– Ура! Я дома! – заголосил Мишка и первым рванул в калитку.
– Ему что, у нас плохо? – обиженно спросил Ривалис, но тут же забыл об этом и помчался следом, вереща что-то о том, что он самый лучший гость из всех возможных, и вообще страшно любит Лариссу, ведь она вкусно готовит.
– Слушай, они точно не братья? – задала я риторический вопрос.
– Все эльфы слегка с приветом, – хмыкнул напарник, галантно пропуская меня вперед.
Мишку и Рива мы нагнали уже у крыльца. Они стояли и озадаченно рассматривали нечто высокое, тщательно укутанное в одеяло, которое уже припорошило снегом.
– Что там? – крикнула я.
– Мужик какой-то! – отозвался старший ушастый.
– Какой-то дядька с синим носом! – вторил ему младший.
– Чего?! – Я вопросительно глянула на Карела, и мы поспешили к эльфам.
– Опаньки! – с абсолютно моими интонациями протянул друг, рассматривая посиневшего от холода здоровенного амбала, укрытого одеялом.
– Здрасьте! Рад-д вас вид-деть! Д-долго ж-же вы п-пут-тешест-твовали! – клацая зубами и сверкая глазами, выдал мужик, скользя по нам взглядом. Наконец остановился на мне и недобро прищурился.
– У крыльца стоит стату́я, не пойми о чем толкуя, – от неожиданности в рифму выдала я.
Мишка рассмеялся и спросил нашего странного визитера:
– Дядя, а ты кто?
– Г-гость.
– Ночной! – донесся с крыльца голос Лариссы. – Кира, Карел! Наконец-то вы вернулись. Ой, Мишенька!
Она отвлеклась от пояснений ситуации на Мишку и Рива и, лишь закончив обниматься с эльфёнком, вернулась к загадочному субъекту, украшавшему палисадник.
– Вот! Не успели вы уехать, как ночью на наш участок пробрался этот тип. У него были отмычки и ломик. Так я всё отобрала и спрятала.
– А почему он тут стоит? – удивился Карел. – Надо было его сдать страже.
– Да я пыталась, – пожала плечами женщина, запахивая шубку. – Только вот наши духи-хранители его не отпускают. Говорят, лишь по прямому приказу хозяйки освободят грабителя. Стража ни с чем ушла. Записку вам оставил некий Зиновер. Знаете такого? Поэтому этот тип так и стоит… И ночует тут, и днем торчит как столб. Я его укутала, а то как бы в сосульку не превратился, морозы ведь… Нам же не нужна здесь ледяная статуя, да? Ну и подкармливала, куда ж деваться, и горшок ночной выдавала…
– У крыльца торчит, ночуя, ду́хов наших не минуя и расплату попой чуя… – понесло меня дальше на стихотворчество.
Ривалис заржал, взломщик из синего превратился в багрового от злости. Ларисса укоризненно на меня посмотрела, а Мишка захихикал в кулачок.
– Эк тебя разобрало! – фыркнул Карел.
– Да я в шоке! Слышь, мужик, ты чего сюда приперся-то? – спросила я объект разговора.
– В-ведьма!
– Ага.
– Ррыгр тебя задери!
– Вот без этого обойдемся.
– В-вели своим п-проклятым д-духам меня отп-пустить!
– Счас! Бегу-спотыкаюсь! Может, мне для участка как раз статуи и не хватает. А что? Можно превратить тебя в каменного и покрасить в розовый цвет.
– Почему в розовый? – опешил мой визави.
– А почему бы и нет? – подняла я брови, изо всех сил сдерживая смех. – Я же девочка, девочки любят розовых кукол. И статуй…
– Да какая же ты девочка?! – экспрессивно завопил мужик и всплеснул руками. Правда, быстро опомнился и подхватил сползающее одеяло. – Ведьма ты! Как есть ведьма! И ведь заказчик предупреждал меня, что с Золотовой так просто не сладишь. Что вечно она умудряется… Даже отравить не удалось…
– О как! – посуровел Карел. – А вот с этого места поподробнее! Кто заказчик, что ты планировал сделать, кто пытался отравить?
– Не скажу! – поняв, что проболтался, дал задний ход амбал.
– Народ, идемте в дом, – указала я рукой на дверь. – Этому не привыкать, стоял несколько дней, постоит еще. А я замерзла и хочу горячего супа, жареного мяса и чая с плюшками. Ларисса, как насчет покормить нас?
– Проходите, конечно! Через полчаса всё будет.
Грабитель гулко сглотнул, но промолчал. А когда мы ввалились в холл, экономка спросила:
– Ребятки, так что же нам с ним делать? Хоть и сволочь, а все ж живой человек. Помрет ведь, если так оставить.
– Не помрет! – отмахнулась я. – Столько стоял, и еще немного поторчит на морозе. Пусть подумает о своем поведении. Мы на него Аннушку натравим. Она всё-ё-ё вытрясет, даже то, чего он не знает. А стража не справится. Раз его направляли меня убить, то он точно в курсе, кто заказчик. Магистр Кариборо из него душу вынет, и только потом мы отдадим его Зиноверу. Пусть в тюрьме с ним разбирается.
– Ух! – засмеялся Ривалис. – Мне уже жалко и этого грабителя, и его нанимателей. Аннушка – это страшная сила.
– А то ж! – расплылась я в недоброй улыбке. – Вот сейчас поедим, разберем багаж, я побеседую с духами-хранителями, а потом пойдем в школу. Навестим Горыныча и Аннушку.
– Я в свою комнату! – крикнул Мишка, как только я договорила, и помчался к лестнице.
– А ну стоять, Зорька! – рявкнула я. – Быстро разуться и стряхнуть снег с пальто! За тобой Ларисса, что ли, будет потом полы мыть?
– Ну ма-а-ам Кир… – заканючил эльфёнок, но послушно вернулся и выполнил мои указания.
– В мансарде ничего не трогать! Там сложная техника! – пробасил в спину улепетывающего мальчишки Карел. – Сами потом все покажем!
– Ага! – пропищал ушастик.
– Ха! – фыркнул Рив. – Мамочка Кира, папочка Карел… – увернулся от подзатыльника, который я попыталась ему дать, и тоже поскакал к лестнице. – Я побежал себе комнату выбирать!
Ларисса только с улыбкой покачала головой и отправилась на кухню.
– Чувствую себя главой семейства, – со смешком посетовал напарник, глядя на меня добрыми карими глазами. – Только почему-то дети у нас с тобой ушастые, что старшенький, что младшенький.
– Ты забыл еще про двух ребятёночков, которые скоро вылупятся, – прыснула я. – И кстати, те, которые ушастые, оба старше нас с тобой.
– У нас очень странная семья, мама Кира, – засмеялся он.
Позже Ларисса пригласила нас в столовую и, пока мы ели, сама крутилась вокруг, поскольку мы болтали и ей заодно рассказывали, где были, что видели.
– Фух! – сыто отвалилась я от стола. – Кто кушал хорошо котлетки, тот может есть теперь конфетки.
– Ты сегодня жжешь! – расхохотался Ривалис.
А Мишка оживился:
– А есть конфетки? Хочу! Я все котлетки съел. Ларисса, очень вкусно было. Спасибо.
– На здоровье, маленький, – тепло отозвалась экономка. – Сейчас принесу. Я специально к твоему приезду купила.
У ворот ВШБ пришлось притормозить, так как трое из нас студенты, а Мишка хоть и гостил здесь летом, но все же посторонний. Поэтому необходимо было дождаться «одобрения» духа-хранителя, живущего в воротах. И точно: сверкнули прямо из ворот глазенки, проявилась призрачная мордочка Феррума. Дух присмотрелся к эльфёнку, опознал его и исчез, из чего я сделала вывод, что все в порядке, Михалиндару можно войти.
Школьный двор встретил нас заснеженным пространством и пустотой. На зимние каникулы уезжали не все, но многие. А остальные в основном проводили время в городе, отдыхая от учебы. Мы дошагали до ангара, в котором сидел на драконьих яйцах Змей Горыныч, и сделали вторую остановку.
– Мишань, дай мне магическую клятву, что никому не расскажешь об увиденном сейчас, – обратилась я к своему подопечному. – Ее ты не сможешь нарушить даже случайно.
– Клянусь своим магическим даром, что никому не проболтаюсь о том, что сейчас увижу, пока не получу твое разрешение рассказывать об этом, мама Кира, – бодро протараторил он.
Я кивнула, принимая его слова, а Карел и Ривалис только улыбнулись. Уже почти перед самой дверью дорогу нам преградили Терри и Лигнум. Им я сообщила, что Мишка со мной и ему можно войти.
Глава 14О знакомстве Мишки с Горынычем, встрече Аннушки с добычей духов-хранителей и поездке за кофе
И вот, наконец, мы внутри.
– Дом, в котором я живу-у-у, называется-я дурдо-ом, – дурашливым голосом пела средняя голова Горыныча.
– Хочешь, я тебя с собой возьму-у? – перехватила текст левая.
– А хочешь, разлома-аю дом? – вступила третья.
– Я подарю-ю тебе кота-а, – чуть не расхохотавшись, пискляво подхватила я текст песенки Масяни[2] из одноименного мультика.
Дальше я слова не помнила, но вроде кота нужно было научить что-то делать. То ли плакать, то ли смеяться.
Горыныч замолчал, увидев нас, и тут вдруг повисшую паузу разбил детский вопль:
– А-а-а-а! Говорящий трехголовый дракон!
Мой фантом выпучил все шесть гляделок, разглядев эльфёнка, и тоже заорал на три голоса:
– А-а-а! Живой ушастый ребенок!
Четыре головы – одна эльфийская и три рептильные – уставились друг на друга. И если Горынычу было легко, то у Мишки глазищи начали разъезжаться в стороны. Ну еще бы, попробуй посмотри сразу трем собеседникам в глаза одновременно.
Первым не выдержал, как обычно, Ривалис и заржал.
– Ой не могу! Я ребятам расскажу об этом. – И он пощелкал пальцами перед носом Михалиндара, возвращая того в реальность.
А я бурно помахала руками, зазывая в наше общество зависшего фантома.
– Оно настоящее? – громким шепотом спросил Мишка.
– Оно реальное? – таким же трехголосым шепотом уточнил Горыныч.
– Я не «оно»!!! – Это уже вчетвером: три головы Змея и мальчуган.
– Так! – вмешался Карел. – Прекратите балаган! Устроили тут не пойми что! Миша, это Змей Горыныч, он высиживает маленьких дракончиков. Горыныч, это приемный сын Киры, Михалиндар.
– Ух ты! Змей! – Это Мишка.
– Ух ты! Кирин сын! – Это Горыныч.
Вот так и пообщались…
Следующим пунктом программы стал визит к Аннушке. И, к слову, эльфёнка мы еле вытащили из ангара. После первого шока он проникся к фольклорному элементу так, что все фамильяры были забыты и не котировались. Шутка ли: три головы, песни поет, разговаривает, здоровенный, зубастый, а маленького эльфийского мальчика испугался. Отныне Змей Горыныч обзавелся личным фанатом.