Брокком по кличке «Палач из Эралла». Их топоры, угрожающе блестевшие в лунном свете, то и дело сталкивались, разбрызгивая целые снопы искр. Торс Фроки, а также грудь и плечи в нескольких местах были рассечены. На брюхе барона, перетянутом широким кожаным поясом со стальными бляхами, также алел жуткого вида рубец, но кровожадный толстяк не обращал на рану никакого внимания. Вампир имел несомненное физическое превосходство над соперником, но Фроки не сдавался, выдерживая поистине нечеловеческие нагрузки. Силы его, впрочем, стремительно таяли.
На соседней крыше и в окне ближайшего дома я увидел Омлака Кэра и герцога Глемма, осыпавших пулями и стрелами убежище моих друзей. Эта площадь, надо полагать, с самого начала была задумана организаторами как место главного побоища, поскольку зрителей здесь собралось особенно много – места были обустроены у самой границы арены, и слева, и справа, и прямо напротив меня. Народу хватало, несмотря на вполне реальный риск словить случайную (или не случайную) пулю. Серебра, впрочем, нам не выдали, так что угроза не была смертельной.
В течение нескольких секунд я размышлял, что делать дальше, но тут герцог Глемм обнаружил мое появление.
– Господин Шварцберг! – проревел он, выбираясь через окно на широкий каменный парапет, а с него спрыгивая на крышу здания пониже. Тяжелые доспехи угрожающе лязгнули. – Как долго я ждал вашего появления! Уж было подумал, что вы бесславно сгинули где-то по дороге, что было бы крайне прискорбно.
Он отбросил в сторону модернизированный «Нахтцерер» с оптическим прицелом и картинным жестом снял с пояса моргенштерн, чудовищную шипастую палицу, за долгие годы раскроившую не один десяток черепов.
– Позвольте пригласить вас на персональный танец, – хохотнул вампир.
К крыше вела расшатанная деревянная лесенка в три пролета. Сунув пистолеты за пояс, я медленно вынул фламберг из ножен и пару раз крутнул вокруг себя. Клинок запел, злобно рассекая воздух. Тяжеловата железяка, ох тяжеловата…
– Предупреждаю, герцог, – проговорил я. – Предыдущий вампир, который надо мной смеялся, сейчас как раз догорает неподалеку, насаженный на кол.
– Вы, должно быть, имеете в виду Чи-Мея? – Глемм перекинул за спину свой роскошный плащ с алым подбоем. – Ох уж эти тонкокостные азиатские хлыщи. Так много снобизма, так мало мастерства.
Я начал взбираться по лестнице, стараясь расслабить ноющие мышцы перед боем и при этом не упустить ничего, что происходило вокруг. Засевший на крыше Омлак Кэр повернулся в мою сторону и быстро выпустил арбалетную стрелу. Я успел отскочить и вжаться спиной в стену, так что болт просвистел мимо и клюнул острием булыжник мостовой. Во второй раз за вечер Кэру со мной не повезло.
– Омлак, болван! – яростно взревел Глемм. – Какого дьявола ты творишь?! Этот человек – мой.
– Не вижу на нем клейма дома Дэйра! – огрызнулся Омлак Кэр, и его длинная коса дернулась, как извивающаяся змея. – Мы все Охотники, и наши права на добычу равны!
– Хочешь бросить мне вызов? – прошипел герцог.
Никто так и не узнал, что ответил бы на это прославленный снайпер (полагаю, не стал бы идти на открытый конфликт, хотя дерзость его слов поражала – видимо, Глемм и впрямь старел, теряя свой авторитет), но морозный воздух рассекла стрела, выпущенная из лука. Острие вонзилось Кэру в левое плечо. Оглянувшись, я увидел Клауса и Уолли, появившихся из затененного прохода между двумя покосившимися хибарами. Уолли быстро наложил новую стрелу и послал ее в раненого врага, но тот уже успел укрыться за зубчатым каменным парапетом.
До чего приятно было видеть друзей живыми и невредимыми! Вдохновленный, я стремительно взлетел по лестнице и оказался лицом к лицу с герцогом. Лунный свет заливал крышу, играя на полированном металле его черных доспехов. Краем глаза я видел, что Фроки и фон Брокк продолжали биться, но шаг за шагом мой друг отступал к краю балкона. Мне даже подумать страшно было, какого напряжения сил стоила ему эта схватка. Однако у меня и собственных проблем хватало. Подняв тяжелый фламберг, я принял оборонительную стойку и прямо взглянул Глемму в глаза – в узкую щель его массивного крылатого шлема.
– Когда мы встретились впервые, – медленно проговорил вампир, – я и представить не мог, что однажды нам предстоит сойтись лицом к лицу в честном бою. Вы тогда отнюдь не показались мне могучим воителем.
– В честном бою? – я хрипло рассмеялся, невольно копируя зловещую манеру Чи-Мея. – Вы называете это честным боем? Вы закованы в латы, а на мне лишь туника, не способная защитить даже от холода. Вы свежи и полны сил, а я изможден предыдущими схватками, и, признаюсь, с трудом держу этот тяжеленный меч. В конце концов, вы вампир, и превосходите меня силой в несколько раз. Так где же тут справедливость? Давайте признаем – как вы и сказали, я действительно не являюсь могучим воителем, но и вы вовсе не честный боец!
– Каждому из нас приходится играть с теми картами, которые сдала судьба. Разве это не справедливо?
– Очевидно, вампиры просто не понимают значения слова «справедливость».
– Но ведь и вы совсем недавно были вампиром, – в его голосе сквозила ирония. – Неужели за последние дни вас постигло внезапное озарение?
– О, я в самом деле научился кое-чему новому. Научился ценить чужую жизнь. Научился доверять ближним и заботиться о…
– Избавьте меня от этой патетической чуши, – Глемм нервно дернул плечом, закованным в броню. – Надеюсь, за столь многочисленные откровения вы не расплатились фехтовальными навыками?
– Сейчас проверим! – я дерзко атаковал из защитной стойки, и сталь гулко лязгнула о сталь.
– Неплохо для изможденной жертвы, – бросил Глемм, контратакуя. – Но все же не вампирский уровень.
Я с трудом парировал его выпад, волна боли так и прокатилась от кисти до плеча. Но орудие герцога было тяжелым и плохо подходящим для фехтования, так что я решил придерживаться той же тактики, что и в бою с Мордраксом – стараться уходить от ударов, вместо того чтобы их блокировать. Со следующими двумя я так и поступил, но третий удар пришлось принимать на клинок. Фламберг загудел, как разгневанное живое существо. Отведя моргенштерн вправо, я резким скачком оказался сбоку от герцога и полоснул его мечом – доспехи надсадно скрипнули, но выдержали. Похоже, пробить этот панцирь сможет лишь мощный колющий удар…
Глемм взревел и взмахнул своей шипастой дубиной, но я отпрыгнул, разрывая дистанцию.
– Неужели вы на что-то надеетесь? – голосом, искаженным злобой, прохрипел герцог.
Я ничего не ответил. Лишь приблизился (ноги расслаблены, дыхание ровное) и еще пару раз проверил на прочность его оборону. Эх, если бы не доспехи… Внезапно герцог вскинул край своего просторного плаща – классический отвлекающий маневр, знакомый мне еще с детства – а мгновение спустя на то место, где я стоял, обрушился смертельный удар моргенштерна, вырвавшегося из-под прикрытия развевающейся ткани. Но меня там уже не было. Каждое его движения я знал наизусть с детских лет. Глемм яростно взревел.
– Фехтовать в тяжелых доспехах несподручно даже вампиру, не так ли? – ухмыльнулся я с безопасного расстояния.
Между тем, Фроки оказался уже у самого края балкона, и я ничем не мог помочь ему, да самолюбие и не позволило бы ему принять помощь… Заметив, что на краткое мгновение я отвлекся, Глемм отбросил все предосторожности и ринулся прямо на меня. Вампир понимал, что крепость доспехов делает его почти неуязвимым для меча, а я выживаю исключительно за счет того, что держусь на достаточном расстоянии. Отбив клинок, который я запоздало выставил вперед, Глемм сбил меня с ног.
Масса его тела придавила меня тяжким грузом, а удар о крышу выбил дух из легких. Герцог гулко захохотал у самого моего уха – шлем зловеще коверкал каждый издаваемый им звук. Размахнувшись, я огрел его яблоком меча в висок, потом еще раз. Шлем, украшенный расправленными нетопыриными крыльями, слегка погнулся, но серьезного урона герцог не претерпел. Зато хохотать перестал – теперь я слышал лишь его свистящее напряженное дыхание. Только сейчас я вдруг осознал, что Глемм, несмотря на свой статус живой легенды, всего лишь старик, задыхающийся от чрезмерного напряжения сил, скованный тяжеленными – даже для вампира – доспехами, столь же неповоротливыми, как черепаший панцирь. Но, как бы то ни было, сила по-прежнему оставалась на его стороне, а мое положение становилось безвыходным. В глазах постепенно темнело. Я попытался упереться Глемму коленом в живот и оттолкнуть его от себя, но сил не хватило. Боги, да как он вообще волочил на себе эту черную стальную скорлупу?
Внезапно в воздухе что-то свистнуло, потом раздался лязг, и в лицо мне брызнула кровь. Глемм взвыл от боли. Напрягая остатки сил, я спихнул его с себя, недоумевая, кто именно пришел мне на помощь. Уолли со своим луком? Или, быть может, Омлак Кэр, решивший отомстить за нанесенное оскорбление? Однако, едва зрение мое слегка прояснилось, на краю соседней крыши я увидел черный, птицеподобный силуэт с длинным клювом, угрожающе загнутым книзу. Он сидел на корточках, подобно нахохлившемуся ворону, и смотрел прямо на меня, по-птичьи склонив голову набок. Очевидно, Юнцт решил ударить герцогу в спину, чтобы самому завоевать главный приз – правила этого не запрещали. Но если так, то выстрел у него получился не слишком удачным, потому что Глемм остался жив и теперь приглушенно чертыхался, пытаясь встать на ноги. Я увидел длинный стальной болт, пробивший его броню почти навылет – острие торчало у герцога чуть выше ключицы. Но не предназначен ли еще один болт для меня?..
– Господин Шварцберг, – хрипло прокаркал Юнцт, и в его голосе я не узнал ни единой нотки – казалось, он вообще не принадлежит существу из плоти и крови. – Помните, я говорил вам, что не забываю оказанных услуг?
Я с трудом кивнул – как же давно это было, словно целую вечность назад! Тогда, в замке Глеммсбург, я помог этому типу усовершенствовать наплечную пушку, из которой он и подстрелил герцога, и Юнцт пообещал, что однажды найдет способ меня отблагодарить.