Клаус виновато развел руками:
– Воспринимайте это как простую формальность, док. Которая нужна лишь для того, чтобы успокоить людей. Проведите какой-нибудь, гм, углубленный осмотр, и подготовьте отчет для простых смертных, которым может быть не очевидно то, что ясно понимаете вы с вашим богатым интеллектуальным запасом.
Я догадался, что у Клауса накопился немалый опыт взаимодействия с доктором, поскольку после небольшой паузы Левинсон смягчился.
– Хорошо, – сказал он, кивая массивной головой. – Передай Сандро, что отчет будет готов к вечеру. Ну, молодой человек, приступим.
Левинсон основательно подошел к своим обязанностям и проделал надо мной все мыслимые и немыслимые опыты, от осмотра верхней челюсти с детальным замером клыков, до анализа крови и верхних тканей. В его кабинете я проторчал часа два, не меньше. Осмотр изнурил нас обоих, так что завершили мы его к обоюдной радости. Клаус дожидаться окончания не стал и давно отправился куда-то по своим делам.
Ощущая дикий голод, я решил первым делом пойти подкрепиться. Поскольку время было как раз обеденное, столовая полнилась людьми. Я немного подождал снаружи, ожидая, пока народ разойдется, так как не желал своим присутствием вносить смущение в ряды соратников. Многие действительно шарахались от меня и старательно обходили стороной – но не все, далеко не все. Могло быть и хуже.
После обеда я возвратился в свою комнатенку, спрятал орден обратно под матрас, немного повалялся на постели, продумывая варианты дальнейших действий (мысли мои, впрочем, постоянно перетягивала на себя Адель), а потом снова отправился на прогулку. Сандро сейчас, надо полагать, как раз изучал мои заметки о работе Инженериума, а никаких новых заданий от него я не получил. Сходил на стрельбище, но Уолли там не обнаружил – мне было интересно, не изменилось ли и его отношение ко мне? Побродив немного по пустынному полигону (пожалуй, повстанцам следовало бы уделять больше времени развитию стрелковых навыков), я полюбовался немного дальними соснами, скованными холодом, и длинными прогалинами, на дне которых еще белели остатки выпавшего с ночи снега – а потом возвратился в тоннели.
Уже у самого входа мое боковое зрение уловило какой-то блеск. Слева, по ту сторону долины, среди черных зарослей на вершине дальнего холма в самом деле что-то блеснуло. Но как я ни всматривался, разглядеть ничего так и не смог. Что же это могло быть? Неужели оптический прицел или линза бинокля?.. При первой же возможности я решил сообщить об этом Сандро, пусть пошлет людей проверить. Впрочем, эта идея ощутимо попахивала паранойей. День был ясный, солнечный, блеснуть могло что угодно. А вдруг это всего лишь очередная группка любопытных детишек? Мне почему-то очень не хотелось, чтобы повторилась печальная история тех вампирят, что однажды легкомысленно забрели на руины аббатства…
Поскольку свободного времени у меня было хоть отбавляй, я решил продолжить изучение базы. Занимался этим я последовательно и методично, и потому начал с того же места, где остановился в прошлый раз. Вскоре я обнаружил катакомбы, в которых средневековые монахи хоронили своих погибших собратьев. Это было тесное узкое пространство с низкими сводами, где повсюду в стенных нишах громоздились целые поленницы древних пожелтевших костей, оплетенных вековой паутиной, и ряды гладких, зловеще скалящихся черепов, в глазницах которых словно чернели пятна замогильного мрака…
Повстанцы этими коридорами, видимо, не пользовались, но тут и там все же горели редкие факелы, а по центральному тоннелю даже прогуливался часовой. На мой вежливый кивок он ответил своим, без всякого страха или ненависти. Может, еще не все на базе были осведомлены о моем постыдном прошлом?.. Да и вообще, глупо полагать, что каждый повстанец знает меня в лицо.
Это полузаброшенное место так и дышало древностью. Слева и справа периодически попадались ответвления, убегающие во мрак, многие из которых были забраны металлическими решетками. Шаги часового вскоре растаяли в дали. Коридор несколько раз вильнул, факелы стали попадаться реже. Внезапно где-то рядом раздался голос:
– Осторожно, а то падать очень долго придется.
Я едва не подскочил от неожиданности, сердце так и затрепетало в груди. Проморгавшись и слегка попривыкнув к густой темноте, неподалеку я разглядел смутный силуэт Аглаи, а прямо перед собой – широкую пропасть, казавшуюся поистине бездонной. Выглядела она так, будто вела в самые недра бессолнечного Тартара, в сокровенные глуби земли, скрытые от посторонних глаз. Девочка сидела на краю уступа, свесив ноги вниз. Я моментально покрылся липким потом и в панике сделал пару шагов назад.
– Могли бы ограждение установить, или хотя бы табличку повесить: «Осторожно, край мира!»
Стоя на краю бездны, я ощущал себя столь же неловким, как и эта моя острота. Аглая флегматично пожала плечами:
– Зачем? Сюда все равно никто не ходит.
– А ты-то что тут делаешь?
– Точнее, никто, кроме меня, – поправилась девочка и улыбнулась. Кажется. Наверняка сказать было трудно, поскольку вокруг было слишком темно.
– Наслаждаешься одиночеством, значит?
– Ага. И еще тишиной, покоем, ароматами тлена, плесени и сырого камня, запахом тысячелетней пыли. Каждый раз, делая вдох, словно бы поглощаешь частичку истории.
– Интересные у тебя предпочтения… Не страшно?
– А чего бояться? Тут только старые кости да мокрицы. Это меня все боятся, а я ничего не боюсь. Даже смерти.
– Почему же… Гм… Почему тебя боятся? Если не секрет, конечно. Как по мне, ты совсем не страшная, а очень даже милая.
– Боятся, потому что я наполовину вампирша.
Я опешил.
– Как это… наполовину?
– Что, не слыхал о подобном? Мама моя была человеком, а отец – упырем. Из службистов, как говорят. Ну а я, получается, ни то ни се. Но вампиров терпеть не могу, все они такие же… как мой отец.
Я молчал, напряженно соображая. Смешанное потомство между вампиром и человеком нежизнеспособно, это общеизвестный факт. Впрочем, сколько уже «фактов», ранее казавшихся мне поистине общеизвестными, рассыпались в прах за последние несколько дней? Очень хотелось расспросить Аглаю подробнее, но по голосу девочки я понял, что она не горит желанием углубляться в эту тему.
– А что там, внизу?
– Никто не знает. Когда-то здесь добывали мел, но это было очень давно. Может, эта каверна ведет прямиком в ад, хотя сомневаюсь – скорее всего, мы и так уже в аду, просто пока этого не поняли.
Я не нашелся, что ответить. Религиозные умствования никогда не входили в сферу моих интересов. Я и в богов-то не особо верил, несмотря на то, что придерживаться атеистических взглядов в Кайдарии было опасно. Закон предполагал весьма суровое наказание за «посрамление божественного величия», и был в равной степени беспощаден как к людям, так и к самим вампирам. Мой же рациональный, механистический взгляд на вещи вынуждал ставить под сомнение даже магию, которую практиковали клановые жрецы. Секреты черного волшебства тщательно оберегались от профанов, но лично я считал, что сами эти секреты – сплошная профанация.
– Знаешь, я ведь не успел сказать спасибо, – я наклонился, тщетно пытаясь различить черты лица Аглаи. – За то, что ты выступила в мою защиту. Я очень признателен. Раньше ведь ты говорила, что совершенно не интересуешься моей судьбой…
Ответом стал звонкий смех, так и разлившийся эхом по катакомбам, как весенний ручеек.
– Ты мне все-таки жизнь спас. Отблагодарить тебя подобной мелочью было легко.
– Мелочью? Но ты ведь ценой собственной жизни собиралась меня защищать!
И вновь – смех. Задорный, с легкой примесью насмешки.
– Не глупи, Айвар-Киз. Я ничем не рисковала. Неужели ты думаешь, что там нашелся бы кто-то, готовый причинить мне вред? Половина повстанцев души во мне не чает, а другая половина боится до смерти. А уж пламенное рвение изобразить – это мне раз плюнуть.
– Значит… Значит, это была игра? На самом деле ты бы не стала ради меня рисковать?
– Я этого не говорила, – лукаво заметила Аглая. – Просто в том не было нужды.
Я почувствовал себя немного обиженным, но ничего не сказал. Разглядел, что Аглая поднялась и отряхнула свою робу от вековой пыли.
– Ну ладно, Айвар-Киз, приятно было поболтать, но теперь мне пора. Всю задницу себе отморозила – давно уже тут торчу.
– Можем вместе пойти.
– Только если сумеешь догнать! – несносная девчонка снова рассмеялась и кинулась наутек. Я не стал даже пытаться ее преследовать, пустое дело. Считанные мгновения спустя ее голосок донесся уже словно из невообразимой дали. Вздохнув, я тоже двинулся в сторону выхода. Но все же не удержался и напоследок окинул взглядом темный провал. Любая неизмеримая бездна притягивает взгляд, будь то огромная дыра в земле или же бездна человеческой души. Откуда-то снизу доносилось едва уловимое гудение, то ли пение подгорных гномов, то ли плеск стылой черной воды. Должно быть, шумел безымянный подземный поток, упорно прокладывающий путь сквозь земные недра.
Отвернувшись, я заторопился по коридору, в любой момент ожидая наткнуться на колеблющийся призрак средневекового монаха. На самом деле в призраков я не верил, но это место прекрасно располагало к тому, чтобы потешить себя романтическими фантазиями.
Остаток дня я провел в местной библиотеке. Имена писателей-людей не говорили мне ровным счетом ничего. Большинство фамилий, которые я видел на корешках, принадлежали британцам, что было не удивительно, ибо Британия последней из европейских держав пала под натиском Кайдарии. Некоторое время я слонялся между рядами книжных полок, листая то один том, то другой. К моему удивлению, попадались даже новые издания, выпущенные в Кроненбурге – продукт деятельности маленьких подпольных типографий, нелегально владеющих печатным оборудованием.
В итоге я решил доверить выбор слепому случаю и схватил с полки первую попавшуюся книжку. Это оказался «Манфред» некоего лорда Байрона. И название, и имя автора я слышал впервые, но с чего-то же надо начинать? Книжка, к счастью, была тонюсенькой, да еще и написанной в стихах – при желании можно проглотить за один вечер. Поскольку библиотека работала по принципу самообслуживания, я вписал свое имя и название выбранной книги в толстую тетрадь учета, и, не удержавшись, полюбопытствовал относительно предпочтений моих соратников. Из знакомых имен первым попался Сандро. Выбранная им книга называлась «Двадцать тысяч лье под водой» и принадлежала перу некоего Жюля Верна. Следующей оказалась Адель – ее выбором был «Дракула, вампир», за авторством Брэма Стокера. Чаще всего, как ни странно, попадался Клаус – очевидно, читал он просто с бешеной скоростью. Книжками, которые он выбирал, были «Проклятие Капистрано», «Тень», «Черный нетопырь» и «Бэтлорд». Перед уходом я еще раз прошелся вдоль полок, выискивая вышеупомянутые книги. Выяснилось, что «Двадцать тысяч лье под водой» – фантастический роман, в котором научный пират-человек мстил вампирскому флоту с помощью совершенно неправдоподобного устройства, передвигающегося в глубине океана. «Дракула, вампир» являл собою весьма занудное описание последних лет одного из самых прославленных представителей Ночного народа, потомка знаменитого Влада Цепеша. «Тень» и «Бэтлорд» были дешевыми заокеанскими поделками, доставленными в Европу контрабандой – в них таинственные герои в плащах и шляпах снова и снова вершили суд над бандитами, вампирскими шпионами и безумными учеными всех мастей. Круг чтения многое говорит о человеке, а значит, я только что поближе познакомился с внутренним миром важных для меня людей. Какой вывод я мог сделать по итогам этого маленького расследования? Разве что такой: никто из них серьезной литературой себе голову не забивал.