Лицо Кеттельхута покрылось алыми пятнами гнева, но крыть ему было нечем. Неужели этот маленький тщедушный человечек настолько сильно жаждал поставить кого-нибудь к стенке? На миг я представил его в черной униформе кайдарской полиции и невольно улыбнулся. Безусловно, ему пришлось бы по душе заправлять пыточной камерой при дворе какого-нибудь барона.
– Тогда, полагаю, вопрос окончательно закрыт, – ухмыльнулся Клаус. – И мы приветствуем Киза Шварцберга в рядах Сопротивления.
Возмущенных возгласов не последовало, но воцарившаяся тишина показалась мне предельно напряженной.
– Собрание окончено, – устало произнес Сандро. – Возвращайтесь к своим обязанностям. А вас, Киз, я попрошу остаться.
Кеттельхут вылетел за дверь как ужаленный, за ним потянулись и остальные. Я стоял, молча глядя себе под ноги, Аглая тоже не сдвинулась с места. Я покосился на нее, и девчонка хитро подмигнула в ответ.
Когда в зале остались только мы трое, Сандро сказал:
– Жаль, что газета не мне первому попалась на глаза. Я бы, конечно, предпочел оставить этот эпизод между нами, но теперь о нем узнает вся база. Надеюсь, вы понимаете, Киз…
– Айвар, – вставил я. – Зовите меня Айвар. Пусть прошлая жизнь останется в прошлом. Отныне я хочу стать новым человеком.
– Пусть так. Надеюсь, вы понимаете, Айвар, что на базе отношение к вам может перемениться не в лучшую сторону?
– Да. Но я никого не могу за это винить.
– Не можете, – Сандро кивнул. – Однако теперь у вас появились ярые недоброжелатели. Советую постоянно быть начеку и хорошенько продумывать каждое свое слово и действие. Особенно осторожным будьте с отцом Кеттельхутом.
– Приму к сведению.
– Мне придется, конечно, отправить вас на дополнительное обследование к доктору Левинсону. И еще – хотелось бы снова выслушать вашу историю, на этот раз без уловок и недосказанностей.
– Ну, теперь-то скрывать мне нечего. Но рассказ затянется надолго.
– Времени у нас предостаточно, так что присаживайтесь. А ты, Аглая… Можешь быть свободна. Как видишь, твоему спасителю сейчас ничего не угрожает.
Девочка уныло кивнула и без особой охоты зашагала к двери. На пороге остановилась и еще раз бросила взгляд на меня. Я улыбнулся, стараясь вложить в улыбку как можно больше тепла, и ее губы тоже искривились – игривой и даже немного ехидной ухмылкой. Потом девочка вышла, и я задумался, с чего вообще она решила за меня заступиться? В прошлый раз, кажется, Аглая продемонстрировала полнейшее пренебрежение к моей судьбе. Может, это Руфус на нее повлиял?
Между тем, Сандро терпеливо дожидался начала рассказа, и я принялся говорить, выкладывая все начистоту. О своей былой карьере, о визите в Глеммсбург, о внезапном приступе дурноты и превращении в человека… Рассказал даже о том, чем кончилось мое последнее свидание с Тельмой, и о визите в Инженериум, и о многочисленных погонях, и о моем пленении. Постарался не упустить ни единой детали, которая могла оказаться важной. Далее следовала история побега из темницы и схватка с чудовищем в тайном коридоре замка Карн. Эта часть даже мне самому казалась чересчур уж гротескной, но Сандро, выслушав, согласно кивнул:
– Да, я уже слышал о подобных тварях, напоминающих оживших горгулий. Насколько мне известно, они – закономерный итог вампирского жизненного цикла. Самые древние вампиры, возраст которых исчисляется столетиями, неминуемо превращаются в подобных чудовищ. Империя старательно утаивает эту информацию, поскольку горгульи в итоге полностью теряют разум. К счастью для упырей, лишь немногим особям удается прожить так долго.
– Надо же, – удивился я. – Никогда не слышал об этом.
– Ничего удивительного. Вся кайдарская пропаганда держится на сокрытии информации и переписывании истории. Уверен, впереди вас ожидает еще немало сюрпризов. Кстати говоря, до меня уже доходили слухи, что в подземельях замка Карн обитает некое чудовище, которое стражники подкармливают заключенными. Наверное, кости этих несчастных вы и обнаружили в том проходе. Но, что более важно, знаю я и том, что вы – далеко не первый вампир, внезапно превратившийся в человека.
Я внимательно посмотрел на Сандро – неужели загадка все же имела рациональное объяснение?
– Наш главный эксперт в области биологии и химии, профессор Грефберг, упоминал о подобном.
– Профессор? – удивился я. – Настоящий?
– Да. Он успел получить образование в Британии, пока та еще сохраняла независимость. Не удивляйтесь тому, что он работает на нас – даже сейчас в человеческом обществе кипит научная деятельность, хоть и подпольная.
– А могу я переговорить с этим человеком?
– Естественно. Впрочем, здесь его нет. Лаборатория профессора находится в Кроненбурге, но я сегодня же свяжусь с ним по радио и организую вам встречу.
– Было бы здорово. Впрочем… Никакого практического смысла в этом больше нет. Видите ли, поначалу я надеялся найти какое-то лекарство или антидот, чтобы возвратиться в свое первоначальное состояние, но после всего, что узнал – у меня нет никакого желания снова становиться вампиром.
– Прекрасно вас понимаю, – Сандро задумчиво поскреб подбородок. – Но разгадав эту тайну мы, возможно, получим новое средство для борьбы с клыкастыми кровососами.
– Хотелось бы верить.
– Кстати, полагаю, это принадлежит вам, – тут он подтолкнул ко мне орден Львиной головы, ранее брезгливо брошенный на стол отцом Кеттельхутом. – Думаю, вы сами должны решить, как избавиться от этой штуковины. Ну, или сохранить ее на память.
Я смущенно сжал медаль в кулаке и кивнул. На этом разговор завершился. Покинув совещательный зал, я встретился снаружи с Клаусом, которому было поручено отвести меня к доктору Левинсону. Пока мы шли длинным, плавно изгибающимся коридором, я поделился с приятелем своим беспокойством:
– Боюсь, доктор имеет зуб на меня после того поражения. Не может ли это как-то повлиять на его вердикт?
– И думать забудь. Левинсон – один из добрейших и порядочнейших людей, каких я знаю, несмотря на его вечно кислую мину и пренебрежительный тон. Впрочем, работенка у него такая – постоянно имея дело с кровотечениями, гноящимися язвами да переломами, неминуемо сделаешься мрачным и саркастичным типом. Я бы на его месте давно умом тронулся. Крови боюсь.
– Серьезно? Никогда бы не подумал, учитывая, что ты сделал с комендантом замка Карн, – я рассмеялся, и Клаус тоже осклабился, закусив зубочистку.
– О, я боюсь крови только тогда, когда она хлещет из меня или из невинных людей. Если же кто-то заслужил кровопускание, моя рука не дрогнет.
Отсмеявшись, я добавил, помрачнев:
– Я был одним из них. Из тех, кто заслуживал.
– Брось, – тяжелая рука Клауса легла мне на плечо. – Все это в прошлом. Теперь ты человек, ты свободен от жажды крови и волен сам выбрать новую судьбу.
– Хочется верить. Каковы теперь настроения среди бойцов? Меня ненавидят?
– Некоторые – да, – Клаус грустно кивнул. – Но многие все же понимают, что определенные вещи стоит оставить в прошлом. Думаешь, тут все как один – рыцари в сияющих доспехах, стоящие на страже человеческого процветания? Нет, брат. У некоторых скелеты в шкафу пострашнее твоего. Но, вступая в ряды Сопротивления, мы получаем новый шанс, возможность искупить былые прегрешения благими делами, и ты заслуживаешь этого не меньше остальных.
Я подумал о Заке, но вслух ничего не сказал. Возможно, далеко не все здесь предали забвению былые грехи.
– Слушай, Айвар, – более серьезным тоном сказал Клаус, глядя себе под ноги. – Я вот людей насквозь вижу, как и наш лидер, пусть даже у него только один глаз… Так вот, я с первой нашей встречи решил, что ты человек хороший… Но скажи мне одну вещь, только начистоту. А приходилось ли тебе… Ну, то есть, бывало ли такое, что от твоих укусов люди того… умирали?
Тут он все-таки глянул мне в глаза, и сквозь покров притворной беззаботности я увидел, что ответ для него действительно важен. Он жаждал знать, шагает ли сейчас рука об руку с убийцей. К счастью, я мог успокоить его на сей счет.
– Нет, Клаус. Точно могу сказать, что нет. Даже в бытность свою вампиром я не испытывал тяги к насилию. Вообще, довольно многие вампиры предпочитают употреблять кровь из пакетов, вот и я делал так же.
Но потом я снова помрачнел, вспомнив, как однажды во время любовной игры Тельма убила рабыню, чтобы искупаться в ее крови, и решил честно признаться:
– Впрочем… Был один случай, когда моя… бывшая невеста… убила девушку. Совсем молодую, почти девчонку. Впоследствии я не раз думал о том, что мог остановить ее, отговорить – но не сделал почти ничего, все мои мысли были заняты другим…
– Ну, за чужие грехи ты не в ответе, – Клаус сжал мою руку, и в его голосе я услышал облегчение. – Тем более, я вижу, что это воспоминание продолжает мучить тебя, и мучило даже в бытность твою вампиром. Это значит, что ты не такой, как они. И никогда таким не был.
Я кивнул и благодарно пожал ему руку в ответ. Потом, помолчав, спросил:
– А можешь и ты мне ответить на один вопрос?
– Валяй, спрашивай.
– Ты упоминал, что однажды в аббатство забрались двое мальчиков-вампиров, которых потом… Ну, в общем… Скажи, тебя ведь не было среди тех, кто… разобрался с ними?
В ответ Клаус лишь расхохотался.
– Ну, брат, это уже перебор – беспокоиться из-за парочки малолетних кровососов. Запомни накрепко, этих выродков нужно пускать в расход в любом возрасте, даже грудничков, хоть сапогами давить, хоть головой об стену. Потому как даже малолетний вампир – все равно вампир и есть. Так что не терзайся на сей счет. И если представится случай пристрелить малолетнего кровососа – смело дави на курок. Ну, вот и пришли.
Мы действительно добрались до санчасти, и я подумал, что так и не получил ответа на свой вопрос. Но поднимать эту тему больше не хотелось.
Левинсон встретил нас своей извечной кислой миной. О причине визита его уже успели предупредить.
– Они считают меня идиотом? – холодно осведомился он, не успел Клаус и рта раскрыть. – Полагают, что я не в состоянии отличить вампира от человека? Я уже обследовал господина Айвара Ранна, и могу с уверенностью заявить, что он такой же заурядный homo sapiens, как и любой из нас.