– А вот и они! – гулко продекламировал ведущий, широко расправляя руки – полы его украшенной золотыми бляшками мантии были настолько длинными, что мели помост у него под ногами. – Отбросы человеческого общества, бездушные звери, способные лишь убивать, насиловать и разорять! Проклянем же их деяния и восславим кровь, текущую в их жилах, ибо кровь есть жизнь. Жизнь – и пища для нас, Ночного народа, улаак Карак-молг!
Толпа зашумела, наполняя ночь громкими ритуальными проклятиями.
– Ну а теперь, – продолжил ведущий, когда гул немного стих, – поприветствуем тех, кто пойдет по следу этих диких зверей – наших славных Охотников, да прославит Баал их имена! Встречайте!
Вновь над оврагом пропел охотничий рог, и на помост из тьмы начали выходить они – наши заклятые враги. Они появлялись из теней, словно бы извергнутые Тартаром нечестивые призраки, жуткие, нечеловеческие силуэты, от вида которых даже у меня в желудке свернулся тугой комок, хотя я заранее представлял, что именно увижу. Лица (и маски) были в основном знакомые. Первым, конечно, выступил герцог Глемм, и толпа приветствовала его воплями обожания. Черные доспехи щетинились острыми шипами, алые руны блистали на поверхности полированного металла. Его рукавица сжимала устрашающего вида моргенштерн – который герцог тут же привычно воздел над головой в победном жесте, вызвав среди зрителей новую порцию восторгов. Силуэт его шлема, украшенного крыльями летучей мыши, был памятен мне с самого детства. И вот теперь бывший кумир превратился в одного из моих злейших врагов. Впрочем, большинство наших детских иллюзий в любом случае со временем рассеиваются в прах, разве не так?
Следом шествовал Омлак Кэр – высокий, как столб, и тонкий, как плеть, в кожаной маске, скрывающей нижнюю половину лица почти до самых глаз, с длинными черными волосами, заплетенными в косу, и парочкой миниатюрных автоматических арбалетов на запястьях. Никакой брони на нем не было – лишь жилет из прочной черной кожи, облегающие лосины и высокие сапоги с широченными голенищами.
За ним угрожающей темной тучей двигался необъятный в талии фон Брокк, барон Эралла, с лицом, скрытым колпаком средневекового палача и с топором невообразимых размеров в руках. Я услышал, как Фроки завистливо крякнул. Орудие фон Брокка казалось неповоротливым, но в этой горе жира таились удивительно прочные мускулы, позволявшие ему управляться с топором как с детской игрушкой.
Потом на помост вышел Чи-Мей по прозвищу Смеющийся Демон – представитель цзянши, азиатский гость в широкополой соломенной шляпе, орудующий жутким приспособлением под названием «летающая гильотина».
Выкрикивая каждое новое имя, ведущий не забывал присовокуплять долгий список регалий каждого из Охотников – хотя все это были звезды первой величины, и без того прекрасно знакомые публике. Когда же из мрака неповоротливо выступил очередной участник, ведущий объявил:
– Обратите внимание, господа и дамы, в этом году ковен Мальворк совместно с отделением черной науки Инженериума явили миру удивительное создание, подобное легендарному голему из средневековых легенд. Вместо глины они взяли плоть наших собратьев, погибших на южном фронте, в ходе Африканской кампании, а также металл и камень, слили их воедино и оживили с помощью невероятного симбиоза черной магии и науки. Существо, рожденное гением величайших умов нашего века, получило имя «Ардак» – что, как вы знаете, в переводе с древнего диалекта означает «Рок». И сегодня Ардак принимает участие в «Зове крови» – первая ласточка войн далекого будущего, когда смерть уже не будет являться достаточным поводом для того, чтобы покинуть боевые ряды.
Я с удивлением смотрел на это странное двухметровое чудовище, покрытое сетью грубых швов, с квадратным черепом, низким лбом, нависающим над впалыми глазами, и зеленоватой как пещерный гриб кожей. Правую руку созданию заменяло механическое устройство, оканчивающееся дисковой пилой. От раструба, идущего параллельно лезвию, толстый шланг убегал к канистре, закрепленной за спиной – очевидно, это был огнемет. Грудь монстра прикрывали плоские черные листы брони, на бедрах блестела кольчуга. Одна из ног, судя по всему, была каменной.
– Как вы, возможно, помните, – продолжил ведущий, – полгода назад родезийские повстанцы подорвали установленную в Хараре статую генерала фон Нойверка, завоевателя Южной Африки. Уцелевшую после взрыва ногу статуи наши инженеры присоединили к Ардаку, дабы он продолжал попирать ею врагов Кайдарии, как это делал при жизни безвременно ушедший славный генерал.
Этот возвышенный пропагандистский ход произвел должное впечатление на публику. При появлении Ардака толпа притихла и напряглась, вероятно, еще не успев толком отойти после террора, устроенного Большим Бобо в самом центре Кроненбурга – ведь гигантская обезьяна была оживлена по схожей технологии. Теперь же страх оставил зрителей, и неповоротливого Ардака чествовали не хуже остальных Охотников.
– Этот зомби движется как бревно, – тихо пробормотал Фроки. – Силы ему может и не занимать, но мозги-то гнилые.
Последним на помост вышел Юнцт. По толпе прокатился шепоток изумления – похоже, ему действительно удалось сохранить инкогнито до самого последнего момента. Признаюсь, выглядел он действительно впечатляюще, жуткий шлем с длинным острым клювом и черные перья, украшающие доспех, придавали ему вид ночного демона из средневекового гримуара. На поясе висела пара кривых серпов, напоминающих птичьи когти, а пушки, усовершенствованные по моему совету, пружинисто покачивались на плечах. Двигался Юнцт нахохлившись, словно подкрадываясь к добыче, что действительно делало его похожим на хищную птицу. Я невольно поежился, представляя, как это существо крадется в ночи по моему следу. Когда ведущий объявил его имя, толпа загалдела. Слава именитого охотника и искателя приключений всегда летела впереди него. Овации, пожалуй, ничем не уступали тем, что сопровождали появление Глемма. Сам герцог, кажется, тоже это понял, и недовольно вскинул голову. Хотел бы я сейчас видеть его рожу! Конкурентов Глемм терпеть не мог, и я вспомнил, что по правилам игры любой Охотник имеет право бросить вызов собрату-вампиру на поле боя. Такое случалось нечасто, но сегодня вполне могло произойти.
Итак, преследователей было шестеро. Я еще раз окинул их взглядом – замершие в мятущемся свете факелов силуэты, вырванные из ночного кошмара – и тяжело сглотнул. Что ж, погибнуть в бою все же лучше, чем сгнить в пыточных застенках – и куда благороднее, чем лишиться головы на плахе.
– Ставлю двадцатку на Охотников, – жизнерадостно объявил Клаус.
– Принимаю, – рыкнул Фроки. – Эти клоуны – не чета настоящим воинам. Уж мне-то не нужны ни цирковые костюмы, ни дурацкие маски.
– Вы чокнутые, – Анджело покрутил пальцем здоровой руки у виска. – Мы вот-вот погибнем, а вы заключаете пари.
– Ну, пока что мы живы, – философски заметил Фроки. – И лишь богам ведомо, когда пробьет наш последний час.
Ведущий все тянул и тянул долгую пафосную речь о древности вампирской расы, о ее несравненном благородстве и неподражаемых воинских умениях, но я его не слушал, мысленно стараясь выработать какой-то план действий. В итоге решил, что буду держаться поближе к Адель и защищать ее покуда хватит сил. После старта игр люди обычно ударяются в панику и не могут извлечь особой выгоды из той пятиминутной форы, которая им положена по правилам. Что бы ни случилось, я поклялся себе сохранять холодную голову.
Наконец все слова были сказаны, и в очередной раз вострубил рог, на этот раз протяжно и всепроникающе, как труба судного дня. Стальная решетка, шагах в десяти от нас перегораживающая овраг, поползла вверх.
– Вперед! – рявкнул Фроки, перекрывая затухающее гудение рога. – И да пребудут с нами все боги, какие только есть на свете!
Мы рванули по дну оврага, то и дело спотыкаясь в потемках о смерзшиеся комки черной грязи. Зрители, жаждущие крови, визжали и улюлюкали у нас за спиной. Впереди показалась плоская металлическая платформа, на которой было разложено оружие. Мы все жадно бросились к нему, как голодающие, которым показали краюху хлеба. Фроки восторженно вскрикнул – его любимая секира тоже была здесь. Не иначе, герцог Глемм постарался. Имелись также автоматы «Драго» и «Сигмунд», пистолеты и револьверы нескольких видов, винтовки и дробовики, мечи, кистени, палицы, боевые серпы и даже разрубатель модели «Заххак», мое наиболее прославленное детище. Первым делом к нему и потянулась моя рука, но быстро отдернулась. На глаза попался длинный, выкованный из черной стали меч с волнистым лезвием, искусно украшенный синими рунами. Фламберг… Помнится, именно таким прозвищем я наделил Айвара Ранна, мифического лидера повстанцев, выдуманного мною на допросе у коменданта в замке Карн. И вот теперь это имя носил я сам, и мне почему-то показалось справедливым вооружиться именно этим неповоротливым орудием. Неужели герцог Глемм предусмотрел и это?
Фламберг был тяжелым и имел заплечные ножны. Торопливо перекинув его за спину, я сунул за пояс начищенный «Нахтцерер» и взялся за старый добрый «Драго». Мои товарищи тоже вооружались, чем могли – Уолли, помимо винтовки, не забыл лук и колчан со стрелами, Адель апатично сунула за пояс кинжал и наугад выбрала пару пистолетов…
– Ну-ну, не пытайтесь утащить все, – посоветовал Герцог, проверяя обойму автомата. Голову профессора, все еще пребывающего в каком-то анабиозе, он аккуратно поставил рядом на платформу. – Иначе далеко не уползем.
– Тут ты прав, – сказал Клаус. – Но уж прихватить несколько дополнительных обойм никогда не помешает.
Мы согласились с этой мыслью и начали вытаскивать обоймы из оставшихся стволов.
– Ну все, пора, – бросил я. – Время идет. Через пару минут они уже двинутся по следу.
Овраг вывел нас на открытую площадку, некогда плотно застроенную жилыми зданиями, от которых сейчас остались лишь бесформенные руины, груды почерневших балок и битого кирпича. Мы нырнули в этот темный лабиринт, намереваясь затеряться в нем и радуясь тому, что подмерзшая грязь скверно хранит отпечатки ног. Некоторые проходы были перегорожены новенькими, недавно установленными решетками и стенами – таким образом устроители ограничили игровое пространство. Сбежать было невозможно, выход имелся только один – где-то в самом конце маршрута, линейного, но отнюдь не прямого.