побежал, с трудом переставляя одеревеневшие конечности. Если оно настигнет меня в темноте, я окажусь совершенно беспомощным, но что еще оставалось делать? Дать последний бой подле освещенного окна, в качестве оружия используя обломок кости, который я по-прежнему сжимал в руке? Подобная перспектива не внушала особой надежды. Единственный шанс на спасение заключался в том, чтобы найти выход из катакомб, а уж этого точно не произойдет, если я буду стоять на месте.
Неведомый преследователь, судя по всему, тоже ускорил шаг, почувствовав близость добычи. Теперь я непрестанно слышал за спиной свистящее дыхание и грузные шлепки. Вся эта погоня напоминала давящий, мутный кошмар, в котором я барахтался, как в липком дегте, и который уж точно не предполагал счастливой развязки. Мышцы ныли от безмерного напряжения, пронзенные раскаленными иглами боли, каждый вдох обжигал легкие, будто кислород превратился в испарения смертоносной едкой кислоты. Я понимал, что если споткнусь и растянусь на полу, подняться уже вряд ли сумею. Коридор медленно заворачивал вправо, и я мчался по нему с ноздрями, забитыми вековой пылью, с ног до головы облепленный паутиной. Неведомое создание настигало меня, я слышал тяжелые шаги прямо за спиной, слышал клацанье когтей о камень пола, сопровождающееся жадным глухим рычанием. Я чувствовал себя каким-то заведенным механизмом, автоматически переставляющим ноги и ни что более не способным.
Внезапно я налетел на какую-то преграду, до крови рассадив об нее лоб. Искры так и заплясали перед глазами, как бенгальские огоньки на фоне непроглядной черноты. С трудом удержавшись на ногах, я пошарил перед собой. Пути дальше не было. Тупик. Вернее, массивная дверь, обитая холодными полосами металла. Хорошенько подергать ее я так и не успел – еще миг спустя преследователь меня настиг.
Я услышал короткий взрык охотящегося хищника, неведомым чутьем ощутил, как массивное тело взметнулось в воздух и одним прыжком оказалось рядом с добычей. Могучие лапы прижали меня к двери, впились в плечи и грудь. Смрадное дыхание, живо напоминающее миазмы разрытой могилы, коснулось ноздрей. Существо встряхнуло меня, как волкодав, трясущий несмышленого щенка, потом пару раз крепко приложило головой о дверные доски. Впрочем, я и так уже не имел особых сил сопротивляться и с трудом понимал, что происходит. Все вокруг завертелось (об этом, конечно, мне услужливо сообщил вестибулярный аппарат, а вовсе не глаза, бесполезные в темноте), потом плечо и правый бок вспыхнули болью – очевидно, меня швырнули о стену. Нечто неназываемое рычало и фыркало, хрипело и булькало в двух шагах от меня. Монстр из платяного шкафа. Оживший кошмар. Я вдруг понял, что все еще сжимаю в кулаке свою костяную заточку. Пришлось схватить ее обеими руками, опасаясь, что обмякшие пальцы бессильно разожмутся, и мое единственное оружие канет во тьму, в ничто. Выставив заточку вперед, я прислушался. Шлепок, еще один. Короткий рык, полный хищного предвкушения. У меня был один шанс на миллион. Собрав все силы, я вскочил на ноги и бросился вперед, грудью рассекая тьму, как черную воду бездонного омута, туда, где, по моим представлениям, должен был находиться враг. Чавкнув, острие впилось в жесткую, неподатливую плоть. Раздался рев, буквально потрясший стены и потолок, а потом – удар в висок, короткое ощущение полета и еще один шлепок о стену… Пол, на который я рухнул, показался мне мягким, как вата.
С болезненным наслаждением я растянулся на нем и умер.
Ну, или не совсем. Проваливаясь в топкое болото беспамятства, я действительно решил, что навеки отправляюсь в небытие, и принял сей факт с неожиданным для самого себя смирением. Но меня ожидал очередной сюрприз – через какое-то время я все-таки пришел в себя.
Открыл глаза – тьма. Где-то за стеной завывал ветер, льстиво льнущий к чернокаменным стенам могучей твердыни. Висок саднило, тело болело. Конечности казались ватными, но все же я был жив! Кое-как поднялся, опираясь о стену, и сделал несколько шагов. Тупик. Снова эта проклятая дверь! Развернувшись, я пошел в обратную сторону, споткнулся обо что-то, но задерживаться не стал. Вскоре впереди забрезжил свет. Вот оно, знакомое окно, узкое, как рана от удара гигантским ножом. По ту сторону решетки сгущались сумерки, медь заката тонула в свинце холодных морских вод. Осмотревшись, у противоположной от окна стены я заметил древнюю, затянутую паутиной тумбочку, а рядом – потемневший от времени табурет. Над ними в проржавевшем держателе висел факел. Я упал на табурет и некоторое время сидел, поглаживая окровавленный висок. Мысли в голове ворочались с трудом, как стадо глупых ленивых коров, не желающих выходить на пастбище. Однако поразмышлять было о чем. Раз полицаи меня пока не настигли, то выходило, что мое отсутствие еще не обнаружено. Но произойти это могло в любой момент. Что делать дальше, куда идти? В задумчивости покусывая губу, я открыл тумбочку – дверца при этом отвалилась, гулко брякнувшись об пол. Под слоем пыли и какого-то сора внутри обнаружилось кресало. Я снял со стены факел и попробовал зажечь его – пусть не с первого раза, но все же получилось. Правда, сложно было предполагать, как быстро прогорит древняя обмотка, так что я немедля двинулся в сторону двери, намереваясь хорошенько осмотреть ее при свете.
Там, в этом темном тупике, ожидало меня и еще кое-что. Враг, которого я сразил случайным ударом, валялся там, распростертый под самой дверью. Ужас вновь охватил меня, едва я разглядел невероятное чудовище. Вытянутая морда с длинными клыками и витыми рогами, нависающими надо лбом. Торчащие в стороны острые уши, широкая грудная клетка и длинные, как у обезьяны, руки. Ноги – короткие и кривые, за спиной пара недоразвитых перепончатых крыльев. Кожа у твари была белесая, обильно покрытая всевозможными волдырями, буграми и причудливыми складками. Глаза навыкате казались налитыми кровью и не имели зрачков – по крайней мере, левый, а правый был крайне своевременно пронзен моею костяной заточкой. Острие наверняка вошло прямо в мозг.